Колонисты

Кавано Джек

Филип пожал плечами.

— Но он сработал.

Вампас повернулся к Филипу спиной и зашагал к озеру. Внезапно он остановился.

— Зачем? — спросил он, стремительно обернувшись к Филипу. — Посмотри на себя! Зачем ты это сделал?

Экзамен продолжался. Но теперь Филип знал не только правильный ответ, он принял верное решение и сделал все как полагается. Хотя в горле у него саднило, а тело болело, он испытывал восхитительное чувство. Впервые в жизни он совершил бескорыстный поступок. Причем он не просто уступил приятелю любимое лакомство. Он рискнул жизнью ради

другого человека — это было неповторимое ощущение!

— Я сделал это, — сказал он, сияя от радости, — потому что ты мой брат во Христе и потому что я люблю тебя.

На лице Вампаса появилось смущенное выражение. Он отвернулся.

— Я не могу пойти с тобой, — буркнул Вампас. — Я расстроил Нанауветеа и Витамоо и предал дело Иисуса.

Филип с трудом встал. От слабости у него закружилась голова. Он прислонился к дереву. Когда ему немного полегчало, он, прихрамывая, зашагал вниз по склону туда, где стоял индеец.

— Как ты думаешь, кто просил меня привести тебя домой?

Вампас задумался.

— Это ничего не меняет, — сказал он. — Я вернусь домой, но не пройдет и нескольких дней, как все начнется сначала.

— Дело во мне? — уточнил Филип. Вампас промолчал. Тогда он спросил:

— А если я уеду?

— Если ты уедешь, Нанауветеа и Витамоо будут винить в этом меня.

Филип понимал, что индеец был прав.

— Вампас, — сказал он. — У меня и в мыслях не было занять твое место. Просто, после того как я узнал, что Нанауветеа мой родственник, я захотел ему помочь.

— Когда ты приехал в резервацию, я превосходил тебя в одном: я знал алгонкинский язык. Но ты быстро выучил его, и теперь у меня не осталось и этого преимущества.

— Мне всегда легко давались языки, — засмеялся Филип. — Я помню, как сказал тебе, что владею латынью, греческим и древнееврейским. А ты ответил: «Здесь мало кто говорит по-латыни и по-гречески».

Вампас засмеялся вместе с Филипом, а потом спросил:

— На что похож Гарвард?

Вопрос индейца застал Филипа врасплох. Он пристально взглянул на Вампаса. Тот явно интересовался Гарвардом неспроста.

— Почему ты спросил об этом?

— Просто так. Забудь.

— И все же, Вампас, будь другом, скажи мне правду.

Индеец взглянул на противоположный берег озера.

— Я не говорил об этом никому, — произнес он ровным голосом. — Ни Нанауветеа. Ни Витамоо. Я ненавидел тебя за то, что ты мог учиться в университете. Я мечтаю туда попасть с той самой минуты, как Нанауветеа сказал мне, что ты — студент Гарварда.

— Ты учился в школе для индейцев?

Вампас кивнул.

— Прекрасно! — воскликнул Филип. — Я сразу понял, что ты спрашиваешь о Гарварде не из праздного любопытства. Но почему ты хочешь там учиться?

Вампас опустил голову и тихо сказал:

— Это помогло бы мне стать таким же мудрым, как Нанауветеа.

— Знаешь, а мы с тобой похожи. Я тоже надеюсь когда-нибудь стать таким же мудрым, как Нанауветеа. Но почему ты никому не сказал, что хочешь учиться в Гарварде?

— Потому что это невозможно, — ответил Вампас. — У меня нет образования. Меня никогда туда не примут. Я слышал, что вступительные

экзамены сдать очень трудно.

— Вовсе нет, если ты готов к ним, — улыбнувшись, сказал Филип. — Вампас, брат мой, давай заключим сделку.

— Сделку?

— Если ты сегодня вернешься вместе со мной в вигвам Нанауветеа, я научу тебя латыни и всему, что нужно знать, чтобы выдержать вступительные экзамены в Гарвард. Кроме того, я лично представлю тебя ректору университета.

Глаза индейца загорелись точно у ребенка.

— Ты представишь меня ректору? Несмотря на все, что я тебе сделал? Почему?

Филип улыбнулся.

— Перефразируя слова одного моего друга, отвечу: «Потому что ректор Гарварда не говорит на алгонкинском языке».

Филип Морган и Вампас спускались по склону холма к вигваму Нанауветеа. Дорогой молодые люди оживленно обсуждали, как подготовить Вампаса к собеседованию. Витамоо услышала их шаги и вышла из вигвама. Хотя девушка была очень рада увидеть и Филипа, и Вампаса, разглядев их, она ахнула.

— Вы подрались!

— Это был тактический прием, — ответил Филип.

— Из-за которого мы оба чуть не погибли! — добавил Вампас.

— Ничего подобного! — возразил Филип. — Все было под контролем!

Витамоо перебила его:

— Надеюсь, вы подробно расскажете нам, что случилось. Даже если об этом неприятно слушать. А сейчас вас ждет Нанауветеа.

Филип и Вампас взглянули на девушку с изумлением: было уже очень поздно.

— Он не ложился и весь вечер молился за вас обоих, — пояснила индианка.

Молодые люди вошли в вигвам, и Витамоо подвела их к старику. И была великая радость, потому что блудный сын вернулся домой.

Глава 18

Стоял один из тех дивных солнечных дней, когда все вокруг дышит надеждой и заставляет радоваться жизни. Для конца октября было довольно тепло. Кое-где эту пору — на нее как раз приходится День святого Мартина — называют летом Святого Мартина [37] .

Ожидая начала церемонии, Филип молча стоял под красивым раскидистым деревом. Воздух был благоуханен и свеж. Вдали поблескивало на солнце озеро Адамс.

— Тот день, когда отец вручил мне фамильную Библию, очень напоминал сегодняшний. — Старый миссионер прижал книгу к груди. — Мы собрались в похожем месте, под большим деревом. Под этим деревом первые поселенцы устраивали службы, пока не построили церковь. Мама стояла рядом с отцом. В тот день она была еще красивее, чем всегда. Люси и Роджер тоже присутствовали на церемонии. А еще на наше семейное торжество пришел жених моей сестры, Вильям Синклер. Мне тогда было двадцать лет.

37

Имеется в виду бабье лето. Летом Святого Мартина эту пору называют во Франции, т. к. в это время празднуется День святого Мартина Турского (ок. 316–397) — покровителя Франции. В Америке ее обычно называют индейским летом.