Колыбель для мага
Шрифт:
Аннеке молчала, не зная, что сказать. Ее новые ощущения совершенно не вязались с Файдиасом, хотя он по-прежнему оставался веселым и славным.
– - Слушай, Аннеке, я к тебе перееду? Как ты будешь здесь жить одна? Дом от деревни далеко, кричать будешь - никто и не услышит... С мамашей и папашей твоими я говорил, они согласны, рады очень,.. и родня вся твоя...
Аннеке молчала. Она пыталась представить Файдиаса здесь, во дворе, с инструментами, или играющего с малышами... С малышами?! Здесь, рядом, каждый день и каждый час... Никак не получалось... Наконец Файдиас, отвернувшись и, пряча глаза, сам дрогнувшим голосом прервал затянувшееся молчание.
– -
Аннеке очнулась от столбняка, охватившего ее, сдернула с шеи амулет, повешенный еще матерью, надела его на шею Файдиасу, обняла и поцеловала.
– - Да сопутствует тебе удача во всех твоих делах.
Файдиас вздохнул и снял с шеи свой собственный оберег - шарик горного хрусталя с золо-тыми искрами внутри, и надел его на шею Аннеке.
– - Ну, хоть так... Сестренка... Сестры у меня не было, теперь есть. Помни, я старше тебя, смотри, слушайся... Оказия подвернется, весточки буду присылать.
Он шмыгнул носом, слегка коснулся ее щеки, повернулся и ушел по дороге в деревню, дальше, в Ахт. Из Ахта начиналась дорога в столицу...
Аннеке долго стояла и смотрела ему вслед. Ей было грустно, но она знала, что поступила правильно. Она действительно любила Файдиаса, как младшего братишку, хоть он был старше ее. Шумный, веселый, надежный товарищ. Но у них разная судьба, у него - своя, у нее своя. Ей захотелось погадать на Файдиаса, посмотреть в зеркало или хрустальный шар, но она решила этого не делать. Пусть судьба вершиться сама собой. Впрочем, она была за него совершенно спокойна, да и благословение произнесено. Сейчас Аннеке чувствовала себя очень сильной. Она еще раз мысленно послала Файдиасу добрые пожелания и ушла в дом.
ГЛАВА 8
Жизнь потекла дальше. Вестей от Файдиаса не приходило. Родные были здоровы. В деревне никто не умер. Напротив, родилось много ребятишек, и некоторым из них Аннеке помогала появиться на свет. Аннеке уважали и даже любили, хвастались ею перед соседними деревнями, бежали к ней за советом в трудные минуты, забывая, что знахарке только миновало семнадцать зим.
Аннеке много времени, иногда по несколько дней, проводила в пещерном храме, кое-что переделала по своему вкусу, украсила стены и пол ковриками, сплетенными из особо прочной болотной травы, с узорами, образованными разными приемами плетения. Как следует, вычистила лицо пещерного духа, приносила ему в дар цветы и фрукты, возжигала душистые травы.
Но больше всего девушке нравилось сидеть на пороге пещеры, подложив под себя овечью шкуру и такой же шкурой укрыв спину, и, ни о чем не думая, смотреть на бегущие облака и вечно меняющееся небо, наблюдать за заходом солнца и появлением звезд. В особо же холодные осенние и зимние дни Аннеке забиралась
Аннеке теперь почти никогда не чувствовала усталости, гораздо меньше стала нуждаться во сне и пище. Спала в основном для того, чтобы видеть сны, которые стали необычайно яркими и достоверными. Она купалась в силе. Казалось, нет ничего невозможного. Но не было нужды что-либо делать, кроме того, что уже делалось. Мир устроен правильно, и она, Аннеке, занимает в этом мире то место, для которого и была предназначена высшими силами. Ее переполняло чувство мира и покоя ...
Все сломалось за один день...
В деревне появилась горловая болезнь, с жаром и головной болью, шея сильно раздувалась, и воздух с трудом и хрипом проникал в горло больных. Взрослые переносили эту хворь легко, вставая на ноги через дня три - четыре, но с малышами пришлось повозиться.
Занятая так, что и головы не поднять, Аннеке не придала никакого значения возне и суматохе вокруг графского замка. По дорогам в разные стороны поскакали всадники. В деревне на стене дома старосты прибили какую-то грамоту. Староста, единственный грамотей в деревне, морща от натуги лицо и шевеля губами, повозил черным корявым пальцем по пергаменту и заявил, что о новом налоге речи вроде бы нет. Тогда о грамоте все забыли. Жизнь графа и его слуг не имела к деревне особого отношения...
С больными пришлось возиться больше недели, и только когда последние заболевшие пошли на поправку, Аннеке отправилась проведать пещерного духа. У порога пещеры сидела, скорчившись, совсем молоденькая девушка, почти девочка, в богатой, но порванной, грязной, с мокрым от росы подолом, одежде. Белокурые волосы спутались и частично закрывали заплаканное, в грязных полосах лицо, но Аннеке узнала ее. Это была дочь графа Кэрила. Молодая знахарка видела ее как-то раз, мельком, издали, на празднике зимнего солнцестояния, и запомнила лицо, так как Тэш сказала: "Смотри, дочь графа похожа на тебя!"
Тут Аннеке поняла, чем был вызван переполох в замке. Неужели графская дочь просидела здесь эти несколько дней?.. Похоже...
Услышав шаги Аннеке, девушка поднялась с гордым видом, не вяжущимся с грязной одеждой и заплаканными глазами:
– - Ты знахарка? Я нуждаюсь в твоих услугах!.. Ты узнала меня?..
– - Да уж...
– растерянно ответила Аннеке, пытаясь сообразить, что же ей теперь делать. Но тут же встряхнула головой. Что это с ней? Какая разница, кто пришел к ней за помощью? И до того к Тэш частенько прибегали из замка служанки и охранники, кто лечиться, кто за приворотным зельем, кто за чем. Единственно, что приходили они не утром, как деревенские, а в сумерках и ночью, чтобы не заметили управляющий или граф. Аннеке вспомнила рассказ Тэш, как через несколько месяцев после своей свадьбы к ней явилась молодая графиня. "Жаль, что графиня не захотела последовать моему совету, " - вздохнула тогда Тэш, и больше ничего не сказала, несмотря на любопытные расспросы Аннеке.