Колесо превращений
Шрифт:
Он замолчал и еще раз оглядел присутствующих. Молчание затянулось воевода поднял очень непростой вопрос: кому подчинятся все обитатели леса? М-мда… здесь нужен человек… пардон (!) — существо с авторитетом у лесных жителей, как Годомысл — у росомонов. Несколько минут было тихо. Потом заговорил, как ни странно, Милав (все ожидали, что слово возьмет Ярил — самый большой знаток нравов и обычаев Лесного Народа).
— Я могу предложить только… Бабу Ягу, — сказал Милав, осторожно подбирая слова: в шатре присутствовали некоторые из тех, кто имел
Милав замолчал. Кудесник сидел напротив него и наблюдал за реакцией гридей. Зрелище было занятным — воины, закаленные в многочисленных походах и имевшие за плечами опыт и побед и поражений, сидели на военном совете и решали, ставить Бабу Ягу военачальником над первым штурмовым отрядом или нет! Кудесник по их лицам, изуродованным шрамами и неумолимым временем, видел, как нелегко им оставаться невозмутимыми, словно речь идет об обыденной вылазке против обров. И он сказал:
— Думаю, что Милав прав: Баба Яга, являясь патриархом мира лесных обитателей, сможет хоть как-то обуздать своих подопечных. Вот только согласится ли она?
Тур Орог посмотрел на кузнеца — дескать, тебе и карты в руки. Милав смутился под пристальным взглядом воеводы и пробормотал:
— Я попробую… Последняя наша встреча закончилась не в мою пользу!
— А ты не робей, Милав, — сказал Тур Орог, — не за себя просишь, а за всю землю нашу!
— И то верно, — поддержал кудесник воеводу, — неужто старушка без понятия?
«Старушка, — подумал Милав, — да эта старушка всех нас заткнет за пояс по части гонора!»
— Сколько времени понадобится, чтобы отыскать ее? — спросил Тур Орог у Милава.
Кузнец хотел было пожать плечами (кто ж ее ведает — старуху неугомонную?), но знакомый шепот уже щекотал его ухо:
— Привет, напарник, скажи этим воякам, что вечером ты встречаешься с Бабой Ягой у Вилы-Самовилы, — быстро проговорил Ухоня. — Да сделай вид попроще, а то таращишь свои глаза, словно покойника ожившего увидел!
Милав поперхнулся (принесла же нелегкая Ухоню в такой неподходящий момент) и громко сказал:
— Вечером у лечебного озера я буду говорить с ней.
Кудесник удивленно посмотрел на кузнеца, но ничего не сказал.
— Тогда встретимся завтра, — объявил Тур Орог. — В зависимости от того, что нам доложит Милав, будем решать дальше.
— Где ты пропадал столько времени? — накинулся Милав на Ухоню, когда они подальше отошли от шатра воеводы. Вышата и кудесник были тут же.
— А где «здрасте!», а где «спасибо»? — парировал ухоноид выпад кузнеца.
— Будет тебе «здрасте»! — пообещал Милав.
— Эй, полегче, напарник, — невозмутимо продолжал Ухоня, — я ведь не ради себя за Бабой Ягой столько времени охотился.
— А зачем ты вообще искал ее? — спросил кудесник.
— Ну, вы, ребята, даете! — удивился Ухоня — Вы что, про название первой части
— О чем это он? — поинтересовался Вышата, до которого скорострельная и малопонятная речь ухоноида доходила позже всех.
— Как это «о чем», — закипятился Ухоня, — название помните: «Многоликая Кобра»?
— А-а-а… — протянул Вышата.
— Да не «а-а-а», — не на шутку разошелся Ухоня, — а «Многоликая Кобра»! А кто, спрашивается, самая главная змея в здешней чаще? — Задав вопрос, он сделал театральную паузу. Так и не дождавшись ответа, торжественно завершил: — Да это же Баба Яга!!
Трое собеседников переглянулись, а кудесник вежливо спросил:
— Ты, случаем, об этом ей самой не говорил?
— Нет, — улыбнулся Ухоня едва видимыми розовыми губами, — это я на потом оставил — вместо сюрприза!
— Не надо никаких сюрпризов, — торопливо заговорил Милав, — у нас впереди весьма непростые переговоры, и если ты попытаешься их сорвать, то…
— То? — спросил Ухоня, кривя губы во все стороны.
— …то я попрошу Ярила превратить тебя во что-нибудь мерзкое, — с трудом закончил начатое предложение Милав, просительно поглядывая на кудесника, — например, в гадюку! Такую холодную, скользкую, ужасную гадюку!
— А он не умеет, — неуверенно проговорил Ухоня, на всякий случай пряча улыбку (ухоноид патологически боялся змей, и Милав, — правда, исключительно редко, вот как сейчас например, — пользовался этой слабостью Ухони).
Но кудесник, к неописуемому ужасу Ухони, твердо пообещал:
— Обязательно превращу!
И несчастный ухоноид поверил, хотя, если бы он пошевелил своими невидимыми извилинами, то вспомнил бы слова самого кудесника, что его дар не позволяет ему творить зло в любой форме. Но Ухоня видел перед собой лишь облик мерзкого пресмыкающегося, и видение это буквально парализовало его волю и разум.
— Ладно, сатрапы, — проговорил он обиженно, — празднуйте победу над жертвой биологического эксперимента!
— О чьих экскрементах он говорит? — поинтересовался Вышата, как всегда поняв в речи ухоноида не больше половины слов.
— Не обращай внимания, — сказал Милав, увлекая Вышату за собой, — это у него молитва такая. Лучше пойдем перекусим чего-нибудь, — и, обратившись к Ухоне, позвал его: — Ты с нами?
— Вот еще! — Ухоня изобразил розовый язык циклопических размеров. Сначала стращают, а потом к трапезе зовут.
— Ухоня, не дури, — сказал кудесник, — у нас всех сегодня выдался нелегкий день. Но надо быть терпимее друг к другу. Согласен?
— Согласен… — негромко произнес Ухоня, — но поблагодарить все-таки могли бы!
— Обязательно, — согласился Милав, — как только получим согласие Бабы Яги, так сразу и поблагодарим тебя.
— Ладно уж, поверю вам на слово, — пробурчал Ухоня, — а что у нас на ужин?
— Просим прощения, но лошади жареной пока нет, — извиняющимся тоном сказал Милав, — у нас ужин легкий: рыба, хлеб, зелень да добрый штоф меда.