Колокола Истории
Шрифт:
Разумеется, наука сопротивления не гарантирована от превращения в науку нового господства, эдакую «социальную прокрустику», как это произошло, например, с марксизмом на рубеже XIX–XX вв. Но марксизм — такова была эпоха — представлял собой объектную, объектоцентричную «науку сопротивления», отсюда и метаморфозы. Субъектный характер новой «науки сопротивления», нового «сопротивляющегося знания» в значительной степени является иммунитетом против перерождения. Впрочем, все это определяется и логикой самой социальной борьбы. Поэтому в нынешних конфликтах необходимо обладать двойным, стереоскопическим и инфракрасным (помимо нормального) зрением, двойным видением — дневным и ночным (и его приборами). Необходимо внимательно приглядываться ко всем агентам текущего мира и его конфликтам, прикидывая на будущее. Сегодняшний друг или нейтрал может оказаться завтрашним врагом — и наоборот. Сегодняшний вроде бы безобидный пес завтра может превратиться в Шарикова. Так, может, лучше сразу его пристрелить или, по крайней мере, не прикармливать? А то выйдет как с «ленинской гвардией»:
ИПсам-людям, собакоголовым Шариковым, что разорвали Швондеров и попутно, к сожалению, многих других.
Разумеется, двойное, перекрестное видение, разработка действий на его основе (не говоря уже о реализации) — задача исключительно сложная, требующая создания принципиально новой формы организации знания, методы которого позволят рассекать нынешнюю реальность и вскрывать в ней семена, эмбрионы и формы будущего в их взаимодействии, то, что день грядущий нам готовит. Иначе — беда. В любом случае важно понять: в современные социальные конфликты ввиду специфики эпохи, вплетены, уже присутствуют чаще всего в скрытом, искаженном, нечистом виде формы противоборства грядущего «странного мира». Они проявляются по-разному и в разных сферах: в росте преступности и этнических чистках, в росте значения иррационального знания и отступлении универсализма, в новых научных концепциях и формах досуга, наконец, в приходе той виртуальной реальности, о которой шла речь. Между прочим, возможность виртуальности была предсказана несколько десятилетий назад.
Ст. Лем в «Сумме технологии» размышлял о неких фантоматических машинах, о фантоматике, позволяющей человеку «как бы» чувствовать себя акулой или крокодилом, посетителем публичного дома или героем на поле битвы. Он говорил о передаче ощущений, цереброматике и прочих штуках, которые в конце 60-х годов казались фантастикой. 30 лет спустя сказка стала былью. Хотите почувствовать, как вы распиливаете бензопилой соседа? Получите видеошлем. Секс через компьютер? И об этом уже пишут — читайте журнал «Пентхаус». Вот вам и передача ощущений.
С киберпространством не нужна собственность в прежнем смысле слова. Здесь другие средства контроля: киберпространство отчуждает у человека информацию, духовные факторы производства. Киберпространство — это сладкий концлагерь, значительно более эффективный, чем лагеря коммунистов и нацистов. Вот когда производственно сбывается афоризм Ежи Леца «В смутные времена не уходи в себя — там тебя легче всего найти».
Человек эпохи НТР — Homo informaticus, в массе своей, социологически, т. е. по логике возникающего социума, должен быть, Homo disinformaticus. Это только на прямолинейно-просвещенческий взгляд кажется, что в эпоху господства информационных технологий, духовных факторов производства все должны быть умниками и творцами. Совсем наоборот! Если духовные факторы производства, информация являются решающими, то это значит, что господствующие группы будут отчуждать именно их, именно на них будут устанавливать свою монополию, лишая этих факторов основную массу населения. У пролетария не было капитала, у арендатора — земли, у раба — собственного тела. У Homo (dis)informaticus не должно быть реальной картины мира, рационального взгляда на мир; этот homo не должен быть духовным. В логическом завершении — он не должен быть Homo. И не должен знать, мыслить. Знать, мыслить — значит быть. Cogito ergo sum. Homo disinformaticus — жилец (или скорее нежилец, нежить) антидекартовского мира. Современность прошла под знаком Декарта. Постсовременность, похоже, будет диаметрально противоположной. Или, по крайней мере, может быть, если не противостоять этой тенденции (но для этого человек сам должен стать Точкой-Вселенной, Homo universalis). Ныне астрологи, экстрасенсы и иже с ними не просто очередной раз явились в Смутное время мира, но и (на этот раз) активно работают на будущее антидекартовского мира и его господ, мостят им путь к власти, создают удобный объект новой «властесобственности». Удел этого объекта — фантомат, дезинформированность или неинформированность, вера в НЛО и «психотэрапэутов», в экстрасенсов и в сглаз, в астрологов и «жизнь после смерти». Неважно во что. Важно, чтобы он привык верить в иррациональное, чтобы не знал и не понимал, что происходит в мире — для этого не надо перекрывать информацию; наоборот, утопить его в ней, и он сам заорет нечто вроде: «Не хочу политики, чернухи, эпидемий, катастроф; хочу покоя и развлечений». Вот тут-то ему на блюдечке — виртуальная реальность, в которой живут счастливые Homo virtualis. По ту сторону счастья и несчастья, свободы и достоинства. Как несколько десятилетий назад набросились на Б.Скиннера за его книгу «За пределами свободы и достоинства» («Beyond Freedom and Dignity»). А ведь он всего лишь предвосхитил некоторые реальные тенденции (другой вопрос — его пораженческое отношение к ним).
Нынешнее все усиливающееся мировое пристрастие к оккультному и иррациональному имеет два источника. Один — характерное для всех закатных эпох, фаз упадка, чувство страха и неуверенности. Второй — объективная заинтересованность господствующих групп идущего на гребне НТР «виртуального капитализма» (а за ним — посткапитализма) в дерационализации и деинтеллектуализации широких масс и сознания в целом. Можно сказать, что нынешний бум интереса к магии и т. д. и т. п. есть, помимо прочего, процесс экспроприации у людей духовных факторов производства, политика нового «огораживания» — огораживания информационных полей определенными рамками, первоначальное накопление средств интеллектуального производства.
В свое время, играя словами, Р.Дебре писал: «L’`ere de l’intelligentsia sera celle de la plus grande inintelligence» («Эра интеллигенции
33
Debray R. Le pouvoir intellectuel en France. — P.: Ramsay, 1979. — P. 273.
Психолог Дж. Джеймс заметил, что такое явление, как целостность личности (как целостная личность), возникло в истории человеческого рода на удивление недавно, в Европе — не ранее трех — двух с половиной тысяч лет назад. Связано это было с появлением и развитием письменности, точнее — с буквенным письмом соответствующим ему общим усложнением культуры. До этого полушария мозга — левое и правое — в определении социального поведения действовали относительно независимо друг от друга: речь могла генерироваться правым полушарием, а восприниматься левым. Это и есть бикамеральность мозга и, по сути, раздвоенность, расщепленность личности (как индивидуальности). Сигналы, передающиеся из правого полушария, выступали средством социальной регуляции поведения коллективистского типа («культура стыда») и действий, в которых не предполагалось самоанализа. Например, герои «Илиады» не размышляли и не анализировали, за них это делали боги. [34]
34
1) Подр. см.: Блум Ф., Лейзерсон А., Хофстедтер Л. Мозг, разум и поведение. — М: Мир, 1988. — С. 192. Связь между буквенным письмом, с одной стороны, и бикамеральностью мозга и обусловленным ею культурно-психологическим типом — с другой, неожиданным и интересным образом ставит проблему социальной психологии народов с иероглифическим письмом. Возможны ли превращение социального индивида в личность и переход от «культуры стыда» к «культуре совести» на, так сказать, иероглифической основе?
Исторически конец бикамеральному мышлению и связанному с ним поведению, считает Джеймс, пришел примерно в VII в. до н. э., что нашло отражение в изменениях значения слов «псюхэ» и «сома». Если первоначально их значением было «жизнь», «живое состояние» и «труп», «неживое состояние», то с Пифагора значение этих слов изменилось: «душа» и «тело». Это было отражением изменения в поведении, обусловленным возникновением самосознания и потенциала «культуры совести».
Знаковая, письменная культура; которая с XV в. в Европе превратилась в «галактику Гуттенберга», создает цельность личности и фиксирует оппозицию «душа — тело». Компьютерные виртореальность и киберпространство заставляют человека покинуть «галактику Гуттенберга», поскольку оперируют не знаками, а образами и именно к ним адаптируют человека. Последний в таком случае оказывается отброшен не только в догуттенберговскую эпоху, в XIV в., но проваливается в Колодце Времени значительно глубже — в эпоху до VII в. до н. э., не в допечатную, а вообще в дописьменную эпоху. Виртореальность, таким образом, воспроизводит ситуацию трехтысячелетней давности, стирает различие между телом и душой (результат — живой труп), на место «культуры совести» опять водружает «культуру стыда» и разрушает цельность личности. Псевдоцельность виртореальной личности обретается только электроннонаркотически — в киберпространстве, придатком к которому становится человек (человек ли?). Однако три тысячелетия человеческой истории, крышку над которыми открывает виртуальная реальность, — это еще далеко не самое дно, сулимое этой реальностью. Самое дно — за пределами человеческой истории, человеческой социальности вообще, ближе к рептилиям, динозаврам.
LIX
Р-комплекс (или «рептильный мозг»), который упоминался выше, — это, согласно П.Маклину, [35] морфологически самая древняя часть мозга, доставшаяся нам в наследство от рептилий (первых существ, у которых количество информации в мозгу превышало, таковое в генах). Следующая эволюционная система, наслоившаяся на Р-комплекс, — это лимбический мозг, достижение млекопитающих, а на этот последний уже наслоился неокортекс — штука человеческая, слишком человеческая.
35
1) Подр. см.: Саган К. Драконы Эдема. — М.: Знание, 1986.
Между тремя мозгами существует некое разделение труда. Неокортекс («новая кора») «отвечает» за специфически человеческие (волевые, целеполагающие) познавательные усилия, включая использование знаков, предвидение событий, сопереживание, и ряд других функций. Лимбическая система, в глубине которой находится гипофиз, генерирует яркие эмоции, связанные с радостью открытия нового, с эстетическим восприятием мира, с альтруистическим поведением, восприятием вкуса, творчества. Наконец, «рептильный мозг» играет важную роль в агрессивном, ритуальном и территориальном поведении, в установлении социальной иерархии, в том числе через половое поведение (контроль над самками) и контроль над территорией. Здесь нет эмоций и обратной связи, но бесстрастное осуществление любого поведения, диктуемое одним из полушарий мозга или просто генами.