Коллекционер душ 1
Шрифт:
— Черт… — я схватился за голову.
— Я же говорю, — Серый посмотрел большими глазами на Жендоса. — Оставь его в покое.
— Нет-нет, — поспешил продолжить я. — Я без понятия как могу сейчас помочь своей матери. К тому же, может быть действительно она просто уехала по делам, и я зря переживаю. Поехали. Я хочу съездить на кладбище.
— Ты уверен? — Серый поднял брови.
Наверное, сейчас у меня есть только одно преимущество против тех, кто ведет со мной скрытную войну. Это хладнокровие. Уже однажды потеряв своих близких, я могу взять себя в руки и попробовать что-то изменить, вместо
— Уверен, — ответил я.
Велосипед. Одна из первых покупок, которую я сделал, заработав свои первые деньги в этом мире. В детстве у меня его никогда не было, в отличие от парней. Но теперь мы могли все вместе быстро добраться до Южного кладбища и не думать о том, что нужно успеть на последний транспорт перед тем, как наступит комендантский час.
— Далеко еще? — канючил Жендос, когда мы пробирались среди каменных и железных надгробий.
Запал пропал. После нескольких километров кардио, Жендос захотел домой, сидеть на диване и играть в приставку. Но назад пути не было.
— Нет, — ответил Серый. — Тут у меня прабабушка похоронена. А до нее мы почти дошли. От ее могилы видно обелиск. Да! Вот и он! За теми деревьями!
Увидев свою цель, пусть даже частично, мы ускорили шаг. Чем хорошо новое кладбище, дак это тем, что здесь нет заросших троп. Легко можно добраться из пункта А в пункт Б, обходя каменные и железные надгробья. Чем мы сейчас и занимались. Смущала только стая ворон, беспрестанно кружащаяся над нами.
— Вот он, — Серый первым вышел к обелиску. Мы с Жендосом шли следом.
Черная мраморная плита, на которой выбиты имена тех, чьи тела нашли на этом самом месте. Скамейка для желающих почтить память жертв. Клумба с увядшими цветами.
— Что мы хотим здесь найти? — спрашивает Жендос.
— Не знаю, — отвечаю я и подхожу ближе к плите.
Парни еще продолжают переговариваться, но мой слух занимает какой-то протяжный гул. Я слышал его и до того, как мы подошли к памятнику, но теперь он кажется мне громче. Думаю, что я не ошибался. Здесь есть что-то такое, что как бы зовет меня. Играет в своеобразную версию игры «горячо или холодно». Чем ближе я подхожу, тем сильнее становится этот звук.
— Нам сюда, — произношу я и с трудом слышу собственный голос.
Ступая по траве и скользя на сырой глине, обхожу обелиск.
— Вы это видите? — спрашиваю я.
— Разрыв? — вопрошает Серый. — Сколько сейчас времени?
— Пол седьмого, — отвечает Жендос. — Откуда тут разрыв?
Что-то внутри меня так и заставляет прикоснуться к небольшой светящейся трещине, повисшей в воздухе. Медленно тяну руку.
— Что ты делаешь? — хватает меня за плечо Серый, но я не поддаюсь. Желание сильное. — Постой! А что если это…
Но я не слышу, что он говорит. Боковым зрением вижу, как парни пытаются меня удержать, но все тщетно. Во мне теперь столько силы, что я вообще не чувствую сопротивления. А сам не хочу останавливаться. Я уверен, что за прикосновением скрывается разгадка прошлого моего отца и
Эпилог
Я не помню, как это произошло. Но однажды в школе я ухватился за оголенный провод, через который меня шандарахнуло током. Ощущение не из приятных. Но самое паршивое настигает тебя потом. Тошнота. Головокружение. Желание распластаться на полу и выпустить наружу все внутренности.
Вот и сейчас, когда мои пальцы дотронулись до разрыва, меня пробрало так, словно напряжение было куда мощнее, чем двести двадцать. Словно все электричество вселенной в один момент прошло сквозь меня, но я почему-то не испустил дух. Я продолжал стоять и пялиться перед собой, не в силах пошевелиться.
В один момент мне захотелось повернуться и проверить, тут ли еще парни. Я сделал усилие, но не смог. Еще раз. Тщетно. Я в оцепенении.
Ветер начинает подниматься и с каждой секундой сильнее трепать ветви деревьев за разрывом. Спустя еще несколько секунд, я вижу, как из-под моих ног выползает белый туман. Под воздействием все тех же порывов он смешивается с густым ниоткуда взявшимся дымом. Я принюхиваюсь. В воздухе пахнет гарью. Но до сих пор ни одного движения сделать не могу.
Черный туман заполоняет все вокруг, пока я совсем не теряю зрение и не начинаю закашливаться. В приступе кашля я машинально поднимаю ворот футболки и натягиваю его на нос. И только теперь осознаю, что вернул возможность двигаться.
— Парни? — оборачиваюсь.
Никого. Пустынная земля, утыканная надгробьями. Это не мой мир. Если исключить каменные плиты, простирающиеся на много километров вперед, нет ничего общего. Ни дерева, ни куста. Ни солнца, ни луны.
Крик. Истошный. Дикий. Поворачиваю голову направо. Из-за холма вырывается свет исполинского пламени. Такого мощного, что его достаточно, чтобы превратить тьму в сумерки.
Если бы я не перестал ходить в церковь по воскресеньям, после того как мои родители развелись, то возможно сейчас решил бы, что попал в ад. А так как веры во мне не больше, чем повидла в пончиках девяностых, в существование преисподней я не верю. Стало быть, делать нечего. Нужно идти вперед и попытаться найти выход.
Ступаю по сожжённой земле, наплевав на пыль, которая витает в воздухе, забивается в легкие и оседает на моих всегда начищенных ботинках. Тени, отражаются от яркого пламени и пляшут, кажется, на самих небесах. Вернее, на черном беспросветном полотне, нависшем над этим местом.
Крик, который заставил меня встрепенуться и занервничать несколько секунд назад теперь превратился в сотни таких воплей и больше не вызывает дурных эмоций.
Чувствуя себя хоббитом, пробирающимся в Мордор, я забираюсь на холм, ложусь и выглядываю из-за него точно солдат, опасающийся получить пулю в лоб.
Разрыв. Огромный. Размером с двухэтажное здание. За ним полыхает исполинская стена пламени, обжигая тысячи морд монстров. Заграждению нет конца и края. Горящая стена простилается на километры и теряется за горизонтом. Изуродованные сущности, непохожие ни на одного зверя, которого я видел прежде, визжат на преграду, мешающую им пройти. Это орда. Нет. Целая тьма чудовищ.