Колокол по Хэму

Симмонс Дэн

Перед ними был одинокий человек в шлюпке – мужчина с небритым лицом под низко надвинутой шляпой, в мятом, грязном костюме. У него было окровавлено ухо. Он был явно пьян. Его лодка протекала.

– Запретная зона? – с удивлением переспросил я. – Это порт Гаваны… порт столицы моей страны и моего народа. Как это он может быть запретным? Я должен поспеть на лодку своего двоюродного брата, иначе он уплывет без меня. – Я продолжал налегать на весла и приближался к катеру, двигаясь боком, словно краб.

Охранник покачал головой.

– Держи дистанцию! – крикнул он. – Не подходи к большой белой

яхте ближе двухсот ярдов. Здесь нет лодки твоего брата…

Я кивнул, продолжая прикрывать глаза от луча прожектора. Несколько звезд, показавшихся было из-за грозовых туч, исчезли; невзирая на дождь, небо начало бледнеть.

– Где, вы сказали, лодка моего брата? – Неловким движением я вырвал весла из уключин и едва не повалился на дно. На шеях обоих охранников висели автоматы Томпсона, но ни один из них даже не подумал взять оружие на изготовку.

– Черт побери! – крикнул тот, что стоял на корме, и схватил багор, собираясь оттолкнуть мою шлюпку от катера.

– Не шевелитесь! – велел я по-английски, подняв ствол „магнума“ и тщательно прицелившись. – Погасите свет!

Охранник на носу выключил прожектор. Во внезапно наступившем сумраке я заметил, что они оба готовятся действовать.

– Пристрелю обоих, прежде чем вы поднимете шумиху, – сказал я, щелкая курком „магнума“ и переводя дуло с одного охранника на другого. Шлюпка ударилась о борт катера. – Эй ты, впереди, положи обе руки на лобовое стекло.

Вот так. А ты… прислонись к корме. Чуть дальше. Отлично.

Я перебросил свои вещи на катер и прыгнул в крохотный носовой кубрик. Охранник на корме шевельнулся, и я ударом сбил его с ног. Матрос, руки которого лежали на лобовом стекле, оглянулся через плечо.

– Если двинешься, стреляю, – предупредил я.

Он покачал головой.

Я взял автоматы и бросил их на подушки кормового сиденья, продолжая целиться из „магнума“ в охранника, который оставался в сознании. Подчиняясь моим распоряжениям, он перевалил своего приятеля через борт в шлюпку. Тот застонал.

Я оттолкнул шлюпку багром и левой рукой поднял маленький якорь, все еще держа на мушке боеспособного охранника. Свитер плотно обтягивал его мощное тело. Он явно пытался спасти лицо, нашаривая в памяти подходящую к случаю фразу из кино, которая показала бы, что он ни капли не испуган.

– Это не сойдет тебе с рук, – заявил он.

Я рассмеялся, завел двигатель, посмотрел на индикатор уровня топлива – бак был заправлен на три четверти – и сказал:

– Уже сошло. – С этими словами я дважды выстрелил в шлюпку. Оба охранника моргнули и отпрянули. Девятимиллиметровые пули с насеченными головками пробили в гнилом дереве впечатляющие отверстия.

Это было прекрасное дорогое судно – семиметровый катер „Крис-Крафт“ с двумя двигателями и полукруглым тентом, его носовая рубка была отделена декоративной перегородкой из красного дерева, а маленький носовой кубрик размещался в двух метрах позади машинного отсека с хромированными поручнями. После того как мы с Хемингуэем впервые увидели этот катер, я навел о нем справки. Он был новый, с иголочки – постройки 1938 или 1939 года и оснащен двумя моторами „Крис-Крафт Геркулес“ с литерами „L“ и „R“, что означало левое и правое вращение. Оси их винтов были развернуты наружу под углом –

левый влево, правый вправо, обеспечивая высокую скорость и компенсацию взаимного вращательного момента. Такая конструкция придавала катеру изумительную маневренность – он мог развернуться кругом, пройдя расстояние, равное длине своего корпуса.

– Если хотите, можете плыть, – крикнул я, перекрывая голосом рев машин, – но, думаю, вам известно, что акулы частенько появляются в бухте после захода солнца, чтобы поохотиться за рыбой, кормящейся городскими отбросами. А с яхты могут не успеть вовремя подать трап. На вашем месте я бы греб изо всех сил к причалу.

Я открыл дроссельные заслонки и погнал катер к выходу из порта, лишь один раз оглянувшись, прежде чем пересечь линию волноломов. Опять полил дождь, но я увидел, как на „Южном кресте“ загораются огни. Шлюпка плыла к причалу.

Охранник-атлет яростно орудовал веслами, а его напарник пригоршнями вычерпывал воду.

Глава 28

Буря крепчала, топлива оставалось все меньше, и я уже не был уверен, что сумею добраться до Конфитеса. Я держал максимально возможные обороты, только чтобы не остаться без горючего на полдороге и не пробить днище на высоких волнах, хлеставших по корпусу катера. С северо-востока надвигался второй грозовой фронт, и через двадцать минут после выхода из гаванского порта я промок до нитки. Большую часть пути я был вынужден стоять за штурвалом, ухватившись одной рукой за лобовое стекло и вглядываясь вперед сквозь дождь и брызги, оставляя хвост из капель, которые срывал с меня встречный поток воздуха. Ревя двигателями, катер мчался на юго-восток.

К этому времени вся кубинская береговая охрана уже наверняка знала о дерзком налетчике, который угнал из бухты порта Гаваны катер „Крис-Крафт“, принадлежащий научной организации дружественных Соединенных Штатов. Известно, что служащие береговой охраны расстреливали из пулеметов еврейских беженцев из Европы, пытавшихся высадиться на остров под покровом ночи; они будут только рады обратить свои крупнокалиберные орудия против отчаянного бандита.

Около десяти утра я заметил два катера береговой охраны – серые с белым, примерно десяти метров длиной, – двигавшиеся к западу мне наперерез. Я свернул на север, и они скрылись в пелене сильного шквала, который едва не опрокинул мое судно. Этот маневр стоил мне дополнительных затрат времени и горючего. При первой возможности я вновь взял юго-западный курс и прибавил обороты. Из-за сильной тряски у меня заныли кровоподтеки и мучительно разболелась голова.

Кейо Конфитес появился на горизонте в 13.45. Последние десять морских миль стрелка указателя топлива лежала на нуле, а запасного бака на катере не было. Прежде чем войти в крохотную бухту, я описал широкую дугу и на минуту возликовал, увидев, что „Пилар“ там нет. Потом я заметил палатки, мокрое кострище, людей, которые толклись у барака, и у меня упало сердце.

Когда я плыл через проход в рифе, двигатели зачихали и умолкли. Лейтенант-кубинец и его подчиненные навели на меня ружья времен испано-американской войны, а на берег ринулись Гест, Геррера и Фуэнтес с „ninos“ в руках, и только тогда кто-то догадался посмотреть в бинокль.