Коллекционер чудес
Шрифт:
Дьявольщина, какая досада… Не могла Вера ему присниться, никак не могла. Она была счастлива с новым мужем, и, по-хорошему, о ней следовало забыть, выкинуть из головы, чтоб не пугать порядочную девушку, которая делает свою работу лучше всех, кого он нанимал раньше.
– Мне приснилась жена, – глухо сказал Дерек. Тотчас же поправился: – Бывшая жена. Я, должно быть, подумал, что вы – это она. Простите, Аурика, я виноват перед вами. Я сожалею.
Девушка всхлипнула и промолвила:
– Я знала, что именно к этому все идет. Я знала.
–
Фраза прозвучала невероятно двусмысленно. Некоторое время девушка молчала, а потом ответила:
– Хорошо, Дерек, я вам верю.
С этими словами Аурика поднялась с кровати и быстрым шагом направилась в сторону кресла. Решительно накинув халат, она подошла к шкафу и вооружилась тростью Дерека, затем угрюмо села, скрестила руки на груди и заявила:
– Буду нести вахту здесь. Если что – толкну.
И Аурика продемонстрировала трость в знак серьезности своих намерений. Сцена выглядела почти водевильной: бывшего министра инквизиции, страх и ужас всея Хаомы, будут пиночить тростью. И кто? Не враг, не политический противник, не какая-нибудь отчаянная злонамеренная ведьма, а наемная работница, девушка восемнадцати лет от роду.
– Бога ради, лишь бы вам было спокойно, – Дерек пожал плечами, опустился обратно на кровать и произнес: – Я надеюсь, вы все-таки простите меня. Этого больше не повторится.
Аурика одарила его таким взглядом, что впору было сгореть или провалиться отсюда прямо в подвал, но ответила только:
– Доброй ночи.
Парадная зимняя форма инквизиции очень красива: алый плащ с меховым воротником, черный мундир с золотыми застежками-разговорами – а если вдобавок все это надето на статного мужчину, то пишите пропало, пришла погибель для барышень. Неудивительно, что дюжина крепких ребят в красном, пришедшая к отделению полиции, произвела в городе фурор. Дамы и девицы строили глазки, едва не вываливаясь из окон, отчаянно кокетничали и, отринув ложную скромность, зазывали в гости на глинтвейн и «кое-что погорячее». В такую гадкую погоду обязательно надо согреваться – а кто согреет лучше юной и на все готовой красавицы? Артефакторы в простеньких серых пальтишках не пользовались таким успехом, угрюмо тащили свои рюкзаки и ящики и, судя по их печальным лицам, особенно остро чувствовали неравенство с коллегами. Ведь вроде бы работают в одном направлении и в одном ведомстве, но кому-то везет больше, а кому-то совсем не везет…
Командиром особого отряда был Маркус Хелленберт, и Дерек, увидев его высоченную фигуру, лихо сдвинутую набок шапку и дерзко подкрученные усы, мысленно пообещал, что сегодня же отправится в собор и поставит пудовую свечку святой Марфе, покровительнице неудачников. Сам Хелленберт! Лихой, наглый и бесстрашный, не боявшийся ни Бога, ни Дьявола, готовый на любую авантюру – лучшего выбора и представить было нельзя.
– Спасибо, тетушка Аврения, – произнес Дерек с таким глубоким чувством, что Гресян, который таращился из окна на пришедшую подмогу, посмотрел на шефа с искренним изумлением: должно быть, не ожидал от начальства настолько пылких эмоций и проникновенного тона.
–
От этого вопля эхо загуляло по всему участку, а с потолка посыпалась пыль и штукатурка. Кто-то из полицейских вздрогнул от неожиданности и очень неравнодушно помянул чью-то мать и перемать. В следующий миг Дерек перестал дышать: его оторвали от пола и заключили в такие крепкие объятия, что еще немного – и надо было бы звать медикуса и лечить трещины в ребрах. Но Маркус при всей своей эмоциональности знал меру, приятеля не покалечил и, поставив обратно, сообщил:
– Ну что, друг мой, вот тебе дюжина ребят, как и заказано. Половина из них редкостное трусло, шарахаются от своей тени, вторая половина – верные слуги пивного бочонка, но ведь есть я! И упырям лучше прятаться подальше!
Дерек окинул взглядом присланный отряд и мрачно убедился в том, что Маркус прав. Инквизиторы держались уверенно, но, судя по бегающим глазам и опухлости физиономий, они прикидывали две вещи: как напиться получше, и как побыстрее удрать куда-нибудь подальше от упырей.
Ладно, тетушка Аврения, и на том спасибо. Сразу было ясно, что ты подойдешь к вопросу по принципу «Отвали, Тобби».
– Как тут обстоят дела с дамами? – поинтересовался Маркус по пути в зал заседаний. Дерек решил сперва обрисовать коллегам ситуацию, а уже потом заняться их бытом. – Я имею в виду, с красивыми, а не с теми, каких мы уже видели.
– Самую красивую я забрал себе, – ответил Дерек. Маркус был в своем репертуаре: громить зло, не отрываясь от пива и барышни. Что самое интересное, у него это прекрасно получалось. – Но вообще северянки впечатляют. Прямо скажем, не бревна и не рыбины.
Дерек общался с северянками в интимном плане очень давно, еще в юности, но полагал, что все осталось по-прежнему. Маркус и ребята будут довольны.
– Вот это мне по душе, – улыбнулся Маркус. – Значит, мерзнуть не придется.
Тетушка Аврения не подвела: артефакторы были оснащены по последнему слову науки, и, разглядывая содержимое их сундуков, Дерек мысленно бранил местную полицию так, что офицер Краунч, который скромно сидел с коллегами в уголке, начал чесаться, словно почувствовал на своей шкуре все то, что поминал Дерек.
Идиоты тупоголовые. Полиция не должна трястись от страха перед монстром, протирая коленки в церкви и молясь всем святым. Полиция должна вести расследование по протоколу, и если бы после первого убийства был отправлен официальный запрос в инквизицию, то, возможно, остальных смертей удалось бы избежать. Приехал бы какой-нибудь Маркус и разобрался бы с хозяином упырей, не доводя дело до массовых убийств.
Кретины, дерьмом набитые.
Впрочем, после того, как Дерек изложил ситуацию в городе, выражение лиц инквизиторов ничем не отличалось от физиономий стражей порядка. Дерек мог их понять. Одно дело гулять по столице, перемигиваясь с дамами и девицами, сидеть в чистеньком кабинете и ставить на учет колдунов и студентов факультета артефакторики, и совсем другое – столкнуться со злом в каком-то медвежьем углу. Говорят, именно в медвежьих углах оно особенно забористое, его просто так не возьмешь. Один Маркус сохранял полное спокойствие. Когда Дерек закончил свой рассказ, командир инквизиторского отряда покосился на часы, которые уже пробили четыре, и произнес: