"Коллекция военных приключений. Вече-3". Компиляция. Книги 1-17
Шрифт:
К тому моменту, когда переполненные шлюпки с бойцами штурмовой роты стали выползать на отмели, все прибрежье оказалось очищенным от вражеских постов и, чтобы не позволить врагу прийти в себя, бойцы устремились к деревенским усадьбам [306] .
Пока они, перебегая от дома к дому, очищали село от зазевавшихся, паниковавших румын, массированный артиллерийско-пулеметный огонь, который был открыт судами поддержки по южной оконечности деревни, а также по флангам десанта, создавал у румын иллюзию некоего морского нашествия.
306
Все
Эти панические настроения особенно усилились, когда из переулка на полном ходу выкатилась подвода, буквально забитая – кто как успел запрыгнуть – солдатами. Граната, которую Злотник метнул прямо в гущу тел, почему-то рванула так, словно эта румынская «каруца» подорвалась на противотанковой мине. И понадобилось несколько мгновений, чтобы присевшие от неожиданности десантники поняли, что в подводе, судя по всему, находился то ли ящик с толом, то ли ящики с какими-то артиллерийскими снарядами. Одно ясно было: в этой поднебесной карусели, в которой колеса летели через головы притаившихся под каменной оградой моряков вперемежку с осколками снарядов и частями человеческих и конских тел, – как в видениях апокалипсиса, отразилась вся убийственная химерия нынешней войны.
– Т-ты чт-то, – заикаясь поинтересовался у Злотника сержант Жодин, – вместо одной «лимонки» бросил туда вещмешок со всеми гранатами?
– Д-да н-нет, од-дну, к-как положено, – точно так же нервно отстукивая зубами, заверил его краснофлотец. – Мешок пока при мне.
– Малюта, – приказал сержант, – от-тбери мешок у этого ирода, иначе он половину Григорьевки в воздух высадит.
– Да при чем тут я?! – оскорбленно огрызнулся Злотник.
– Побойся Бога, Миша, мы же не на Молдаванке, – попытался усовестить его Малюта, попутно запуская руки в мешок, чтобы пополнить собственный арсенал. – Кому нужны эти фейерверки? Тебя же учили: аккуратненько надо, аккуратненько!
Гранату под следующую подводу он бросил сам. Причем настолько «аккуратненько», что раненые лошади с оторванным передком понеслись куда-то через огороды, а несколько подоспевших десантников вместе с группой Жодина тут же вступили в рукопашную с двумя десятками полураздетых «легионеров Антонеску», во время которой ни плена, ни пощады никто не ведал.
Уже пересаживаясь вместе с двумя ротами батальона Владыки на подоспевшую из базы канонерскую лодку «Красная Грузия», майор получил радиограмму с берега: «Григорьевка наша. Плацдарм обеспечен. Дроздов».
Комбат Владыка взглянул на ту часть берега, за которой располагалась деревня и откуда все еще долетали взрывы и стрельба, и, покачав головой, возмутился:
– Что это он радирует: «Григорьевка наша»?! Какая, к чертям, «наша»?! Там еще как минимум на полчаса пальбы.
– Любит лейтенант прихвастнуть-покуражиться, этого у него не отнимешь, – признал его правоту Гродов. – Словом, почти как я – в молодости. Но десантник из него все-таки получится, нутром чувствую.
– Сделаем десантником, куда он денется?
– Радируй десанту, – передал комполка по внутренней связи. – «Плацдарм принимаю. Развивай успех на Чабанку».
А
– Что, и парашютисты теперь уже тоже при деле? – спросил Владыка, выходя вместе с майором из командирской рубки и направляясь на бак судна, которое при своей мелкой осадке вот-вот должно было развернуться у самого берега.
307
Известно, что высадку парашютного десанта в составе двадцати трех бойцов под командованием старшины И. Кузнецова осуществлял со своего ТБ-3 старший лейтенант С. Гаврилов из 18-го транспортного авиаотряда Черноморского флота.
– Причем дел у них, как у крестьянина на жатве, – ответил Гродов, осматривая в бинокль степное поднебесье.
– Вот когда душе морской, из небес отпущенной, по-настоящему развернуться позволено, – мечтательно заключил командир батальона, первым бросаясь к трапу.
– Твоим архаровцам тоже погулять есть где, – напутствовал его Гродов. – Общее направление – Новая Дофиновка. И шоссе, Николаевское шоссе намертво перерезай.
– Противотанковыми рвами вспашу, – архиерейским басом пообещал Владыка. – Причем не в ширину, а во всю длину.
16
Завершив разговор с командиром полка, Зубов прошелся по кромке берега, где то в одном, то в другом месте моряки разводили костры, чтобы подсушить обувь и одежду. Ветер, прорывавшийся из степных глубин в лиманные плавни, становился все прохладнее, осенними порывами напоминая людям, что блаженные дни бабьего лета ушли, и наступает настоящая осень. Поэтому командир роты разрешил развести костры, но при этом внимательно прислушиваться к небесам, как бы не накликать ими ночных бомбардировщиков, ведь о десанте румынское командование уже наверняка знает.
Взводные предлагали расположиться на ночь в деревне, однако Зубов понимал, что разбросать роту по усадьбам – означает потерять управление ею. Поэтому в крайней к причалу усадьбе разрешил остаться только раненым и фельдшеру с санитаром, под охраной двух бойцов. Остальным санитарам приказал готовить под лазарет рыбачью хижину, расположенную почти в конце косы, посреди ивовой рощицы.
Выставив на северных окраинах села четыре заслона по три бойца в каждом, Зубов велел всем остальным до утра подготовить две линии окопов, используя при этом и пулеметные гнезда, оставленные румынами, в одном из которых моряки захватили немецкий пулемет с тремя полными колодками. Кроме того, он велел соединить окопом лабаз и рыбачий домик, превратив их таким образом в тыловой укрепленный пункт.
Едва десантники принялись за работу, как появился политрук Раскин, взявший на себя командование заслонами, и вместе с ним – восемь человек. Как выяснилось, пятеро из них были пленными красноармейцами, которых румыны задержали в плавнях и утром собирались переправить в соседний поселок, в комендатуру. Остальные же – два старика и парнишка, оказались из местных. Это они, сбив замок, освободили пленников из подвала жандармского участка. Трое пленных уже были вооружены подобранными возле убитых румынских солдат карабинами. Еще четверо – кто штыком, а кто топором или вилами.