Колесо Судьбы
Шрифт:
Стены дома были из толстой серой ткани, натянутой на деревянный каркас. Я не помнила тут ни одной зимы, хотя пару недель в году мы спали в одежде с мехом и под одеялом.
Жилище окружала каменная стена, входом служила высокая бревенчатая арка с загнутой крышей. И выходило, что не бедная у меня семья, а древняя.
Однажды вернувшись, отец принялся со мной играть в военные игры. Мне дали подержать меч, одобрительно покивали на попытки боевых ударов, усадили на лошадь.
Я же упала с животного, разбила нос, извалялась в навозе. В общем, всячески намекала ему, что хотела бы научиться читать и писать,
Нарисовав на земле огурцы с ножками, стрелками указала, кто из них мне мама, а кто папа. Отец усмехнулся моим художествам и подписал себя иероглифом «Кён» – это была закорючка похожая на грабли с тремя ногами. И еще один суперзаковыристый паукообразный зигзаг.
Кён Хотомото – я узнала, как зовут моего отца, большого плечистого дядьку с небольшой бородкой и мозолистыми руками.
Отец неохотно начертил еще пару иероглифов на земле, а после того, как я безошибочно их повторила, решил поэкспериментировать.
И, к восторгу моей матери, к двум годам я уже читала на кокуго (так называли этот язык). В нем было то всего 5 гласных, 13 согласных. Согласные, в зависимости от последующей гласной, могли изменяться в произношении и звучать тридцатью разными звуками. Иероглифов же оказалось очень много. И если простейшие было легко запомнить, то некоторые были настоящим клубком змей, который не то, что написать, понять было невозможно. Короче мутная муть, а не язык.
Краска постоянно растекалась, иероглифы всплывали такие заковыристые, что обучение письму было сравнимо с пытками. Кроме обычных закорючек, которые надо было называть кандзи, были дополнительные – хирогана. Этой хи… кхм записывали слова низшего порядка, не заслужившие крутых иероглифов: союзы, местоимения, усложнения.
Я старалась, как могла, выбесила отца нетерпением и упорством, вопросами и несообразительностью. Наверное, у местных прижилось в крови палочковое письмо, но мне заборы вместо букв казались бредом сумасшедшего графа Монте Кристо, решившего использовать отметки прожитых дней вместо шифра. Сдавшись, отец вызвал паренька, для моего обучения всем премудростям грамоты и чтения, снабжать меня новыми свитками и материалами и т. Д.
Свои богатства отец разрешал брать только в его присутствии и очень аккуратно.
Мононобе Ватару, так звали парня, был приятным парнем лет двадцати–двадцати пяти. Веселым и милым внешне. С излишне прищуренными глазами, на мой вкус. Но это у всех местных наблюдалось. Я, наверное, такая же.
Страна, куда я угодила, называлась Ямато. Располагалась она не на острове, а на большом материке с названием Ямато, Столицей – Асура.
И, конечно, же, императором. Звали правителя – Фудзивара Озэму.
Именно об императоре было большинство прочитанных мною историй. Императора хвалили за ум, красоту, дальновидность, храбрость, проницательность, скромность и т. д. Ну и о месте женщины в современном обществе меня тоже просветили: сиди и не отсвечивай. Женщина должна сидеть дома и сохранять уют семьи.
Я, конечно, читала все подряд: от трактата "Об управлении слугами" до легкомысленных стихов, я бы и воспоминания гейши изучила, да отобрали не вовремя. Литературы было слишком мало, чтобы фильтровать.
Стихи, кстати, мне понравились больше всего. Другой адекватной литературы мне не встречалось.
Наша
Пусть лишь капелька росы
наша жизнь – и все же…
Такие стихотворения доказывали, что краткость – сестра таланта. Потихоньку я постигала странный язык, учила иероглифы и привыкала к мысли: «мне здесь жить» …
А в возрасте четырех лет спалилась, и меня вызвали во дворец императора.
***
Пояснение:
Кандзи – японские иероглифы, заимствованные с Китая, служат для записи корней слов.
3. Гений – находка для санитаров
Посыльный из императорского дворца выглядел очень странно – он был одет в синее коротенькое кимоно и длинный пояс, перекинутый через плечо. Тонкие желтые ножки кривились буквой «О». На вытянутых в поклоне руках, он протягивал нашей служанке свиток.
Мама пробежала письмо глазами, всплеснула руками, и началась паника. Вымыть, одеть, причесать, собрать, отбелить, постричь.
Меня экстренно собирали во дворец.
Сначала натёрли глиной, ужасно пахнувшей и с трудом отмывающейся. В этом, видимо, была главная задумка – пока все отмоешь – точно будешь чистой. Пополивали ковшиком, окунули в бочку с водой.
Заплели волосы в высокую кичку на затылке. Замазали лицо белилами и поставили две красные точки на губах.
Потом завернули в кимоно (длинный кусок ткани розового цвета) и перевязали поясом. На ноги надели белые носки (больше похожие на мешочки для ног), поставили на деревянные шлепки с перемычкой между пальцами и платформой сантиметров по пять. Откуда только взяли? Учитывая, что я все время ходила босиком?!
Вся эта конструкция: кимоно, пояс, платформы + тугая прическа, давили на меня со всех сторон, но больше всего – к полу. Я скептически смотрела на мать. Если бы не мои тренировки, вряд ли я бы могла сделать хоть шаг.
***
Но вот в ворота снова постучали, двое слуги принесли деревянную переноску на четырех палках. Посадили меня в этот деревянный ящик и потащили за ворота.
Мать настрого запретила глазеть по сторонам. Но что взять с ребенка?
За воротами разбегалась чистая улица с рядами таких же заборов, как наш. Много деревьев и цветов. Каждый старался облагородить не только свою территорию, но и прилегающую. Видела парочку каменных садов без оград. Никакого леса или реки. Хотя я надеялась, что мы все же живем отшельниками в какой-то далекой деревне. А императором отец называет главного в своей секте.
Крыши домов с одинаковыми изогнутыми, как шеи лебедей, краями, покрывала смола коричневого цвета. Аутентично, но горят, наверное, такие постройки замечательно. Точно в прошлое свалилась. Вот это простор для моего неуемного потенциала.
Сколько себя помню, я всегда влезала в активность. Стенгазеты, староста, студ. Совет, КВН, родительский комитет, собрание жильцов дома (это вот негативный опыт). Перед глазами носились видения открытий и усовершенствований, которые я подарю этой стране. Она станет величайшей в мире. А вместе с ней и моя скромная кандидатура. Метила я на самую вершину.