Колонисты

Кавано Джек

— Как поживаешь, англичанин? — произнес он гортанным и певучим голосом.

— Да вот… — конфузясь, ответил Филип. — Я ищу Нанауветеа. Это случайно не вы?

Индеец внимательно оглядел чужака — начав с широкополой шляпы и закончив туфлями. Затем он вновь немигающим взглядом уставился на его лицо. Казалось, он хотел заглянуть Филипу прямо в душу. Наконец губы индейца презрительно скривились.

— Ты не очень умен, верно? Неужели я так стар, что могу оказаться тем, кого ты ищешь?

Филип оторопел. Он никак не ожидал услышать из уст какого-то индейца столь нелицеприятный

отзыв о нем, лучшем студенте Гарварда. Это пробудило в нем некоторую досаду.

— В таком случае где я могу найти Нанауветеа? — сухо спросил он.

Наррагансет не шелохнулся.

— Я добирался сюда два дня, — не отступал Филип. — Мне необходимо с ним встретиться.

Казалось, его слова не произвели на индейца ни малейшего впечатления. Однако уже в следующее мгновение наррагансет отрывисто приказал:

— Жди здесь.

И нырнул в вигвам, не забыв бросить через плечо:

— Ничего не трогай.

Филип беззвучно засмеялся. «Ничего не трогай? Как будто здесь есть чем поживиться».

Прошло несколько минут. Индеец не возвращался. И Филип от нечего делать взялся обозревать окрестности. К востоку от жилища Нанауветеа лежало огромное озеро; южнее виднелись вигвамы, стоявшие в беспорядке; на западе зеленело кукурузное поле; на севере змеилась дорога Скулхауз-Понд, которая шла с востока на запад, за ней находилось Большое кедровое болото.

Филип нетерпеливо переминался с ноги на ногу, он уже начал сомневаться, что его гонец вернется. Внезапно он вспомнил о мальчиках и бросил настороженный взгляд в их сторону. Они не шевелясь стояли на том же месте и сосредоточенно смотрели на него. Что ж, по крайней мере мальчишки ни на шаг не приблизились к его лошади, и это уже неплохо.

— Входи! — молодой индеец высунулся из вигвама ровно на долю секунды, которая требовалась для того, чтобы произнести это короткое слово.

Филип нагнулся и вошел внутрь. В следующее мгновение его обдало таким жаром, что он едва не задохнулся. Теперь он понял, почему тело молодого индейца блестело от пота — посреди вигвама горел огромный костер. Дым выходил наружу через отверстие в крыше. В вигваме — несмотря на огонь — было очень темно, особенно вдоль стен, и Филипу понадобилось время, чтобы хоть что-то разглядеть.

— Сюда! — индеец жестом пригласил Филипа следовать за ним в глубь вигвама. Там, у дальней стены, неподвижно сидел старик. По его лицу пробегали отблески огня. Впервые в жизни Филип видел человека столь преклонных лет. Хрупкие кости старца были обтянуты сморщенной кожей, которая на щеках и подбородке собиралась в складки. Кожа старика была светлее, чем у молодого индейца — внука или правнука? — и имела красноватый оттенок. Несколько пучков снежно-белых волос напоминали крохотные жидкие облачка, парящие над головой. На плечах старца красовалась накидка из перьев. Филип приблизился к хозяину вигвама и с глубоким почтением поприветствовал его. Старик ответил ему бесстрастным взглядом. Его глаза — карие и по-юношески ясные — светились живым умом.

Рядом со стариком стояла девушка, одетая в оленью шкуру. Филип взглянул на нее — и сердце его задрожало. Для индианки она была удивительно

хороша собой. Как и все ее соплеменники, она имела смуглую кожу и блестящие черные глаза. Прямые, воронова крыла волосы падали ей на лицо, и это почему-то очень понравилось Филипу — девушка показалась ему милой и застенчивой. В странном оцепенении смотрел он на красавицу. Ее огромные продолговатые глаза с длинными пушистыми ресницами непреодолимо влекли его себе. Но еще больше молодого человека восхитила ее манера держаться. Легкая и грациозная, она стояла прямо, с царственным видом, при этом в ее позе не чувствовалось никакой напряженности.

Когда заговорил Нанауветеа, Филипу пришлось сделать величайшее усилие, чтобы отвести взгляд от прекрасной индианки.

— Токетоссавейтч? — Голос старика был чуть громче шуршания сухих листьев.

До этого Филипу не доводилось слышать алгонкинский язык [12] . Он беспомощно взглянул на молодых индейцев, сначала на юношу, потом на девушку. Они молча смотрели на него. По лицу Филипа побежали струйки пота.

— Простите… — в замешательстве обратился он к старику. — Я знаю английский, латынь, древнееврейский, греческий, но я, к сожалению, не владею алгонкинским языком.

12

Алгонкинский язык — группа родственных языков алгонкинов. Относятся к алгонкино-ритванской семье индейских языков.

— Здесь мало кто говорит по-латыни и по-гречески, — насмешливо сказал молодой индеец.

Старик взглянул на девушку и жестом приказал ей переводить.

— Нанауветеа спрашивает, как тебя зовут, — произнесла она глубоким и сладким, как мед, голосом. Внезапно молодой человек понял, что не хотел бы ничего другого, как только слушать с утра до вечера этот чудесный голос.

— Меня зовут… меня зовут… э-э… да, меня зовут, — встрепенулся наконец он, — Филип Морган.

— Филип Морган, — повторила девушка. Филипу понравилось, как она произнесла его имя.

— Тавитч каппееяумен?

— Зачем ты здесь? — перевела девушка.

И Филип объяснил, что он ищет в резервации старую фамильную Библию, которую привез из Англии его предок, Энди Морган; возможно, она до сих пор хранится у наррагансетов. Библия эта исчезла во время войны Короля Филипа. Последним ее владельцем был старший сын Энди Моргана Кристофер. Он проповедовал Слово Божье индейцам.

Выслушав молодого человека, Нанауветеа после недолгого молчания заметил, что война Короля Филипа закончилась пятьдесят лет назад. С тех пор утекло много воды. Почему же Морганы лишь теперь озаботились судьбой своей фамильной Библии? Филип ответил, что его отец узнал о ее существовании совсем недавно, из дневника Энди Моргана. Дневник этот был найден на чердаке в одном из домов Бостона. Перед смертью отец наказал Филипу найти Библию и привезти ее в Кембридж.

Старый индеец кивнул и начал расспрашивать о смерти Бенджамина Моргана. В продолжение всего рассказа Филипа он не шелохнулся.