Колесо в заброшенном парке

Федоров Антон

Точности ради надо заметить, что в гостях у Вовки Стас бывал не только в холодную погоду.

В один из жарких летних дней маленький бессильный вентилятор на вовкиной кухне безуспешно пытался разогнать духоту и навеять прохладу. Вовка извелся от жары и давно уже расхаживал в одних трусах. Впрочем, в квартире кроме них со Стасом никого не было, а Стас к такому зрелищу был привычный.

Вечерело. Ужин подходил к концу. На холодильнике приглушенно бубнил телевизор, на который никто не обращал внимания.

Стас не спеша разлил по стаканам остатки «Останкинского темного».

«Холодное

пиво сегодня очень кстати, — думал он, чокаясь с Вовкой. — Освежает и бодрит… «Останкинское темное» — всем пивам пиво. Однако не забыть бы поговорить о деле. А то ведь сейчас в сон потянет…»

Стас пришел к Вовке не просто так, а по делу. Но установившихся традиций ломать не хотелось, и он не торопился начинать разговор. Вовка в этот раз угостил друга похожими на румяных поросят запеченными в духовке сардельками по-бюргерски. Они как нельзя лучше подходили к темному пиву, но никак не к серьезной беседе.

«…новости культуры, — донеслось из телевизора. — Сенсационное сообщение из Австрии передает наш специальный корреспондент в Вене Елена Требунцова». На экране возникло лицо молодой женщины с огромными глазами цвета спокойного утреннего моря. Увидев такие глаза, Вовка машинально увеличил громкость.

— Вчера вечером были закончены раскопки старинного кладбища для бедняков, которое вот уже более века покоилось под шумной венской мостовой. Раскопки проводились с целью поиска останков знаменитого итальянского композитора Антонио Виральдини. И вот могила итальянского гения найдена. Однако при ее вскрытии обнаружилось, что среди останков отсутствует череп композитора. Комиссия по переносу праха в замешательстве…

— Череп… — задумчиво пробормотал Вовка.

— …который, как известно, за несколько лет до своей кончины уехал из Венеции в Вену, спасаясь от травли, организованной итальянской музыкальной общественностью и католическим духовенством. Перед отъездом он распродал партитуры всех своих сочинений, — продолжала журналистка под звуки клавесина, а камера тем временем показывала кордон из полицейских машин на фоне раскопок и растерянные лица каких-то представительных австрияков в костюмах с галстуками — видимо, городской администрации. Потом, словно смутившись, камера перешла на живописные виды Вены.

— …Виральдини написал более четырехсот произведений. Но известность ему принесли сочинения для солистов, хора, оркестра и солирующих инструментов — во всем мире до сих пор не теряет популярности кантата «Четыре эпохи» для виолы d’amore, камерного оркестра и хора мальчиков. Однако в Вене композитор умер в полной безвестности и нищете и был похоронен за казенный счет. Год назад в Италии была обнаружена полная партитура доселе практически неизвестного сочинения Антонио Виральдини — оперы-оратории «Ликующая Руфь». Это произведение мгновенно завоевало сердца любителей классической музыки. По просьбе итальянского комитета по культуре правительство Австрии разрешило провести раскопки на территории бывшего кладбища у собора Святого Стефана, где, судя по архивным документам, был захоронен Виральдини. Раскопки приуроченык трехсотлетию со дня рождения композитора. Разрешение на эксгумацию и перенос праха в Италию было получено с огромным трудом: «Кто не оценил Виральдини при жизни,

тот не оценит и после смерти», — заявляла австрийская сторона…

— Бедняга, — сказал Стас, заглушив журналистку. — При жизни травили, спокойно помереть не дали, так еще и через триста лет мстят…

— Как ты сказал? — Вовка явно что-то припомнил, — через триста лет…

Стас секунду подумал.

— Вов, остынь… Все уже кончено десяток лет назад.

— Ты прав… — Вовка почесал лоб. — Но что-то не нравится мне все это.

Стас усмехнулся:

— Поезжай в Вену — там все и выяснишь.

— Ага… На какие шиши?

— То-то и оно. Знаешь, Вов, мне тут предложили…

«В Хабаровском крае завтра ожидаются дожди», — громко перебил его забытый телевизор.

Вовка потянулся к пульту, чтобы выключить, но Стас сказал:

— Погоди, узнаем, что в Москве на завтра обещают.

— Да ничего нового — такая же жара. Скажи, тебе завтра с утра в университет?

— Ага, а потом…

— Слушай, оставайся у меня! Я тебе у отца постелю. В самом деле, чего тебе через всю Москву тащиться! А с утра вместе поедем…

«О чем-то я поговорить хотел… — думал Стас, засыпая. — Ведь о чем-то важном…»

С утра, пока Стас отмокал и плескался в ванне с пеной почти до потолка, Вовка варил кофе. Он готовил замечательный кофе по-турецки. В турку наливал две неполные кофейные чашки воды, засыпал три с верхом ложки свежемолотого кофе и две — сахара, все тщательно перемешивал и ставил на слабый огонь.

Пока кофе закипал, Вовка взял пульт, включил телевизор и… застыл на месте. Хотя на экране в тот момент не было ничего особенного — по первому каналу шла реклама, и красивая девица выливала себе на голову какой-то суперновый шампунь. Но не это захватило вовкино внимание — фоном для незатейливого видеоряда служила неземной красоты ария. Вовка не был музыкантом, однако простая мелодия пленила его с первых же звуков, а брильянтовой чистоты голос певицы завораживал и манил… Но тут реклама кончилась — очевидно, девица успела уже изрядно намылиться.

Сзади раздалось шипение.

— Проклятье! Кофе убежал!!

От досады Вовка чуть не грохнул пультом о стену.

— Ты что орешь? — высунулся из ванной Стас, весь в клочьях пены.

— Чёртов ящик! Стас, хочешь, я тебе телевизор подарю?

— Вот еще, зачем? Там одна реклама… Я его из принципа не смотрю, — ответил Стас и пошел домываться.

О своем деле Стас вспомнил только в метро. Был час пик. В битком набитом вагоне под грохот колес трудно разговаривать, тем более на серьезные темы, однако Стас честно попытался.

— Вов, помнишь Андрея Щербакова?

— Кого?

— Андрея. Он еще в ФСБ работал, потом ушел.

— Где?!

— В ФСБ! Федеральной службе безопасности.

— Ну да, конечно. Академик, «Отец информационного оружия», «Собирательный образ хакерского фольклора»… Он еще жив?

— Еще как! Жив-здоров. И даже упитан…

— И где он сейчас?

— Да какая разница! В Госпожнадзоре. Только не переспрашивай меня, что такое Госпожнадзор…

— Не буду. Звучит как «Держопера».