Коломяги и Комендантский аэродром. Прошлое и настоящее
Шрифт:
Фотография H.H. Граббе, датированная 1890 годом, была впервые опубликована в петербургском журнале «Собака.ru» (№ 10 (69) 2006 г.) — в специальном выпуске приложения «Квартальный надзиратель», посвященном Коломягам. К коломяжской «эпохе Граббе» относится известное произведение художницы Е.С. Кругликовой «Терраса Граббе в Коломягах».
Граф Н.Н. Граббе. Фото 1890 г.
В ту пору весь парк окружала невысокая железная ограда. Такая же ограда окружала и «графский дом» с прилегавшей к нему частью пруда, куда не допускались посторонние. В остальной же
Через пруд перекинули два красивых, живописных мостика: один — для общего пользования, а другой — специально для владельцев имения. К северу от парка шла прекрасная аллея, обсаженная деревьями и обставленная скамейками. Она вела к «графскому павильону» — полустанку Озерковской линии Приморской железной дороги.
В бытность Граббе владельцами Коломяг здесь произошел случай, получивший широкий резонанс во всем аристократическом мире Петербурга. В те времена хозяева усадьбы часто приглашали поохотиться великих князей и сановников высоких рангов, и однажды такой визит закончился трагедией. Это случилось в феврале 1913 года, когда к сыну графа Граббе приехал в гости сын члена Государственного совета, бывшего петербургского губернатора А.А. Зиновьева — воспитанник Пажеского корпуса А.А. Зиновьев. Как сообщали потом газеты, «молодые люди отправились в парк и стали стрелять из ружей. Во время пальбы паж Зиновьев нечаянно нажал курок. Пуля попала ему в грудь. Вызвали врачей, и после перевязки молодого человека перевезли в Свято-Троицкую общину сестер милосердия. Положение раненого серьезное»...
Николай Граббе умер от болезни в 1913 году, когда ему было всего пятьдесят лет. Его вдова после Октябрьской революции выехала на юг, в Одессу, а в 1923 году покинула Россию. Как и другие Граббе, братья Николая Николаевича — Михаил, Александр, Павел, она оказалась в Париже и разделила горькую судьбу эмигрантов. Последние годы Мария Николаевна доживала в русском приюте, организованном в Сент-Женевьев-де-Буа.
Так выглядит сегодня «графский пруд». Октябрь 2006 г. Фото автора
А.П. Граббе. Фото 2006 г.
К ее дочери Лизе (в замужестве княгине Белосельской- Белозерской) судьба оказалась гораздо более благосклонной: она стала известной парижской манекенщицей. Дело в том, что в 1920-х годах выходцам из России, какими бы громкими титулами они ни обладали, пришлось на чужбине самим зарабатывать на жизнь. Мужчины шли на заводы Рено и в таксисты, а женщины нередко открывали домашние ателье. Со временем самые удачливые мастерские объединялись в модельные дома, и вскоре предприятия Феликса и Ираиды Юсуповых (модельный дом «Ирфе») или великой княгини Марии Павловны («Китмир») спорили по популярности с Шанель и Полем Пуаре.
Именно русские аристократки изменили отношение европейцев к профессии манекенщицы. Если в начале XX века она считалась уделом дам полусвета, то, когда одежду стали демонстрировать русские княгини, графини и баронессы, французы были удивлены и очарованы их вкусом и манерами. Дефиле на подиуме еще не существовало, модели коллекции показывали и одновременно рассказывали о них. «Супермодель» княгиня Белосельская-Белозерская (1893—1977) демонстрировала наряды на балах, вечерах, коктейлях, ее много фотографировали и публиковали в журнале «Вог». Ее муж, Сергей Сергеевич Белосельский-Белозерский, как и родственники со стороны Граббе, всегда верой и правдой служившие Отечеству, и в эмиграции не оставался без дела. Казачий атаман Михаил Граббе в 1932 году основал в пригороде Парижа Аньере православный приход, ставший одним из важнейших духовных центров русского зарубежья. Его племянник — богослов Георгий Граббе — был протопресвитером Русской православной церкви за рубежом.
Сегодня многочисленные потомки Граббе и Оболенских рассеяны по всему свету, но, как
«Матильде Кшесинской не говорили, что в ее особняке после варварской переделки размещен Музей революции, утешали, что театральный, — говорилось осенью 2006 года в уже упомянутом приложении „Квартальный надзиратель“. — Теперь там наконец устроили „мемориальные“ комнаты, посвященные хозяйке. Граббе вообще удивлены, что коломяжский дом еще жив, без всяких мемориальных комнат».
...Память о владельцах Коломяг до сих пор сохранилась в названиях коломяжских улиц. Поскольку еще в 1823 году Коломяги оказались разделены на две части, или «половины», то к названиям улиц в этих частях добавлялось уточнение «1-й половины» и «2-й половины», либо одноименные улицы делились на «первую» и «вторую».
Название 1-й Алексеевской улицы, которая проходит в 1-й половине Коломяг, произошло от имени Алексея Петровича Никитина, а 2-й Алексеевской, находящейся во 2-й половине — от имени Алексея Николаевича Авдулина. С именем А.П. Никитина связаны также названия 1-й и 2-й Никитинских улиц, в 1-й и 2-й половинах Коломяг соответственно. Название Елизаветинской улицы хранило память о Елизавете Алексеевне Никитиной, в замужестве Орловой-Денисовой, а Николаевская улица (с февраля 1939 года — Березовая) получила свое имя в середине XIX века в память Николая Павловича Граббе, мужа дочери Орловых-Денисовых.
До сих пор уцелели старинные названия 3-я линия 1-й половины и 3-я линия 2-й половины. Это была линия, параллельная 1-й и 2-й линиям Коломяг — то есть 1-й и 2-й Никитинским и Алексеевским улицам.
СОСЕДИ-ЗЕМЛЕДЕЛЬЦЫ
С восточной стороны к Коломягам примыкали владения Удельного земледельческого училища, появившегося здесь в 30-х годах XIX века. Впрочем, есть сведения, что еще в конце XVIII века эти территории передали в ведение Департамента уделов. В 1797 году Павел I в день коронования подписал «Закон об императорской фамилии», в котором определялось, что отныне император, его мать, императрица и наследник находятся на постоянном содержании казны. Прочих же детей с момента совершеннолетия или выхода замуж обеспечивает «удельный капитал», собираемый в виде оброка с крестьян «удельных» имений, то есть выделенных из государственных владений в собственность императорской фамилии.
В 1827 году оброк заменили доходом от общественных запашек, обрабатываемых крестьянами сообща. За работами на этих полях следовало наблюдать специальным смотрителям, и для их подготовки учредили Удельное земледельческое училище. Его строительство началось в 1832 году на пустоши сельца Никольского, на шестой версте от Петербурга, по левой стороне от Выборгской дороги (потом — шоссе, ныне — проспект Энгельса). Учебное заведение торжественно открыли 1 октября 1833 года. От него и пошло название местности— Удельная.
Проектирование и наблюдение за строительством училища осуществлял академик архитектуры Х.Ф. Мейер, с 1819 года в течение тридцати лет состоявший на службе в Удельном ведомстве. По проекту в первую очередь возводились 23 здания — главный корпус, спальни воспитанников, дома для персонала, столовая, больница, две мастерские, а по периметру двора — службы. Через два-три года на соседних участках появились ферма, еще восемь мастерских и другие хозяйственные постройки.
Постепенно училище увеличивало свои владения: в 1839 году приобрели 39 десятин от почетного гражданина Лихачева, в 1843 году — 252 десятины пустоши от сенатора С. Ланского. Таким образом, владения училища протянулись по левой стороне Выборгской дороги на пространстве между нынешними Поклонногорской улицей и Ланским шоссе, а с запада границей служили земли коломяжского имения. На вновь приобретенных землях находились пустоши и еловый лес, местами заболоченный. На расчистку, осушение, планировку приходилось затрачивать много труда и средств.