"Коллекция военных приключений. Вече-3". Компиляция. Книги 1-17

Косарев Александр Григорьевич

– Был там, да вот с другом захотели еще пожить. — Циммер похлопал по спине Пихта. — Где сейчас командир батальона?

– Идите прямо, потом сверните по траншее и метров через триста увидите его наблюдательный пункт.

– А почему бой?

– Черт его знает! Иваны что-то сбесились, атаковали первую роту…

…Когда Циммер и Пихт рассказали о своих приключениях, командир батальона так расчувствовался, что сам написал письмо командиру эскадры «Удет» с просьбой наградить капитана Пауля Пихта за спасение Циммера, одного из лучших командиров его батальона.

– Гвардия рейха умеет ценить смелых людей, — сказал он с пафосом. — Я дам вам адъютанта,

он проводит вас до вашей авиагруппы.

…В отряде уже похоронили Пихта. Но когда он появился перед Вайдеманом в сопровождении эсэсовского офицера, у того полезли глаза на лоб от удивления.

– Пауль, живой? — Он бросился обнимать Пихта. Потом разорвал пакет, пробежал по строчкам. — Узнаю своих! — воскликнул он. — Немедленно доложу командиру эскадры, черт возьми! А я тоже тогда едва унес ноги…

– Поздравляю. А как ребята? Вайдеман помрачнел.

– Шмидт погиб в том же бою. Потом Грубе, Миттельштадт, Любке, Гюртнер…

– Дали нам жару!

– Как видишь. — Вайдеман уныло развел руками.

Снова начались полеты. Истребители по-прежнему сопровождали транспортные самолеты, дрались с «ЯКами». Но с каждым днем к «котлу» летало все меньше и меньше самолетов.

К рождеству пришел приказ командира воздушной эскадры откомандировать Вайдемана, Пихта, механика Гехорсмана и еще нескольких летчиков обратно в Германию на испытательный аэродром в Лехфельд.

Глава тринадцатая

Начало конца

17 января 1943 года в номер военно-морского атташе Соединенных Штатов в Анкаре постучался высокий большеухий человек в штатском.

– Чем могу служить? — спросил Джордж Говард Эрл.

– Адмирал Канарис, начальник абвера, — представился человек и поклонился атташе, который от удивления на минуту онемел. — Я хотел бы с вами обсудить возможность американо-германского сближения.

Эрл наконец пришел в себя. Он пригласил гостя в кабинет. Канарис начал говорить начистоту — «как разведчик разведчику». Он считает заявление западных держав о необходимости безоговорочной капитуляции Германии роковым для Европы.

– Это, — сказал адмирал, — означает войну до горького конца, ликвидацию Германии как военной державы и рост влияния красной России.

Эрл не задумываясь согласился и ответил, что и он считает лозунг безоговорочной капитуляции катастрофой.

– Что же предлагает адмирал? — поинтересовался Эрл.

– Наши генералы никогда не согласятся на безоговорочную капитуляцию, они будут продолжать войну, — категорически заявил Канарис. — Учтите, что Германия, несмотря на сталинградскую неудачу, достаточно сильна, чтобы воевать и десять и двадцать лет. Мы разрабатываем сейчас такое оружие, которое еще никому не снится.

– Ваши условия? — спросил Эрл.

– Сепаратный мир с США и отказ от лозунга безоговорочной капитуляции. Я готов ждать ответа до марта.

Эрл сразу же после беседы послал письмо в Вашингтон. Но ответа не последовало. Слишком сильно было озлобление народов, и правительство Соединенных Штатов не решилось пойти на мир с германскими фашистами.

Появление адмирала Канариса в номере гостиницы в Анкаре было не случайным. Зондирование гитлеровской разведки выражало стремление фашистов сохранить для себя то, что они захватили в Европе, и сделать еще одно усилие, чтобы покончить с Россией.

– 1 -

Уже в конце января начались оттепели. По булыжным мостовым потекли мутные ручьи. Мокрые деревья запахли разогретой древесиной и смолой. На балконах запестрели полосатые перины и матрацы — хозяйки спешили проветрить их после слякотной и пасмурной зимы.

От щебета воробьев и теплого влажного

воздуха, от тошнотворной слабости и пронзительного крика мальчишек, марширующих по улицам, у Коссовски закружилась голова. Он забрел в сквер и опустился на скамью в мелких бисерках брызг. Шеф-врач госпиталя, где лежал Коссовски, посоветовал ему найти более спокойную и менее опасную работу. Но человек, связавший себя с разведкой и контрразведкой, мог расстаться с работой только в случае смерти. Другого выхода Коссовски не видел.

За четыре месяца лечения он многое передумал, расставил все события на свои места, разработал систему поисков загадочного Марта.

«С Мартом я еще разделаюсь», — подумал Коссовски, поднимаясь со скамьи и направляясь к зданию министерства авиации.

У себя в кабинете он стал знакомиться с бумагами. Пост наблюдения «Норд» сообщал:

«На сверхдальнем бомбардировщике „ПЕ-8“ русские совершают полеты по маршруту Москва — Шотландия — Фарерские острова — Исландия — Канада — Вашингтон и обратно через Гренландию».

«С большой эффективностью русские применяют основной фронтовой бомбардировщик „ПЕ-2“».

— писал пост «Ост-17».

«Формируются новые полки и дивизии, оснащенные штурмовиками „ИЛ-2“ — „черная смерть“».

— телеграфировал командир танкового корпуса Гельмут Медер.

Коссовски оторвался от бумаг. Задумался. Война приобретала зловещий для Германии характер. Коссовски всегда трезво смотрел на вещи, и простой анализ даже той информации, что лежала перед ним, предсказывал скорый конец.

Внимание привлек еще один документ. Он был отпечатан шифровальщиком на двух страницах. Начав его читать, Коссовски почувствовал боль в том месте, где была рана.

«Русские продолжают работать над истребителями с реактивными двигателями. Один из них уже создан. Силовая установка — жидкостный ракетный двигатель — расположена в хвостовой части фюзеляжа. Самолет снабжен радиоаппаратурой и двумя авиационными пушками…»

Коссовски встал. Паркет пронзительно заскрипел под его сапогами. Он распахнул окно. Рядом на фронтоне колыхалось огромное красное полотнище с белым кругом и черной свастикой. «Нет, не удержать нам тебя, Германия… — подумал он, сжав зубы, от чего шрам на лице заалел еще больше. — Но прежде чем падет Германия, я должен поймать Марта».

– 2 -

Когда Вайдеман и Пихт вернулись в Лехфельд, на аэродроме они застали большое строительство. В трех километрах от прежнего аэродрома, в лесу, военнопленные сделали новую взлетную полосу и накрыли ее огромной маскировочной сетью. Ночью туда был перевезен опытный самолет, с двигателями Франца из фирмы «Юнкерс». Зандлер теперь был доволен. Двигатели работали безотказно.

На «Штурмфогеле» поставили бронированные плиты, четыре двадцатимиллиметровых пушки. В носу фюзеляжа смонтировали радарное устройство для обнаружения самолетов противника ночью и в плохую погоду.

Расчетная скорость достигла невиданной цифры — 900 километров в час.

«Могущество разума безгранично» — так, кажется, утверждают марксисты, — думал Зандлер, дымя сигаретой. — Люди просто не поняли природу, чтобы властвовать над ней. Я в какой-то мере обуздал новую область. Ведь скорость — это та же власть.

Через окно Зандлер всматривался в далекую синеву неба. Там висели легкие, прозрачные облака. «Разреженное пространство, стратосфера — область новых скоростей и грядущих боев. На высоте свыше двенадцати тысяч метров можно добиться феноменальной скорости. — Пуская колечки дыма, профессор наблюдал, как они разбивались о стекло. — Со „Штурмфогелем“ теперь мы выиграем сражение».