Колхозное строительство. Дилогия
Шрифт:
– Абрам Моисеевич, можно вас украсть у дамы на пару минут, – зав. лаб. высокий почти лысый мужчина с остатками волос только в районе висков подливал вина крашеной шатенке, не очень и молодой и совсем не привлекательной.
– Вы ведь композитор? – орлом вылетел лауреат из-за стола.
– Поэт. Это к делу не относится. Я Первый секретарь горкома партии в городе Краснотурьинске. У нас там есть Богословский Алюминиевый завод.
– Знаю, даже знаком был с Рюминым, – покивал Моисеевич.
– Замечательно. Там есть литейка чёрная. Не большая. Насосное хозяйство и бронировка мельниц, ну, и по мелочи ещё всякой всячины льют. Тонн триста в месяц. Разговор о насосном
– Что, простите? Нет, у нас не пластмассы. У нас смеси на основе жидкого стекла.
Опять Штирлиц был на грани провала. Эдакое старьё. Даже не вчерашний, а позавчерашний день. И за это Ленинскую премию. Бред! Хотя ведь и живём в этом самом позавчерашнем дне. Как теперь выкручиваться. Ну, нет. Пойдём напролом.
– Абрам Моисеевич, а если к песку добавить не жидкое стекло, а эти самые смолы? Не пробовали? Я ещё дня четыре буду в Москве. Нужно встретиться, поговорить. Ещё такая идея есть. Берёте форму, накрываете слегка нагретой полиэтиленовой плёнкой. Потом ставите опоку. Герметичную. С патрубком. Засыпаете сухой песок и снова плёнку. Потом включаете небольшой вакуумный насос. Песок твердеет. Переворачиваете, не отсоединяя от вакуума. Устанавливаете стержни. И также со второй опокой. При этом вакуум не отключаете. Заливаете. Отключаете вакуум. Песок весь сам высыпается. Не нужна никакая регенерация. Только просеять. Чтобы плёнка не прилипла к отливке нужно из пульверизатора обрызгать её антипригарной краской. Лучше на основе спиртов. Быстрее высохнет. Метод резко увеличивает качество литья. Вот я вам на две Ленинских премии материала подкинул. Так, когда встречаемся?
– Пойдёмте сейчас со мной в гостиницу, я всех своих позову! – глаза горят, лысина блестит. Учёный!
– Не могу. Брежнев зовёт за свой стол. Песни петь. Завтра воскресенье, жду вас со всем коллективом в гостинице "Россия" в семь утра в холле. Не напивайтесь. Нужны ваши незамутнённые мозги.
– Пётр Миронович, где тебя черти носят. Брежнев тебя пока одного зовёт! – Фурцева. Вихрь в юбке.
Мы девчонки из простых Без серёжек золотых Вот таких, золотых Но красивые, пардон Посмотри со всех сторон Посмотри, со всех сторон… Припев: Танцуй Россия и плачь Европа А у меня самая, самая, самая красивая опа Танцуй Россия и плачь Европа А у меня самая, самая, самая красивая опа Проигрыш. Все артисты не вопрос Миллионы алых роз К моим ногам Я девчонка из простых Без серёжек золотых Вот таких, золотых Припев: Танцуй Россия и плачь Аляска А у меня самые, самые, самые красивые глазки Танцуй Россия и плачь Европа АМолчание? Да, нет. Гром оваций. Куда там. Притопывание и прихлопывание. Впечатлились. Особенно когда Вика-Маша в конце сбацала задний глайд, иначе именуемый "лунной походкой", и…запустила шляпой в зрителей. Поймал Шелепин. Протянул Брежневу. А тот вдруг бросился на импровизированную сцену целовать девчонок. А потом и Петра. Три раза. Дай бог сил это пережить.
Однако теперь по порядку.
До того, как привезли девочек, пообщались с Вождём минут пять-семь. Странные, непонятные вопросы и подковырки.
– Как охота в ваших краях? – все знают про страсть Брежнева к этому действу. Ну, не спорт же.
– Ходят люди и на лося, и на волков охотятся. Бывает, и на мишек натыкаются. Правда, за всем эти приходится ехать подальше в горы, звери ведь городской шум не любят.
– А мне вот доложили, что всех собак перестреляли, – и не понятно как реагировать. Будем по поговорке: "не знаешь, что говорить, говори правду".
– Да, уже и до соседних городов добрались.
– Помогает? – и опять этот взгляд.
– Десять детей и жена Героя Соц Труда, директора нашего подсобного хозяйства.
– А медики?
– Сомневаются.
– Мне вот, Катерина доложила, что ты теперь самый богатый человек в стране, – теперь глаза блеснули, издевается.
– Да, напали деньги. Со всех сторон валятся, не отбиться. Все на город пущу. Ну, почти все.
– Завидовать будут. Пакостить. Что сделали с тем доктором, что кляузу написал? – теперь точно смеётся.
– Закопали.
– Закопали? Живым? – и челюсть отпала.
– Что вы, Леонид Ильич, под ворохом бумаг. Целыми днями всякие отчёты пишет. От детей отодвинули. Нужно думать о других, если ты врач, а не о том, что с тобой может случиться. Перестраховщик и дурак.
– Много ведь дураков.
– Боремся.
– Успеваешь и песни писать, и книжки, и город резко в гору пошёл. Докладывают. Хватает времени?
– По двадцать пять часов с сутки работаю.
– Так в сутках двадцать четыре…
– А я встаю на час раньше, – купился Генсек на старую шутки, задребезжал. Мелко захихикал и подкравшийся бочком Суслов.
– Приехали.
Ну, слава Всевышнему.
На этот случай Пётр с Викой Цыгановой разработали целый сценарий. Времени особо не было, так что все реквизиты взяли уже готовые. Ну, какие были. Кроме того успели отработать корейский танец с Таней. И Вика, и Пётр видели, как корейские девушки из какого-то танцевального коллектива танцуют под русские песни, в том числе и под эту нетленку Глюкозы. Времени было всего три дня, но в целом получилось неплохо. А сама Маша-Вика ещё и над лунной походкой поработала. Тоже не Майкл Джексон. Только ведь на дворе 1967 год. Она не только первая, но и единственная.
Брежнев обнял обеих девочек и покрутил, разглядывая со всех сторон. На "сестрёнках" были платья в стиле "Милитари". Красота, кто понимает.
– Ну, что вы нам споёте? – влез поперёд батьки Устинов. Командир ведь. В будущем. Сейчас Гречко.
Вот Вика молодец. Она проигнорировала "второстепенный" персонаж и обратилась напрямую к Генсеку.
– Леонид Ильич, нам нужен магнитофон.
– А сами петь, что не можете? – опять вылез пьяненький Дмитрий Фёдорович.
– Катерина, есть здесь магнитофон? – всё ещё поворачивая так и эдак Таню отвлёкся на секунду Брежнев.