Колокольчики мои
Шрифт:
— Ты подожди, — сказал Затейник. — А то все дрова рассыплешь!
Он выскочил из дома.
— Ну, давай! — И протянул Егору руки.
Положение у Егора было безвыходное, и он оказался в руках Затейника.
Из-за поленницы выглянул Арканя.
— А, и ты здесь! — рассмеялся Затейник. — Ну, вот что: раз уж вы пришли, пойдёмте пить чай.
Егор с Арканей переглянулись: не зря страдали, уж сейчас-то, когда попадут к нему в дом, выведают все его тайности. Но всё же у Егора мелькнула мысль: может, он нарочно заманивает? Посадит в подполье,
— Жди нас здесь! — приказал он Шарику.
Они переступили порог. Стол, кровать, тумбочка да две табуретки — вот и вся мебель. Мальчики робко остановились.
— Я люблю чай крепкий и свежий, — сказал Затейник. — Поэтому всегда сам завариваю. А вы какой любите?
— Я тоже крепкий, — почему-то сказал Егор, хотя ему было всё равно, какой чай пить. Он даже просто мог пить кипяток, лишь бы с вареньем.
— И я крепкий, — добавил Арканя.
Он решил, что раз Егор сказал «крепкий», то, значит, так надо.
— Какая у нас славная компания! — сказал Затейник.
Он налил в стаканы чаю, поставил ребятам табуретки, а сам сел на кровать.
Егор пил чай вприкуску, громко сосал сахар, причмокивая и присвистывая. Ему вторил Арканя. А Затейник позвякивал ложечкой и чему-то улыбался про себя.
«Сидим, чай пьём со шпионом», — подумал Егор.
— Надо ещё? — спросил Затейник.
Егор кивнул. Чаю ему уже не хотелось. Но тогда пришлось бы сказать спасибо и вставать, и уходить домой, ничего так и не узнав.
Затейник налил им ещё по стакану. И это они выпили. Посмотрели друг на друга. И чего он улыбается? Хотя бы говорил что-нибудь. Так нет, молчит. Наверное, боится проговориться.
— Спасибо, — сказал Егор.
— Спасибо, — сказал Арканя. Ничего другого им не оставалось.
На столе лежала стопка книг.
— Посмотри, посмотри, — сказал Затейник, заметив, что Егор разглядывает книгу. А разглядывал он её потому, что на обложке был нарисован космический корабль. Круглый, вроде тарелки. Он взял книгу. Губы его долго шептали, прежде чем из слогов сложились таинственные слова: «Существуют ли внеземные цивилизации?»
— Существуют, — произнёс Затейник.
Молчал, молчал — и проговорился! Но Затейник, видимо, понял, что лишнее сказал.
— Извините, дорогие гости, пора на работу!
Он встал.
Вежливо попрощавшись, мальчики вышли на улицу.
Только что было тепло. И вдруг неожиданно похолодало.
Над Северным Ледовитым океаном поднялся поток холодного воздуха. Он взял направление к посёлку Сосновый бор. Егор поёжился.
БЫЛО ИЛИ НЕ БЫЛО?
— А я думала, ты сегодня опять во второй класс пойдёшь, — сказала Катя Лебедева и бережно положила на парту букварь.
Егор тоже достал букварь.
— Думала, думала! — передразнил он её. — Захочу и пойду!
— Ну и захоти!
— И захочу!
— Ну так захоти! Чего это ты не хочешь?
— А тебя не спрашивают!
— А тебя во второй класс не берут, потому что маленький!
Егор
— Мы с Арканей такую тайну знаем!.. Двое во всём мире. Вот!
— Таких тайн не бывает.
Егор рассмеялся. Знала бы она, кто в их посёлке проживает — по виду такой неприметный, в кепочке с горошком ходит!
Елена Васильевна очень красиво вывела на доске букву Б.
— Какая это буква, ребята? — спросила она.
— Б-э-э! — затянули вразнобой. А Егор дольше всех тянул.
— Тарантин, у нас не урок пения, — сказала Елена Васильевна.
У Кати развязалась ленточка. Егор дёрнул за косу:
— Завяжи!
— Ты нарочно развязал! — сказала Катя.
— Я развязал? Нужно мне очень!
Катя неумело завязала ленточку. Признаться, Егор и сам бы завязал ей бантик, если б никто не видел.
— Тебе, наверное, мама косы заплетает? — спросил он.
— Я ещё не умею.
Егору очень хотелось иметь сестрёнку и заплетать ей косички. Как-то к ним приезжала в гости мамина подруга тётя Галя с дочкой Светой. По утрам тётя Галя расчёсывала Свете волосы и заплетала в толстые маленькие косички. Когда Света уехала, Егор заскучал. Если б она была его сестрёнкой, то всегда бы жила у них дома. Но у неё был свой дом, и брат тоже.
До конца урока ещё оставалось время, а Елена Васильевна уже всё рассказала про букву Б.
— Дети, кто хочет прочитать своё любимое стихотворение? — спросила она.
Все стали смотреть, кто в потолок, кто в окно.
— Разве вы не знаете стихов?
— Я про дядю Стёпу знаю, — робко сказала Катя. — И про Айболита.
И тут сразу все вспомнили свои любимые стихи, подняли руки, и Егор тоже. У него было любимое стихотворение, даже целая поэма — «Мцыри», которую написал Михаил Юрьевич Лермонтов. Отец Егора всегда так говорил, уважительно: «Михаил Юрьевич Лермонтов», а не просто «Лермонтов». Эту поэму Егор слушал с самого раннего возраста, она была для него вроде колыбельной. Когда он содержание ещё не понимал, то засыпал под голос отца. А когда стал понимать, то, наоборот, не мог уснуть, потому что в поэме всё кончалось плохо. Мцыри умирал, а Егорка, отвернувшись к стене, плакал.
— Не забивай ребёнку голову, — говорила мама отцу. — Ему ещё рано.
Но Егор не считал, что ему рано.
Все тянули руки и кричали:
— Я хочу прочитать, я хочу!
Елена Васильевна дождалась, когда стало тихо.
— Иди, Тарантин, прочитай, — сказала она.
Егор вышел к столу, сунул руки в карманы, прищурил глаза.
Ты помнишь, в детские года,Слезы не знал я никогда? —тихо произнёс он и посмотрел на Елену Васильевну.
Елена Васильевна не поняла, про какие такие года он напоминал, и смутилась.