Колокол солнца (Клокочущая пустота, Гиганты - 2)
Шрифт:
– Вот видишь, Томмазо. Сам Ришелье ждет тебя, назначив сопровождающим этого славного гвардейца.
– Я, право, не пойму, учитель. Ведь я недавно снова провинился, встав на защиту Галилея.
– Да, ты хотел быть большим католиком, чем сам папа. Взялся защищать право Галилея высказывать ересь о вращении Земли вокруг Солнца, а он, Галилей, сам же от этой пагубной выдумки Коперника отказался.
– За каждым, мой учитель, нужно признать право на высказывание в науке любой мысли и отказа от нее.
– Итак, молодой человек, вручаю вам, как пожелал того сам Ришелье,
– Надеюсь, все устроится, монсиньор, - сказал Ноаль.
– Мой дом, как дом посланника, неприкосновенен.
– Мой юный друг, - обратился Кампанелла к Сирано.
– Я хотел бы вас поздравить с доверием, оказанным вам Ришелье, его забота о моей судьбе несказанно меня волнует.
Сирано де Бержерак ему не сказал, что записка Ришелье была "закладной", продиктованной им, и право воспользоваться ею было отвоевано в бою со ста противниками. Он лишь почтительно смотрел на Кампанеллу, который был для него живой легендой.
Глава третья
ДВА ГРОБА
Яд предательства хуже змеиного.
В о с т о ч н а я м у д р о с т ь
Синьор Бенито Парца, начальник тюрьмы, едва из ее ворот выехала карета кардинала с "вечным узником", засеменил через улицу к стоявшему неподалеку каменному дому с колоннами, где разместился командир испанского гарнизона в вечном городе Педро Гарсиа, недавно смещенный испанским королем с поста губернатора Новой Испании, впав в немилость из-за неспособности выкачивать из колонии прежние потоки золота. Пониженный в должности и уязвленный этим, генерал Гарсиа готов был выместить свое настроение на местных жителях, которые в его глазах ничем не были лучше заокеанских индейцев, хоть и выглядели белолицыми и считались католиками. К испанским войскам, во всяком случае, они должного почтения, как и индейцы, не проявляли, оскорбляя тем испанскую корону.
Бенито Парца так настойчиво добивался свидания с генералом, что обозлил дежурного офицера, каковым оказался знакомый нам уже капитан Лопес, взятый бывшим губернатором с собой как наиболее преданный человек. Правда, его надо было держать подальше от Андалусии и Генуи, где герою Новой Испании все еще угрожали былые вынесенные ему приговоры уголовного суда. Но, раздраженный подобострастным итальяшкой, Лопес все же понял, что речь идет об антииспанском заговоре, в котором принимает участие когда-то брошенный в тюрьму по тому же поводу узник и освободивший его кардинал Спадавелли. Пришлось допустить доносчика к генералу.
Тучный генерал Гарсиа готовился обедать и скорчил недовольную гримасу на своем оплывшем лице, услышав, что ему предстоит заняться делами на голодный желудок. Желая скорее отделаться от назойливого итальянца, он приказал ввести его.
– О, синьор генерал! Да продлятся ваши дни, как и дни его величества короля Испании, самого католического из всех королей!
– заискивающе начал Парца.
– Дальше, дальше!
– не отвечая на приветствие, буркнул генерал, плохо разобравшись в испорченной испанской речи Парца.
Капитан Лопес, долго живший в Генуе, где оставил уже известный нам след, взялся переводить невнятную болтовню начальника тюрьмы.
Оказывается,
Генерал Педро Гарсиа отличался вспыльчивостью. Сообщение Бенито Парца вывело его из себя, и у него даже разлилась желчь, что сказалось на пожелтевшем от ярости лице.
– Капитан Лопес!
– хрипло скомандовал он.
– Тотчас узнай, куда монсиньор кардинал запрятал преступника, обманувшего самого папу. Наш долг - оказать святейшему папе услугу и тотчас пресечь все подлые замыслы заговорщиков.
– Они собирались у него в камере, синьор генерал, под видом составления запрещенных святой церковью гороскопов. Это близко к колдовству, а за него, как известно, карают не тюрьмой, а костром, синьор генерал.
– Пусть перестанет болтать!
– крикнул генерал Лопесу.
– Вели ему сказать, куда спрятали монаха.
– Мне удалось подслушать, как кардинал приказал кучеру кареты ехать к французскому посланнику.
– Ага!
– воскликнул генерал, так надуваясь от ярости, что мундир затрещал на животе.
– Запрятать негодяя в логовище исконного врага Испании, которая ведет с Францией войну! Капитан Лопес, приказываю взять солдат не только со шпагами, но и с мушкетами и без лишних разговоров ворваться в дом, где засел преступник. При сопротивлении действовать, как в Мексике. Ты понял?
– Понял все, мой генерал!
Гарсиа, поморщившись, бросил Парца кошелек, из которого предварительно переложил в карман половину монет. Начальник тюрьмы, низко кланяясь и пятясь, стал удаляться, бормоча благодарность от имени всех своих тринадцати детей.
Генерал сел обедать, повязал салфетку, но аппетит пропал от одной только мысли, что надо сообщить святейшему папе о принятых мерах, упомянув при том имя кардинала Спадавелли. Но как это сделать, он решить не мог, ибо не привык в Новой Испании к дипломатическим уверткам, действуя лишь по своему усмотрению.
– Эй, Лопес! Ты не ушел? На случай, если придется извиняться перед папой, учти, что монах не должен быть "схвачен".
– Как?
– удивился заглянувший вновь к генералу Лопес.
– Ты вконец оглупел! Как расправлялся ты со жрецами?
– Понял все, - поклонился Лопес, помахав перед собой шляпой с пером, и вышел.
Конный отряд испанцев под командованием капитана Лопеса в составе десяти человек промчался по улицам Рима, разгоняя испуганных прохожих и переходящих местами улицу гусей, которые, как известно, когда-то спасли Рим.