Колизей. «Идущие на смерть»
Шрифт:
– Неужели вы думаете, что я буду этой дрянью мазать Ахиллу? А если там яд?
– Свами, не будь дурой, – прозвучал с верхней койки неунывающий голос. – Им совершенно ни к чему меня травить. Они же не сумасшедшие, чтобы отделаться от хорошего бойца незадолго до выступления. Я права?
– Абсолютно, – согласилась Видана. Мягко, но настойчиво отодвинув Свами плечом, она встала у изголовья скифянки. – Позволь я намажу этим твою спину. Пахнет, конечно, отвратительно, но зато хорошо помогает. И скажи своей темнокожей подруге, чтобы она не мешала: у нас не так много времени на выяснение отношений. Нарцисс велел отдать
– Он знает, что вы здесь? – удивилась нубийка, неохотно посторонившись перед германкой и сигналя Луции глазами, чтобы та на всякий случай была наготове.
– Мы ему объяснили, зачем это нужно, и он нам позволил, – пояснила белокурая красавица, откидывая со спины Ахиллы тонкое одеяло. – О, я смотрю, твои раны уже почти затянулись! Чем вы их лечили? Не может быть, чтобы они так быстро зажили сами собой.
И тут ее рука, в которую была налита жидкость из флакона, замерла, а глаза гостьи расширились, словно она увидела нечто совершенно невозможное. Луция проследила за направлением взгляда германки – та неотрывно глядела на татуировку, украшавшую левую лопатку Ахиллы.
– Откуда это у тебя? – спросила она потрясенно, прикоснувшись к рисунку так, будто дотрагивалась до божественного знака. – У моего брата был на плече такой же знак, как у тебя.
Зашипев от боли, Ахилла попыталась приподняться, но обеспокоенные девушки не позволили ей этого сделать, осторожно придержав за плечи.
– Лежи, пожалуйста! – прикрикнула на нее Свами. – А ты (это уже относилось к Видане) перестань ерунду говорить!
– Я не лгу! Брату после испытания сделали такую же. И ты… ты тоже прошла посвящение? Но этого же не может быть! Волками становятся только мужчины! Как называется твое племя? Кто ты и откуда?
– Эй, отойди от нее, – вмешалась встревоженная нубийка, оттирая незваную спасительницу плечом и выхватывая из ее рук бутылочку со снадобьем. – Я сама все сделаю. И нечего к ней приставать с расспросами! Если хочешь что-то узнать, сначала скажи, зачем тебе это надо.
Под заинтересованными взглядами пяти пар голубых, зеленых, серых и черных глаз Видана опустилась на постель Корнелии и провела рукой по высокому лбу, пытаясь сосредоточиться.
– Я родилась в славянском племени венетов, которое живет очень далеко отсюда, на северо-востоке. У нас есть легенда, что наши предки пришли туда из мест, где было гораздо теплее. Они, как и мы, были беловолосые. Нашим отцом мы почитаем Небесного Волка. Когда наши мальчики проходят посвящение в мужчины, то получают такую татуировку.
– Ты уверена? – заинтересованно спросила Германика, с трудом отрываясь от разглядывания плеча Ахиллы. – Вот уж не думала, что ты не наша.
Видана посмотрела на нее так, будто ее мысли были далеко-далеко.
– Мой муж был из племени маркоманов. Так что я давно стала одной из вас. Но я очень хорошо помню этот рисунок. Откуда ты, Ахилла?
Голубые глаза венетки встретились с зелеными глазами гладиатриссы.
– Мой отец был из племени лютичей, мать – скифянка. Мы жили далеко отсюда среди маминой родни в низовьях реки, которую здесь называют Данаприс. Отец рассказывал, что у его племени тоже есть предание, будто в давние времена часть его народа ушла туда, где садится солнце. Он очень переживал, что у него родилась дочь, а не сын и некому передать тайные знания.
Девушки были так поглощены разговором, что не заметили, как в комнату зашел еще один гость – Нарцисс, разряженный, словно пришел на свидание, а не по делу. Оглядев компанию, он кашлянул, привлекая внимание.
– Кончайте болтать! Видана, Германика – вон отсюда! Ваше время давно закончилось.
Гостьи поднялись и безропотно исчезли в сгустившихся сумерках, только венетка успела прошептать на прощание Ахилле: «Мы еще поговорим с тобой об этом, хорошо?»
Когда стихли легкие шаги, Нарцисс, помявшись, полез за пазуху и протянул Свами на открытой ладони потрясающей красоты золотые серьги, украшенные розетками и подвесками.
– Мне тут один знакомый легионер привез из Египта. Говорит, что они с твоей родины. Возьми их себе.
От изумления у девушек стали круглыми глаза. Но это было ничто по сравнению с трепетом, к которым Свами дотронулась до подарка тонкими изящными пальцами.
– Это же богиня Хатхор! Такие же серьги были у моей матери.
На глаза стойко принимавшей удары судьбы Свами навернулись слезы, и, потянувшись к смущенному тренеру, она обняла его за шею и поцеловала в губы так, что Ахилла восхищенно присвистнула.
– Ох! – только и смог пробормотать совершенно растерявшийся здоровяк, покраснев, словно юная барышня. – Э-э-э, мне пора идти.
С этими словами мужчина мягко оторвал от себя плачущую девушку и бегом кинулся на улицу, не забыв аккуратно положить рядом с чернокожей красавицей царский дар, за который выложил в лавочке на Этрусской улице сумасшедшие деньги. Увы, безжалостно муштрующий своих «куриц» Нарцисс, жизнь которого проходила в грубой компании венаторов и женщин из веселых домов, совершенно не представлял, как вести себя вне тренировочного двора с нубийкой, произведшей на него сильное впечатление царственной осанкой и спокойным рассудительным характером.
– Ну и вечерок! – озадаченно промямлила Луция после длительного молчания, прерываемого только всхлипами подруги. – Новости сыплются как из рога изобилия. То у Ахиллы чуть ли не сестра находится, то у Свами кавалер объявился… То-то я думаю, почему он последнее время около нее все крутится…
– Слушай, Свами, а мы ведь ничего про тебя не знаем, – вдруг подала голос Ахилла. – Да и про Корнелию, по большому счету, тоже. Может, раз уж так получилось, устроим сегодня вечер воспоминаний? А то после встречи с Виданой я чувствую себя просто голой перед вами. Это несправедливо!
Девушки переглянулись и согласно кивнули.
– Хорошо, если ты так хочешь. Но только Луция сначала домажет тебя этой вонючей гадостью, – согласилась Свами, вдевая в уши бесценный подарок. От радости ее глаза засияли как звезды, золотые украшения подчеркнули красоту длинной шеи, плечи горделиво распрямились, и нубийка сразу стала походить на знатную даму, каковой она и была бы у себя на родине. Произошедшая метаморфоза оказалась столь разительной, что девушки зааплодировали, а Корнелия кинулась на шею подруге, покрывая темные щеки поцелуями.