"Коллекция военных приключений. Вече-3". Компиляция. Книги 1-17
Шрифт:
С весны 1942 года после затяжных дождей по всей Европе установился устойчивый антициклон. Трупы после зимних боев успели закопать местные жители, но сладковатый запах мертвых остался. Он и мутил двадцатитрехлетних солдат многотысячной армии Паулюса, наступающей на Волгу. Эти кадровые солдаты прошли по Европе, но впервые видели такие моря полей, такое богатство земли, еще не тронутой огнем войны.
5 апреля Гитлер подписал директиву, составленную генштабом вермахта: «Все имеющиеся в распоряжении силы должны быть сосредоточены для проведения главной операции на
Для рейха нужна была пшеница Украины, Кубани, Ставрополья, донецкий уголь, бакинская нефть. В перспективе снова рождались заманчивые планы: вступление в войну Турции на стороне Германии, захват Москвы, вторжение в Иран и далее в Индию. Под командованием генерала Фельми был сформирован специальный корпус «Ф», предназначенный для действий в странах Ближнего Востока. Он укомплектовывался солдатами и офицерами, знающими восточные языки.
Таранным ударом полевая армия Паулюса и танковая Гота прорвала Юго-Западный фронт русских и ринулась на восток.
На утро 18 июля 1942 года Мессершмитт назначил новое испытание «Штурмфогеля», но его задержали дела в Берлине, и в Лехфельд он приехал лишь к вечеру. Сам Зандлер без главного конструктора проводить испытания «Штурмфогеля» на этот раз не решился. Мессершмитт вернулся из Берлина в самом радужном настроении.
– Профессор, скоро я вам смогу предоставить отпуск, — объявил он Зандлеру, — вы поедете в Швейцарию или на Средиземное море.
Зандлер в недоумении потер свой шишковатый лоб:
– Я не понимаю вас, господин конструктор…
– Скоро поймете. На Востоке у нас идут дела превосходно, с Россией к началу зимы все же мы покончим, а потом, дорогой профессор, очередь за Индией, Америкой, даже Южной…
– Тогда придется свернуть работы над «Штурмфогелем»? — уныло протянул Зандлер.
– Наоборот! — Мессершмитт возбужденно прошелся по бетонной полосе. — «Штурмфогель» — это прародитель тех самолетов, которые я вижу в будущем. А те машины будут иметь стремительную скорость, может быть сверхзвуковую, и огромную бомбовую нагрузку! Они сотрут в пыль все небоскребы янки.
Зандлер подумал, что Мессершмитт, очевидно, в Берлине был на каком-то заседании, где обсуждались новые перспективы, открывающиеся перед авиапромышленниками.
«Штурмфогель» стоял на краю аэродрома. Около него утро и день возились инженеры и механики. Все было проверено и перепроверено, но они не могли уйти от самолета по той лишь причине, что вложили в «Штурмфогель» слишком много своего труда.
Мессершмитт и Зандлер повернули к самолету.
– Разрешите начать испытания? — спросил Зандлер.
– Разумеется, но перед этим я хочу поговорить с пилотами Вайдеманом и Пихтом.
Зандлер послал за ними механика.
Мессершмитт оглядел пилотов с явным удовольствием:
– Как вам нравится работать у меня, господа?
– Благодарим, господин конструктор, — ответил Вайдеман.
– Я придумал такую штуку… Если «Штурмфогель» взлетит, то со стороны в воздухе за ним будет присматривать другой пилот. Вы, Пауль.
– Понятно, —
– А вы, Альберт, по расчетам, очевидно, взлетите вот здесь. — Мессершмитт топнул по бетонке. — По расчетам… Но, к несчастью, иногда бывает, что и мы, конструкторы, ошибаемся.
Вайдеман криво усмехнулся. В душе он недолюбливал и конструкторов и инженеров. Ему казалось, что они слишком много времени проводят за бумагами, а не около своего самолета. Но Мессершмитт в это время глядел за аэродром, туда, где начинался кустарник.
– Надеюсь, прошлой ошибки не повторится. Ребятишки Юнкерса сделали, кажется, неплохой мотор… Можете готовиться к полету.
– «К несчастью», «кажется»… — проворчал Пихт, когда они с Вайдеманом отошли. — Не завидую тебе, Альберт. Когда-нибудь ты наладишься в лучший мир.
Вайдеман шел задумавшись.
– И там передашь богу привет от меня, грешника, — продолжал Пауль.
– А бог есть? — вдруг серьезно спросил Вайдеман.
– Нет, бога нет, — ответил Пихт.
Вечером Вайдеман зашел в ресторан «Хазе» и там встретил Пихта. Несколько рюмок он выпил одну за другой и захмелел.
– Пожалуй, хватит, Альберт, — остановил его Пихт, — тебе ведь завтра лететь.
– Чепуха! «Штурмфогель» взлетит у меня, как стрекоза.
– Ну, тогда выпьем за то, чтобы ты завтра не сломал себе шею.
– Если признаться по совести, я все-таки боюсь этой машины, Пауль, — нахмурился Вайдеман и опустил голову. — Я не знаю, когда она начнет взбрыкивать, Я делал на ней подлеты. Треску много, а сил нет.
Пихт подлил вино в рюмки:
– Это я виноват, что впутал тебя в эту историю.
– Брось… Это все же лучше, чем на фронте. Здесь мой враг — мой же самолет… Я не знаю, в какой момент он подставит подножку.
Вайдемана уже заносило, и он начинал повторяться. Вдруг Пихт заметил Гехорсмана, который решительно пробирался через толпу танцующих к их столику. Добравшись наконец, он шумно засопел:
– Господа, завтра полеты, а вы…
– Пошел вон, рыжий пес! — закричал Вайдеман.
– Как вас развезло. А ну, вставайте!
Огромными руками, как клешнями, Гехорсман обхватил Вайдемана и потащил к выходу. Пихт отворил дверцу своего «фольксвагена». Гехорсман приложил ко лбу Вайдемана платок и вылил на голову остатки сельтерской. Тут Вайдеман пьяно всхлипнул:
– Милый рыжий песик, ты всегда шел со мной рядом. Испания, Польша… Господи, я никогда не мог пожаловаться на мою машину. Я знал ее каждую косточку. Ты истинный немецкий мастер. Такие вот руки, — Вайдеман попытался схватить руку Гехорсмана, — всегда умели держать молот и винтовку… Дай я тебя поцелую, рыженькая моя собачка…
– Хватит лизаться, — легонько отталкивая Вайдемана, проворчал Гехорсман. — Я тебе не девчонка, а отец семерых детей.
– А где они?
– Солдаты фюрера, бьют русских…
– Дай мне еще выпить за твоих солдат, Карл.
– Э, нет. Я провожусь с вами всю ночь, но к утру сделаю трезвым, как стеклышко…
Потому, что вчера перепил, Вайдеман и был в миноре.
– «К несчастью», «кажется»… — повторил Пихт, явно смакуя слова Мессершмитта.
– Чего ты заладил одно и то же? — раздраженно спросил Вайдеман.