Коллекция: Петербургская проза (ленинградский период). 1960-е
Шрифт:
План дальнейших событий был точен и ясен: съев Леньку Мартынова, Арап-Заблоцкий добирается до Москвы, потом, совершив убийство в поезде, попадает в Ленинград. Там начинает преступную деятельность… И тут-то выходит на сцену главный герой, майор милиции Семен Иванович Наганов.
Великий майор Наганов, борец с организованной и неорганизованной преступностью, пославший в лагерь Аристотеля и Леньку Мартынова, Заблоцкого и насильника Потапченко, а также многих, многих других нарушителей, убийц, насильников,
Арап будет скрываться на квартире у старушки Заикиной, по имени Луша. Он убьет, нанятый за приличную сумму, гражданина Семенова и расчленит его на пять частей. Эти части обнаружит майор Наганов… И тут начнется дуэль майора и убийцы, «поединок роковой», в котором правда восторжествует. Преступник будет схвачен, разоблачен, уличен, осужден и, конечно, расстрелян.
Слугин зевнул, расстегнул пижаму и почесал животик. Потом, достав из холодильника заветную бутылку пива, выпил ее. И улегся спать.
Поезд приходит в 0.07
…Он смотрел в окно.
Пейзаж? Пейзаж был великолепен. Пейзаж смутно различался в темноте. Пейзаж дымился. Он не видел пейзажа: пейзажа не было, была лишь темнота.
Василий Карлович пейзажем не интересовался. В тамбур вагона он вышел покурить. Сверкая освещенными уютными вагонами, скорый поезд, как положено, стремительно мчался в темноту.
Василий Карлович был сыт и доволен.
«Да почему бы мне не быть довольным? — думал он. — Государство у нас богатое, всего много. И поужинал в вагоне-ресторане, с коньяком… Почему же мне не быть довольным жизнью?»
До Москвы оставался час пути. Поезд приходил в Москву в ноль часов семь минут. На часах Василия Карловича было 11.07.
«Здравствуй, Москва! — думал Василий Карлович, затягиваясь „Казбеком“. — Схожу в главк, в Третьяковку и — в баню!.. Вечерком позвоню Скотинкиным… Потапу Лукичу… Хорошо бы еще…»
Страшный удар обрушился на голову Василия Карловича. Василий Карлович упал, выронив дорогой «Казбек».
Он смутно чувствовал, как чьи-то жадные цепкие пальцы обшаривают его карманы, вытаскивают деньги, документы, заветное командировочное удостоверение…
Потом Василий Карлович почувствовал, что его тащат на воздух… Еще через секунду струя холодного воздуха ударила ему в лицо, а в уши ворвался грохот колес… Василий Карлович ощутил полет… дикую боль… и больше ничегошеньки не ощутил.
Деловито и бойко стуча, колеса скорого поезда перерезали Василия Карловича на две половинки.
До Москвы оставалось всего тридцать пять километров. Поезд начал тихонько сбавлять скорость: впереди была столица.
Проснувшись в страхе
Слугин
Слугин долго не мог прийти в себя. Безотчетный щемящий страх перед неведомой, невидимой опасностью сжимал сердце Слугина.
Уж не перед Арапом ли этот страх?
Слугин попробовал улыбнуться. Не вышло. Страх не исчезал… Кто знает? Может, и в самом деле из колымского лагеря дал деру какой преступный Арап. И в ноль часов семь минут прибыл в Москву, по дороге съев Леньку Мартынова.
— Обязательно в три! В три часа ночи… В три?.. В три! Слугин попытался удивиться:
— Почему я дрожу?.. Кого боюсь?.. Дверь на запоре.
В три часа ночи
В дверь негромко постучали.
— Кто?
Слугина трясло. Страх стал уже не беспричинным, а реальным, — вот она, причина, этот настойчивый стук в дверь.
— Кто там?
— Открывай, свои, — ответил ему хриплый, наглый, развязный голос. — Не тяни резину, скоро будет три.
…Арап!
Там, за дверью, там, в темноте, стоит Стаська Арап (по паспорту Заблоцкий Станислав Викентьевич). Убийца, пришедший к трем часам.
Словно кролик к удаву, писатель Сергей Слугин отправился к запертой двери своей квартиры.
Арап поторапливал, негромко, но настойчиво:
— Давай, давай, уже без минуты…
Слугин открыл дверь.
— ОН!
Арап ворвался в комнату и тотчас же, жестко-жилистый, повалил писателя на пол. Схватил за горло, сладострастно сжал.
Слугин беспомощно захрипел.
— Ишь ты… М-мягкий!
Арап навалился всем телом, шепча, наслаждаясь:.
— М-мягкий… м-мягкий…
Слугин судорожно забил ногами по полу. Воздух уходил, дыхание пресекалось.
— Перекрою тебе кислородик… — шептал Арап.
Жизнь кончалась. В мозгу возникла темнота… Потом — пустота.
Часы негромко, по-деловому, пробили три часа ночи.
— Спекся! — удовлетворенно сказал, вставая с пола, Арап.
Эпилог эпилога
Слугин проснулся. От страха у него произошла эрекция.
Он лежал в своей постели, в полосатой пижаме, один. Часы били три часа ночи.
Слугин зажег ночной свет и долго, томительно вспоминал события прошедшего дня и творческого вечера, затянувшегося за полночь.
Повесть «Колыма», только что начатая. Майор милиции Семен Иванович Наганов… О его подвигах Сергей Слугин прочитал в газете «Совесть» (ленинградской тезке московского журнала). Прочитал недавно, когда ездил в Питер погулять-погудеть.