Колония
Шрифт:
Во рту, порождая оскому, чувствуется знакомый железистый привкус.
Несколько секунд Климов лежал неподвижно, пока разум медленно выпутывался из тенёт провального сна, потом, когда вязкая тишина и сумрак чужой спальни окончательно материализовались в ощущение действительности, он вспомнил, где находится, сел, брезгливым движением отбросив мокрую простыню, и машинально произнёс:
— Свет.
Странно, но кибернетическая система отреагировала на посторонний для неё голос. Тускло вспыхнули квадратные сегменты потолка, оправленные в пластиковую имитацию лепнины, и границы
Он протянул руку, взял с низкого столика мятую пачку сигарет, оставленную тут прежним хозяином особняка, мельком взглянул на снятый с предохранителя «абакан» и прикурил, впитывая всем телом сухое тепло подогретого воздуха, поступающего из системы кондиционирования.
Сознание двоилось, словно душа не могла решить, что воспринимать как данность — покой и полумрак помещения или холодно поблёскивающий металлопластик автомата, на котором серыми разводами виднелись высохшие следы воды и грязи?
Сизый сигаретный дым поплыл по комнате, смешиваясь с тонким ароматом цветущего травостоя, страшный морок медленно отступал, лишь мелко дрожали кончики пальцев да во рту по-прежнему было сухо и противно.
— Включи душ и окно.
Компьютерная система мгновенно отреагировала на голос. За тонкой пластиковой перегородкой раздался шелест воды, а часть стены напротив кровати внезапно утратила непроницаемость, неожиданно продемонстрировав панораму огромного города, по многоуровневым магистралям которого текли миллионы огней от движущихся машин.
Земля…
Родная благословенная Земля, где нет кошмарного ощущения одиночества. Реалистичное контрастное стереоизображение вызвало в душе глухую боль.
Земля… — будто заклятие повторил внутренний голос. Совсем недавно по меркам субъективного времени Климов мечтал о том, чтобы покинуть её, вырваться из многомиллиардного муравейника, ощутить простор иной планеты, но теперь, после всего пережитого, он вдруг начал впитывать каждой клеточкой своего тела успокаивающий пульс жизни…
Всё познаётся в сравнении, люди не склонны воспринимать чужой опыт, и ему понадобилось лично взглянуть в бездонную чернь космического пространства, чтобы осознать пугающую пустоту Вселенной и научиться ценить незримое единство миллиардов людей…
Спустя десять минут он вышел из ванной комнаты.
Компьютерная система роскошного особняка, настроенная на привычки незнакомого Климову человека, уже приготовила кофе и убрала постель, спрятав кровать в вертикальной нише, за раздвижными облицовочными панелями.
Мельком взглянув в зеркало, он остановился.
Он обманывал себя — ночной кошмар не ушёл, лишь затаился на время за лихорадочным блеском глаз.
Он едва не рассмеялся в лицо собственному отражению.
Панорама земного мегаполиса, раскинувшаяся в глубинах электронного окна, скорее всего, являлась данью ностальгии либо обобщённым напоминанием о метрополии, а может быть, простой, ничего не значащей картинкой из набора стереослайдов — Климов понятия не имел, что за человек проживал тут до последнего времени…
— Погаси окно.
Экран потемнел, затем слился с фоном стены,
С тихим шелестом к ногам Климова подкатил низкий столик. Он взял чашку с кофе, обжигаясь, выпил его и подошёл к дверям спальни.
Сбоку, в пяти сантиметрах от пола, к пластиковому косяку был прикреплён ультразвуковой передатчик невидимой для глаза электронной «растяжки». Взрывной заряд располагался по ту сторону дверей. Присев на корточки, он осторожно дезактивировал прибор, снял его с креплений и открыл дверь.
В доме царила глухая, ватная тишина. Отложив взрыватель, Иван вернулся в спальню за «абаканом» — автоматической штурмовой винтовкой, состоящей на вооружении Российских военно-космических сил.
Спустившись по лестнице в обширный холл, он увидел свой боевой скафандр, очищенный от грязи и подключённый к системе энергопитания пустынного дома. Рядом лежала его выстиранная форма, и недавний морок окончательно исчез, истаял, будто разом вернулась память…
«Сколько же я проспал?..» — Климов помнил, как, оставшись один, он отбил внезапную контратаку андроидов, добрался до небольшого покинутого людьми поселения, зашёл в первый попавшийся по пути особняк, понимая, что силы вот-вот окончательно оставят его. Нужно было дать отдых измученному телу, зарядить энергоблоки боевого скафандра, а главное — попытаться наладить связь. Но коммуникатор упорно молчал, и после нескольких безуспешных попыток связаться с кем-либо из десантных групп сил у Ивана хватило лишь на то, чтобы выбраться из перепачканной липкой грязью бронированной оболочки, достать из технического отсека кабель подзарядки с универсальными разъёмами и, подключив скафандр к локальной энергосети, подняться на второй этаж.
Он установил растяжку на входе в спальню и, дойдя до чужой постели, рухнул на неё, чтобы провалиться в кошмарный сон.
Проспал он всего полтора часа.
Панорама земного мегаполиса, которую демонстрировало электронное окно, была не более чем иллюзией.
Сквозь прозрачные двери особняка он видел низкие, хмурые марсианские облака.
«Мне никогда не вернуться на Землю…» — пришла из глубин подсознания отчаянная, удушливая мысль.
Он отогнал её прочь.
Надев форму, Климов осмотрелся, теперь уже внимательнее, и взгляд быстро отыскал покатый корпус бытового робота, который застыл в отведённой ему нише, изредка помаргивая зелёными индикаторами резерва.
Ясно, значит, ещё как минимум один такой же робот находится в спальном помещении, а все комнаты в доме соединены пневматической системой транспортировки, иначе как объяснить, что его форма, снятая и брошенная на полу подле кровати, оказалась тут, тщательно выстиранная и отглаженная?
Посмотрев на скафандр, Иван присел на край стола. Внимательный осмотр экипировки, которую робот тщательно очистил от грязи, показал, что, кроме множественных выщербин на бронепластинах, иных серьёзных повреждений нет, но стоило задуматься: будет ли толк от четырёхсот килограммов сервоприводной оболочки, если боекомплект встроенного оружия израсходован да и система боевого поддержания жизни истратила все метаболические препараты?