Колесо судьбы. Канон равновесия

Плотникова Александра

А на самом деле моя Тень отчитывалась о поездке.

До столичного поместья герцогини Вильской Альнейрис добралась за два часа, ибо пришлось верхом — для телепортации нужно точно знать, куда именно хочешь попасть, а Тень моя там никогда не бывала. Особняк прятался в глубине небольшого ухоженного парка, плавно переходящего в дикий лес, сторожили его с полдюжины угрюмых бойцовых псов. Которым, ясное дело, вовсе не хотелось связываться с разозленной ифенхи, выпустившей крылья. Ни один из кобелей даже не гавкнул, когда она подскакала к крыльцу, спешилась и трижды решительно постучала в дверь.

— Именем Эль-Тару! Дорогу Тени у престола Владыки!

В доме началось беспокойство,

зажегся свет. Альнейрис слышала, как заволновались слуги и заметались хозяева, усмехнулась нехорошо, и аккуратно, чтобы не испортить одежду, проявила крылья, сделавшись еще грознее. Когда перепуганный сонный лакей отворил дверь, ифенхи решительно отстранила его с дороги.

— Г-госпожа г-герцогиня почивать изволят… — заикаясь, пролепетал человек. — Госпожа… Не надо…

Перед глазами у него стояли только нашивки Кланового ранга на воротнике кителя да почти неразличимая на черной ткани вышивка — вытянутая в прыжке волчья тень.

— Мне плевать, надо или не надо, — рыкнула Альнейрис. — Можешь не провожать, я сама найду.

Ифенхи фыркнула и решительно двинулась на поиски хозяйки, но та уже спускалась по лестнице в холл сама, нацепив на лицо «радушную» улыбку и кутая дрожащие телеса в яркий шелковый пеньюар. От нее удушливо воняло страхом. Моя Тень подбавила жару, величественно распахнув черные крылья и пустив по стенам громадные изменчивые тени.

— Чем обязана столь позднему визиту, госпожа Айвариан? — улыбка на губах герцогини увяла, стоило ей заглянуть в глаза Альнейрис.

— Государь немедленно требует к себе княжну эль Сарадин, — отчеканила ифенхи. — Ему известно, что она гостит у вас. Будьте любезны передать ей, чтобы спустилась.

У герцогини забегали глазки, задрожали щеки. Плеснуло паникой. Она захихикала, принялась теребить в руках шелковый пояс, тут же перестала и постаралась придать лицу спокойно-надменное выражение.

— Но, помилуйте, ночь на дворе! А ее Светлость отдыхает, видимо, отравилась чем-то несвежим за ужином…

Альнейрис прищурилась и взмахнула крыльями. В холле сразу стало темнее, огоньки свечей испуганно прижались к фитилям. Она скользнула к хозяйке дома и слегка обняла крылом, отчего та сделалась белой, как мел. Сбежавшиеся на шум слуги и муж герцогини предпочли остаться вдоль стен, в тени и вообще не подавать голоса.

— Отравилась несвежим, говорите? Что ж, у Владыки хорошие лейб-медики, быстро поставят княжну на ноги. Давайте-давайте, проводите меня. Мне некогда дожидаться, пока у вас пройдет приступ священного трепета!

Спорить с Тенью — себе дороже. Со смертными Альнейрис умела быть абсолютно непререкаемой и жесткой, она не жаловала высший свет. Герцогиня это знала и подчинилась. Угодливо кланяясь и заверяя ифенхи в вечной преданности трону, она засеменила вверх по лестнице. Беспрестанно охала, ахала, причитала, что-де, уволит повара, который не проследил за тем, свежее ли мясо подано к столу. Ифенхи, недолго думая, хлопнула женщину крылом по плечу, и та прикусила язык.

Однако в гостевой спальне никого не оказалось. Постель была разворошена, окно распахнуто настежь, а на спинке кресла сиротливо покачивалась от порывов ветра шаль. Моя Тень огляделась, хмыкнула — и одним прыжком вымахнула из дома тем же путем, каким ушла княжна — через окно. Полуобморочная герцогиня осталась в комнате обмахиваться княжеской шалью.

Под окном на мокрой росной траве остался четкий след двупалых ног кхаэльи. В воздухе еще висел тревожный и явно нездоровый запах. Господа отравители забыли, что их жертва все-таки была наполовину хищным зверем, и взявший верх над рассудком инстинкт подсказал ей бежать прочь при первых же признаках опасности.

След уходил в заросли шиповника. На ветках первых кустов остались трепыхаться два длинных лоскута драгоценной золотистой ткани. Альнейрис шла, не раздумывая: тут путь указывала обломанная ветка, там рыжий волос. Парк кончился, под ногами зашуршала неубранная листва, стали попадаться коряги. В ярком свете обеих лун ифенхи видела каждый куст, каждую метелку папоротника, а след уводил все глубже в лес. Она пыталась уловить хотя бы слабый отголосок разума кхаэльи, но тревога мешала сосредоточиться. Пару раз она оставила в зарослях собственные перья, но разве важна такая мелочь? Странный неприятный запах, от которого чесался нос и упорно хотелось чихнуть, становился все сильнее. Ифенхи летела бегом, до цели оставались считанные шаги…

Она почти наступила на княжну, ничком лежавшую меж корней старого дуба Кхаэлья свернулась клубком, пытаясь то ли спрятаться, то ли сохранить тепло. Платье в нескольких местах было разорвано, скрюченные белые пальцы впились когтями в дерн, лицо, перепачканное землей, скорее походило на мертвую бело-синюю маску. Невидящие глаза стеклянно смотрели в никуда двумя черными дырками.

— О Стихии, что ж ты такая «красивая»… — Альнейрис присела подле княжны и первым делом попыталась нащупать пульс. Он едва бился. Вместо дыхания из горла вырывался слабый хрип. Медлить было нельзя. Кое-как взвалив скрюченное судорогой тело себе на плечо, ифенхи стала выбираться обратно, решив не рисковать лишний раз и обойтись без телепортации.

— Простите, я вынуждена была везти ее на спине ашигхи галопом, вроде куля с мукой, — мурлыкающим полушепотом договорила Альнейрис мне на ухо, прижимаясь к моему плечу на глазах придворных дам. Лицо Тени выражало при этом искреннюю нежность. — Эр Воладар встретил меня у западных городских ворот. Я передала ему княжну, а сама поспешила к вам.

— Ты все правильно сделала, моя дорогая, — ласково ответил я, ничуть не кривя душой. — Готовься, сейчас мы доберемся до зверинца и шагнем прямо туда.

Не меньше десятка пар глаз видели, как мы почти в обнимку дошли до звериного двора, где содержались и лошади, и ашигхи, и сделали шаг в пустоту.

…Чтобы очутиться перед входом в мой личный охотничий домик в трех днях пути к северо-западу от столицы.

Дальше помню урывками. Собственный сдавленный крик, перешедший в звериное рычание. Воладар, отлетевший к стене за попытку меня успокоить. Мертвенно-белое неживое, перепачканное грязью и травой лицо с заострившимися чертами. Рыжие космы на подушке. Запах смерти в воздухе. След заклинаний Зиерры. Не было смысла пытаться встряхнуть холодное отяжелевшее тело, но руки сами вцепились в тонкие плечи.

— Илленн! Илленн, слышишь меня?! Иль!

Глупо. Бесполезно В голове вертелись десятки ненужных мыслей. Как сообщить ее родным? Что скажет ее отец? А Рейдан? Этот вообще разорвет меня на сотню маленьких волчат прямо на месте! Надо как-то оттянуть от нее Смерть, которой здесь разлито слишком много. Идиот, не как-то, а надо и все! Сознание замечало звуки: скрип половиц, тихие шаги, звон посуды, шепот испуганных слуг. Опять шаги, стук кресала о кремень. Треск пламени в камине.

Сиплое, едва заметное дыхание с мерзким знакомым запашком некромантской отравы. Один из любимых ядов Зиерры: «смертный пепел». Тонкий, похожий на пыльцу серый порошок смешивается со специями и подсыпается в еду. Поначалу его действие выглядит как сильное отравление, потом на два-три дня сходит на нет. А после заклинание становится необратимым и жертва сгорает за дюжину дней, дряхлея на глазах. В конце остается хорошо если высушенная преждевременной старостью мумия…