Колумбы российские
Шрифт:
Дня за три до прихода корабля в Петропавловск Резанов вызвал Жана к себе в каюту.
— Жан, подойди сюда, — обратился он к своему слуге. — Я плохо себя чувствую и не знаю, доеду ли до Камчатки живым… если со мной что случится и меня не будет, возьми этот ящичек и письмо и передай лично генералу Кошелеву в Петропавловске… Никто не должен видеть и знать, что в ящичке… и никто не должен читать моего письма… понимаешь?
— Не думайте об этом, ваше превосходительство. Мы скоро будем в порту, и вы там поправитесь…
Резанов нетерпеливо махнул рукой:
—
Его верный камердинер только утвердительно кивнул головой. Он не мог сказать ни слова от слез, душивших его.
— Не извольте беспокоиться, ваше превосходительство. Если что случится, — все исполню, как вы приказали. Но не гневайте Бога, не говорите о своей кончине… Через несколько дней мы будем в Петропавловске и там выходим вас — вернем здоровье.
Резанов улыбнулся:
— Мой добрый, верный Жан… Ну хорошо, иди… я устал и хочу спать.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ: АВАЧИНСКАЯ БУХТА
1
Рано утром 24 мая раздался крик вахтенного матроса:
— Земля!!!
Все, кто был свободен, высыпали на палубу, благо и день удался на редкость хорошим. Весь день корабль шел медленно вдоль берегов Камчатки и только в 6 часов вечера вошел в Авачинскую бухту, где находился город Петропавловск.
Население города уже знало о прибытии корабля. «Надежду» узнали еще далеко, у входа в бухту, и сигналами передали новость портовым властям. Весь город в нетерпении столпился на пристани.
Как только корабль остановился и бросил якорь, с него была спущена шлюпка, которая стала быстро приближаться и пристани. На шлюпке был сам камергер Резанов и сопровождавший его камердинер Жан. Люди, видевшие Резанова в Петропавловске шесть месяцев тому назад, были поражены его видом. Казалось, он постарел на десять лет и совсем не был похож на моложавого сановника, посетившего Камчатку в прошлом году.
Резанов шел медленно, с трудом передвигая ноги, поддерживаемый под руку своим верным Жаном. Старый добродушный комендант Петропавловской крепости майор Крупской подбежал к Резанову и тепло обратился к нему:
— Очень рады приветствовать вас, ваше превосходительство, по поводу вашего благополучного возвращения.
Его жена тоже склонилась в глубоком реверансе.
— Да-да… очень рад, — нетерпеливо ответил камергер.
Он устал, смертельно устал. Все, что он хотел теперь, это поскорее быть подальше от корабля, на котором он был почти заключенным. Ему хотелось поскорее попасть в гостеприимный дом коменданта, где он мог бы отдохнуть.
Он знал, что в спокойной обстановке сможет восстановить свои силы и поправиться. Он должен быть сильным, чтобы выполнить еще одну большую задачу — отправиться с инспекционной поездкой во владения Российско-Американской
В помещении, отведенном для Резанова комендантом, камергер с наслаждением опустился в удобное кресло.
— Ах как хорошо и удобно здесь… Жан, скажи, чтоб меня не тревожили… мне надо побыть одному, отдохнуть…
Он огляделся вокруг:
— Что это?
На столе лежало несколько писем. Слуга посмотрел на них:
— Почта из Петербурга, ваше превосходительство!
— А, давай, давай скорей! Что там мне пишут?
Он сразу узнал по конвертам — письмо от государя, другое от графа Румянцева… еще несколько. Взял первое — от императора Александра. Письмо пробыло в пути, вероятно, несколько месяцев, но все еще сохраняло тонкий аромат любимых французских духов царя.
— Иди, Жан, оставь меня одного. Я займусь письмами… Не беспокойся, я уже чувствую себя лучше!
Интересно, что пишет государь? Какие новые инструкции? Что он думает об успехе экспедиции и о поведении Крузенштерна, о чем Резанов сообщал еще из Бразилии?
Он торопливо вскрыл пакет, стараясь не сломать сургучной печати императора… вынул тонкую бумагу, от которой еще больше повеяло ароматом духов… Александр любил хорошие духи!
В письме ничего особенного не было. Общие фразы… пожелание, чтобы Резанов посетил Русскую Америку… надежды, что его экспедиция в Японию увенчалась полным успехом!.. Просьба хорошо проинспектировать русские владения в Америке и навести там порядок.
Это письмо еще более утвердило Резанова в мысли, что надо незамедлительно поехать в Русскую Америку, но как? Не на «Надежде» же! Нет, с него довольно этого корабля Крузенштерна, довольно и самого капитана с его офицерами! Надо будет поискать другое судно. Наверное, в порту имеется компанейское судно!
Читая письма из Петербурга, Резанов чувствовал, как силы опять возвращаются к нему. Новые грандиозные планы возникали у него в мозгу — он опять ожил, окреп, помолодел.
Отдохнув немного, он сел к столу и стал писать письма. Долго и подробно описывал императору все путешествие морем, все оскорбления, которые он перенес от Крузенштерна, решил теперь ничего не утаивать, видя, что настоящего раскаяния у капитана так и не было. Так же подробно описал Резанов и свое неудачное посольство в Японию и шестимесячное бесплодное сидение там.
Жан несколько раз заглядывал в комнату, заменял свечи, не смея прерывать работы Резанова, а тот все писал и писал:
«Академика Курляндцева лишили стола… кричали, что я не начальник, а пассажир… прислали с грубостью Пьяного лейтенанта Ромберга… Ратманов кричал, что я беглый прокурор… обозвал меня сукиным сыном… дополняя свои слова всеми красотами извощичьего языка… Один только лейтенант Головачев не участвовал в буйствах и был всегда тих и вежлив»…
Был уже поздний час, когда Резанов закончил с письмами и лег в постель.