Колонна Борга

фон Берн Алекс

* * *

Шонеберг, разумеется, не знал о предстоящем прилете американского самолета и планируемой предательской сдачи охраной форта и взлетной полосы объекта «Гарц-2». Он даже не знал пока еще, что Адлерштайн захвачен русским десантом и профессор Борг в настоящее время не думает об укреплении обороны рейха, а безмятежно изливает душу русской радистке. Как говорит житейская мудрость: «Если дела идут хорошо, значит, от вас что-то скрывают». Именно поэтому у Шонеберга было прекрасное настроение, которое не испортил даже сеанс связи с Берлином.

Из Берлина сообщили, что прибытие «Дегена»

на объект «Гарц-2» ожидается 22 апреля с двух часов ночи до трех часов утра по центральноевропейскому времени. И это известие настолько порадовало Шонеберга, что он не отказал себе в еще одном щедром бокале коньяка. Даже категорический приказ Центра: «Деген» остается на объекте «Гарц-2» в скальном ангаре до прибытия груза особой важности или до особого распоряжения, — не смог омрачить душевной эйфории Шонеберга. Ну, вылетят на день позже! Ну, на два дня… Ну и что?! Главное — «Деген», этот волшебный ключ в новый мир будет здесь, рядом. Район возьмут под надежную охрану войска СС под командованием Цольмера, а уж этот фанатик будет сражаться до последнего! Так что ни русским, ни англо-американцам внезапным ударом захватить «Деген» и объект «Гарц-2» не удастся. Хоть Цольмер и идиот, но он умеет выполнять приказы. Если ему приказали обеспечить отлет «Дегена», то он его обеспечит, — даже если город будут штурмовать войска Конева и Паттона одновременно.

Однако Цольмер до сих пор не появился. И это опоздание явно не планировалось Берлином, поскольку в полученной шифровке от Шонеберга потребовали немедленно подтвердить прибытие Цольмера.

«Что-то там у Цольмера не получилось», — подумал Шонеберг. Впрочем, а какое ему, Шонебергу, дело до Цольмера? Главное, чтобы прилетел «Деген». Ну а если русские или англо-американцы появятся в городе раньше Цольмера, то можно будет смело улетать на «Дегене» в солнечную Аргентину, запустив напоследок механизм подрыва объекта «Гарц-2».

С этой светлой мыслью Шонеберг отправил себе в рот кусочек шоколада и плеснул коньяка в бокал.

Глава 10

Есть люди, жизнь которых всецело отдана Любви. Любовь составляет смысл, процесс и цель их жизни. Для одних это Любовь к Науке, для других — к Бесконечно Дорогому Существу (в роли которого может выступать кто угодно: женщина, собака, удав…), для третьих — это Любовь к Себе Любимому. У некоторых такая Любовь в жизни может быть не одна.

У Ганса Цольмера было две таких Любви, которые управляли всей его жизнью: Любовь к фюреру и Любовь к мотоциклу.

Отца Цольмер не помнил: тот погиб на фронте в 1915 году. Если он и мог вспомнить отца, то только словами Роджера Уотерса: «Отец улетел за океан, оставив о себе на память лишь фото в семейном альбоме. Отец! Что ты еще оставил мне?». Отец оставил ему то, что досталось большинству остальных парней его возраста: нерадостную жизнь в разоренной войной и униженной поражением стране, где богатство нуворишей и жадность победителей жгли глаза и души простых людей. Впрочем, Ганс никогда не задумывался о сути той внутренней неудовлетворенности, что жила внутри его поколения. Им с матерью надо было просто выжить.

После смерти матери сосед взял его на работу к себе в гараж. Цольмер исправно мыл машины, менял масло в картерах, заправлял бензин в баки. Однажды хозяин доверил опробовать ему после ремонта мотоцикл. Когда железный

конь радостно заржал, выбросив сизые выхлопы из глушителя, Ганс вдруг явственно ощутил его скрытую застоявшуюся энергию, рвущиеся на свободу лошадиные силы и почувствовал необыкновенный подъем, — словно крылья распустились. Он сделал круг по двору и, не осознавая, что делает, выехал на улицу. Он гнал мотоцикл вперед, и мерный рокот двигателя, бьющий в лицо ветер и ощущение стремительного движения ввели его в состояние эйфорического транса. Он очнулся, только когда мотоцикл забуксовал на полностью размытой ливнем лесной дороге. Это было в ста километрах от города.

Хозяин не стал подавать в суд. Он просто выгнал его, сказав напоследок: «Да ты просто чокнутый, парень!»

Цольмер стал бродяжничать, бесцельно шатаясь по улицам. Он даже не пытался найти работу. Любовь к мотоциклам отравила его душу сладким ядом вожделения. Однажды он случайно встретил владельца мотоцикла. Тот был в форме штурмовика. Столкнувшись нос к носу с Цольмером, он воскликнул:

— Черт возьми, да это же тот самый парень, что угнал мой мотоцикл! Тебя еще не посадили?

Однако жалкий потрепанный вид Цольмера затронул какие-то струны в душе старого солдата, и он повел незадачливого любителя мотоциклов в пивную. Цольмер за кружкой пива и порцией сосисок выложил тому все как на духу.

— Ладно, парень, — сжалился штурмовик, — все равно мне на этой старой тарахтелке никогда не удавалось проехать без поломки столько, сколько тогда отпахал ты. Забирай мотоцикл себе! Но я член НСАК, поэтому тебе тоже надо стать членом НСАК, чтобы вступить во владение мотоциклом.

Так Цольмер стал членом Национал-социалистической германской рабочей партии и Национал-социалистического автомобильного корпуса. Он быстро стал хорошим шофером и механиком. Он был счастлив! Теперь он мог ездить на мотоцикле сколько душе угодно: у партии выдалась горячая пора, и ему постоянно приходилось мотаться на мотоцикле с партийными поручениями. Вскоре НСАК переименовали в НСКК (Национал-социалистический моторизованный корпус) и вывели из состава СА. Цольмеру выдали прекрасную новую форму: коричневые рубашку и галстук (как у штурмовика) и черные галифе (как у СС), а также восхитительный кожаный шлем с огромным орлом, сжимающим в когтях свастику.

А вскоре пришла новая Любовь. Однажды в гараж стремительно вошел коренастый лысоватый человек с колючим взглядом и негустой щеточкой усов. Человек был одет в форму СС-группенфюрера. Это был депутат рейхстага от НСДАП, командир СС-группы «Норд» Йозеф Дитрих. Обычно его называли просто Зепп.

— Цольмер? — отрывисто спросил он.

— Так точно, — вытянулся по струнке Цольмер.

— Я должен через полчаса быть на митинге в Аугсбурге. Мне сказали, что ты сможешь доставить меня вовремя на своем мотоцикле. Так?

— Вот вам шлем, группенфюрер. И держитесь крепче.

Через двадцать семь минут сумасшедшей езды они выехали на площадь, где уже собралась огромная толпа.

— Похоже, мне удалось не наложить в штаны, — прокомментировал Дитрих, слезая с мотоцикла. — Впрочем, это, наверное, потому, что моя задница осталась на одном из лесных ухабов.

— Зато мы здорово спрямили путь, группенфюрер, — осмелился напомнить Цольмер.

— Жди меня возле трибуны, я скажу охране, чтобы тебя пропустили, — велел Дитрих.