"Коллекция военных приключений. Вече-3". Компиляция. Книги 1-17
Шрифт:
Баженов и Льоха понимали, что главным препятствием сейчас была артиллерия противника, стрелявшая с близких позиций в лесу. Она же прикрывала и эту группу танков. Танки били из своих окопов, и как только рядом начинали рваться снаряды, танк быстро выбирался из окопа и нырял в другой.
Это было весьма интересно с точки зрения изучения тактики противника… но если подойдут танки из села Луковицы, отрежут партизан от леса и ударят с фланга, то может создаться весьма критическое положение — и не только для партизан.
Прискакал на коне посыльный от Мацко и сообщил, что вначале
— Отсиживаетесь! — закричал Льоха.
Посыльный далее рассказал, что большая группа танков, штук тридцать, уже выстроилась на дороге Луковицы — «Орешек», но еще не двинулась.
Второй связист прибежал из леса. Курослепов передавал: в лесу собралось несколько сот парашютистов. Он приказал им идти и помогать отряду Мацко, а парашютисты его не хотят слушаться и даже задержали его до выяснения. Пусть Баженов поскорее прибудет к командиру бригады.
Десантники предприняли было атаку на Станиславовку, но успеха не имели.
Только сейчас Баженов вспомнил, что, увлекшись боем он забыл послать донесение. Да, сейчас он действительно виноват! Связался быстро, доложил обстановку, включая данные о десантниках. Начштаба приказал основные силы, включая десантников, бросить на овладение «Орешком». Баженова подмывало опросить, почему же десантникам не ставится задача продолжать действовать на главном направлении, то есть на Станиславовку, да он не посмел.
Баженов и Льоха предложили Киселеву взять две группы партизан и устроить засады на дороге Луковицы — «Орешек». На узкой лесной дороге танки не могут маневрировать. Надо перед ними заминировать дорогу, применить и «ползучие» противотанковые мины, «фаустников», ПТР, горючие бутылки, гранаты — что угодно, но не пропустить их. Мало не пропустить: надо, чтобы отряд Мацко организовал засаду на дороге позади танков и уничтожил бы отступающих.
Основной отряд продолжал бой в «Орешке», но прорваться через окопы посреди села не мог. Мешала артиллерия противника. Вызвать огонь своей артиллерии, не имевшей НП, было опасно.
На левом, низком берегу Днепра не было высоток, с которых можно было бы просматривать местность и командовать артиллерийским огнем. Даже если влезть на самое высокое дерево, и то не увидишь ничего, кроме прибрежных зарослей, деревьев на восточной окраине села «Орешек» и стены деревьев на опушке леса.
Поэтому через Днепр переправились артиллерийские офицеры со связистами, чтобы командовать огнем с поля боя. Капитан Першин из артуправления и еще группа артиллерийских офицеров-наблюдателей, высадившихся на берегу с первым же рейсом, прошла дальше, чтобы выбрать пункт для наблюдения.
Противник вел огонь. Танки противника шли в контратаку.
Группа Першина попала в трудные условия: вражеский танк расстреливал дом, в котором они находились. И тогда Першин, взяв командование на себя, приказал бежать за ним — не назад, откуда нельзя было наблюдать, а в лес; оттуда он надеялся выйти к деревне. Командиры батарей попробовали было спорить — дескать, не
Вся группа скрылась в лесу. Оттуда они дважды пытались выйти к селу и оба раза натыкались на огонь гитлеровцев.
Вот тогда Першин и предложил захватить тяжелые немецкие орудия на огневых позициях, стрелявшие с южной опушки по селу.
Там, у этих огневых позиций немцев, и встретились Першин с Баженовым.
— Ждите и не вмешивайтесь, — оказал Баженов. — Наше дело — захватить орудия, а ваше дело — стрелять из них.
И захватили. Это не обошлось без потерь, но захватили.
Трудно описать панику в селе среди гитлеровцев, когда по ним начала бить их же артиллерия.
Першин сам наводил тяжелое орудие на танк в окопе и стрелял. Каждое попадание вызывало могучее «ура!» партизан. И все офицеры Першина кричали «ура», как мальчишки.
Ночь с двенадцатого на тринадцатое. Все готово к наступлению.
Командарм, генерал Дубинский и полковник Коломииц сидели в блиндаже на наблюдательном пункте ВПУ, отдыхали в ожидании «большого Ч», когда вошел подполковник Казюрин и внешне спокойно доложил, что противник поджег несколько деревень в районе Станиславовки, чтобы осветить небо. Видны опускающиеся парашюты, по которым противник ведет интенсивный огонь.
Все поспешили наверх.
Командарм хорошо видел в стереотрубу множество розовых от зарева парашютов, окруженных бесчисленным роем красных и белых искр — трассирующими пулями.
В небе вспыхивали разрывы шрапнели. Командарм смотрел н надеялся. На что? На то, что танки дивизии СС < Викинг» не успеют подойти к приземлившимся десантникам?
Даже если бы танки не подошли и противник не вел такого сильного огня, то едва ли удалось бы быстро собрать десантников, настолько беспорядочно рассылали их транспортные самолеты. Конечно, виноваты и тучи. А вывод? Вывод весьма неутешительный: вряд ли следует рассчитывать на взаимодействие с авиадесантниками на направлении главного удара. Разве что отвлекут силы противника от Станиславовки, и то хорошо, А вообще — плохо. Но этого никак нельзя показывать окружающим. Настроение командира, тон его голоса, а тем более его мнение — это дирижерская палочка. Не известно как, какими путями, но передаются ее колебания в самые низы…
— Плохо, что самолеты разбросали десантников, — сказал командарм, — а для десантников это лучше — меньше потерь. В целом же они уже выполняют свою задачу — отвлекают силы противника; нам будет легче наступать.
— Лишь бы это не лишило нас элемента внезапности, — негромко сказал начштаба.
Генерал Дубинский промолчал. Он тоже этого боялся.
Артподготовка была запланирована на случай потери внезапности, но это уже не то. Командарм обратился к начальнику штаба:
— Противник, безусловно, считает задачей авиадесанта удар на Ровеньковские высоты с тыла. Немцы видят, как неудачно рассеян десант, и в праве считать, что тучи помешали сбросить его ближе к высотам. Чтоб укрепить их в этом мнении, прикажите-ка открыть огонь по противнику на Ровеньковскнх высотах!