Колояр. Дилогия
Шрифт:
Раньше здесь находился городской арсенал княжеской дружины, а после некоторых изменений и строительного бума его отдали под архив. И был таковым до середины двадцатого века. А потом как-то внезапно о двухэтажном солидном и крепком строении позабыли. Подъездная дорога не ремонтировалась, зарастая жесткой травой и разрываемая корнями тополей; позже здание обнесли тяжелым кованым забором и зачем-то построили сторожку.
Вывезенных из Костромы опальных князей или их родственников и вассальных слуг держали здесь. Терракотовое здание с непроницаемыми стенами превратилось в тюрьму, и содержались здесь весьма опасные для
Именно сюда направил меня князь по личному распоряжению. Я все-таки добился от него разрешения навестить костромских узников и задать некоторые волнующие меня вопросы.
– Я не верю, что ты разговоришь этих людей, – хмыкнул Щербатов, когда отключил телефон после разговора с комендантом тюрьмы. – Мы уже вытащили из них все, что могли с помощью «длинного языка».
– То есть, их все-таки больше, чем один? – уточнил я.
– Двое, – нехотя кивнул князь. – Средний брат боярина Бакринского и сам Глава Рода Лужиных. Те, кому не повезло сдохнуть в самом начале.
– Отлично, – я заторопился. – Тогда сейчас же еду, пока они не умерли окончательно.
– Что же ты хочешь услышать от них?
– Если они выложат мне то, о чем я подозреваю, поделюсь с вами, Борис Данилович, – я попрощался и рванул на «хорьхе» в тюрьму.
Меня уже ждали. Охрана была извещена, на какой я машине приеду, и поэтому удалось беспрепятственно и быстро заскочить на территорию таинственного особняка. Комендант, встретивший меня, был похож на какого-то пирата: окладистая черно-смолянистая борода, аккуратно подстриженная и ухоженная; лихо подкрученные усы; темно-зеленая кепи, надвинутая на глаза, скрывала большую половину лица. Да и голос у а-ля пират был прокуренный и грубый, как будто комендант всю свою жизнь провел на холодных ветрах и в штормах.
– Охапкин, – представился главный тюремщик. – Я провожу вас в комнату допросов. Князь Борис Данилович приказал мне во всем подчиняться вашим запросам. Надеюсь, они не превысят разумные пределы?
– Нисколько, господин комендант, – отрицательно покачал я головой. – Мне нужно, чтобы никто не присутствовал при допросе. Охрану и Целителя оставьте за дверью. Пусть будут готовы к неожиданностям. Мало ли… Сердечко не выдержит или еще какая закавыка.
– Сердечко, скорее, у нас не выдержит, – попробовал пошутить Охапкин, грузно шагая по арочному коридору вглубь здания. Где-то в глубине раздавалось звяканье железа, глухие голоса охраны, редкий стук молотка. Чинили что-то? – Упертые твари попались. Только с помощью магических эликсиров смогли развязать языки.
– А ментальное воздействие применялось? – я заволновался.
– Нет. Был приказ пока не трогать. Князь чего-то ждет. Прошу…
Охапкин остановился перед мощной решетчатой перегородкой, звякнул ключами, открыл замок и пропустил меня в следующую секцию. Она отличалась от коридорной системы тем, что с правой стороны я насчитал несколько дверей. Одну из них открыл комендант.
– Заходите. Здесь комната допросов. Все чисто, ни соплей, ни крови. Бьют в другом помещении…
Такая откровенность покоробила меня. Нет, я не чистоплюй, когда дело касается
– Допросы велись письменно или никаких документов нет?
– Как же нет? Сейчас прикажу принести, – комендант погладил бородку. – Изволите сразу оба дела?
– Да, и побыстрее. Еще… Графин с водой, стакан, сигареты, – распоряжался я. – Не забудьте за дверью поставить двух надзирателей и Целителя пригласите. Видеонаблюдение ведется?
– Так точно…
– Отключить. Никаких записей. Узнаю – головы отверну виновным.
– Но князь Борис…
– Улажено, – прервал я коменданта. – Вам не стоит беспокоиться. Всю ответственность беру на себя.
– Слушаюсь, сударь, – Охапкин понял, что меня не пронять своими инструкциями и попятился из комнаты.
Через пять минут на массивную крышку стола легки две папки с допросными листами Ярослава Бакринского и Сергея Лужина. Тут же появились графин с водой, на горлышко которого насадили граненный стакан, пепельница с пачкой сигарет и зажигалка. Охранник, принесший все это, вытянулся и старательно поедал меня глазами.
– Ведите Бакринского, – приказал я. – Узники в наручниках?
– Да.
– Снимите возле комнаты. Во время допроса не входить. Ждать снаружи.
– Если что понадобится – в полу есть кнопочка вызова, – доверительно произнес охранник. – Одно нажатие ногой, и мы уже здесь.
– Понял, спасибо.
Ярослав Бакринский – костромской боярин, средний брат Главы Рода, судя по убористому почерку дознавателя, остался в живых благодаря своей супружеской измене. В момент атаки ночевал у любовницы на другом конце города, но попался в лапы бойцов князя Панина по глупой случайности. Вместо того, чтобы бежать из Костромы, ринулся спасать свою семью. Но это свойственно всем нормальным людям. Бакринский не был трусом, и беспокойство за детей и жену перевесило инстинкт самосохранения.
Низкорослый, но весьма широкоплечий, заросший бородой, с длинными волосами, падающими на плечи, Бакринский выглядел лет на пятьдесят, но в досье указывалось, что ему всего тридцать. Интенсивные допросы человека не молодят.
– С вами обращаются хорошо или есть претензии? – я не торопился тормошить узника. Пусть подергается на нервной почве. – Как кормят? Гигиенические услуги предоставляют?
– Кто вы такой, сударь, чтобы спрашивать о гуманных способах содержания в этом клоповнике? – проворчал Бакринский, поведя плечами. Старенькая замурзанная куртка, явно чужая, затрещала по швам.
– Представитель князя Щербатова, – ответил я. – Независимый представитель.
– Ох, ты! Что за зверь такой? – удивился мужчина. – Первый раз о таком слышу.
– Не стоит юродствовать, – я постучал пальцем по пачке сигарет. – Будете курить?
– Не откажусь, – кивнул боярин. – Пагубная привычка, да что уж в моем положении. Все равно скоро закопают…
Я не поленился встать, подойти к узнику, вытащить из пачки сигарету и предложить ему. Зацепив тонкими пальцами гильзу, Бакринский сунул ее в рот. Я щелкнул пальцем, вышибая огонек перед носом Ярослава, и тот невозмутимо прикурил. Окутался дымом и полюбопытствовал: