Колыбель предков
Шрифт:
Вечером 10 декабря Блэк по обыкновению зашел поужинать в ресторан. Увидев вошедшего в зал Эндрюса, он взмахом руки пригласил его к столу, а когда тот подошел, тихо сказал: «Рой, мы нашли череп: Пэй Вэнь-чжун извлек его из пещеры…» Эндрюс не стал тратить время на разговоры. Он решительно предложил Блэку выйти из-за стола и повел его к автомобилю. По дороге к колледжу Блэк рассказал подробности…
Затем они и несколько друзей, подъехавших на другой машине, зашли в лабораторию и долго рассматривали череп. К ним вскоре присоединился Тейяр де Шарден. Черепные кости, «забытые» в камере «нижней пещеры» Лунгушаня миллион лет назад, вряд ли представляли в то далекое время какую-либо ценность… Но теперь, окаменевшие, они внушали благоговение. Чжоукоудянь, «золотой рудник доистории», дал миру один из самых удивительных образцов ее, раскрывая сокровенную тайну рождения человека на Земле.
Четыре месяца продолжалась расчистка черепа «одного из наиболее древних людей на Земле», «настоящего
Между тем каждый очередной полевой сезон в Чжоукоудяне приводил к новым находкам. После открытия двух черепов обезьяночеловека вряд ли кому могло прийти в голову, что в пещерном убежище скрывается нечто такое, что может ошеломить археологов и палеонтологов. Но, как это ни невероятно, «сюрпризы» еще не были исчерпаны. Все началось с того, что еще во время исследований 1929 года землекопам стали попадаться отдельные обломки костей, окрашенные в какой-то странный углисто- черный цвет. После предварительного осмотра Пэй Вэнь- чжун и Тейяр де Шарден сделали вывод о том, что потемневшие фрагменты, возможно, побывали в огне. Раздробленные костяные пластины были как бы опалены пламенем — как иначе объяснить синевато-белые, очевидно кальцинированные в огне, участки поверхности? Впрочем, мало ли по каким причинам почернели они, пролежав в пещерных слоях миллион лет?.. Разве можно делать на основании единичных, большей частью случайных находок далеко идущие выводы? Если даже предположить почти невероятное — кости животных действительно побывали в огне! — то почему следует думать, что их жгли непременно в пещере, а не за ее пределами? Ведь могло статься, что они обуглились где-то в другом месте, например, на склоне Лунгушаня во время лесного пожара, а затем водные потоки замыли их в пещеру синантропа… Не обезьяно же человек, в самом деле, разводил в пещере костры и подбрасывал в них топливо! Не абсурдна ли мысль о знакомстве с огнем обезьянообразных существ вроде синантропа и питекантропа, бродивших по земле миллион лет назад?.. Эти размышления призывали к осторожности, и поэтому никаких сообщений в печати по поводу открытия в Чжоукоудяне необычных, окрашенных в черное фрагментов костей не делалось.
Вместе с тем Блэка и Тейяра де Шардена никак не устраивали неопределенность и загадочность, связанные с находками «черных костей». Поэтому когда закончился полевой сезон 1930 года, они, чтобы разрешить возникшие сомнения, составили «коварный заговор». Отправляющийся в Париж Тейяр де Шарден захватил с собой несколько «таинственных обугленных образцов», которые за последние недели нашли в пещерных горизонтах Чжоукоудяня и которые как будто имели следы воздействия на них огня. По прибытии в столицу Франции Тейяр де Шарден явился в Институт палеонтологии человека к Анри Брейлю, крупнейшему в Европе специалисту по древнекаменному веку и пещерным стоянкам, выдающемуся эксперту по культурам раннего человека. Ему надо было показать обломки костей из пещеры синантропа и, не говоря, откуда они, спросить — какое впечатление производят на него находки?
Зимой 1930 года Тейяр де Шарден прибыл в Париж и разложил на столе перед Брейлем, «подозрительные кости», тот, не вдаваясь в расспросы, сразу высказал мнение о том, что доставленные молодым коллегой костяные обломки «несомненно побывали в огне». Именно так выглядят обычно фрагменты, извлеченные из культурных горизонтов стойбищ людей древнекаменного века. «Кости животных, — спокойно говорил Брейль, — богаты органическими веществами и потому представляют собой превосходное топливо для костров. Они горят долго и жарко, а человек каменного века, как известно, был достаточно умен и практичен, чтобы оценить это свойство и напрасно не выбрасывать на свалку остатки трапезы». Заметив промелькнувшую на лице Тейяра де Шардена тень недоверия и не догадываясь, чем вызвано сомнение гостя, Брейль добродушно пояснил: «Через эти вот руки, мой юный друг, прошло достаточно много побывавших в очагах каменного века костей, чтобы сразу же отметить характерные признаки, появление которых нельзя объяснить не чем иным, как действием огня».
Не успел Тейяр де Шарден сказать, какие мучительные раздумья терзают его в связи с находками в Чжоукоудяне этих почерневших фрагментов, как Брейль, внимательно осмотрев один обломок за другим, указал на отчетливые прямые царапины, которые пересекали поверхность одного из экземпляров, и пояснил, что, по его убеждению, это не что иное, как нарезки, несомненно сделанные каменным орудием! Тейяр де Шарден пояснил Брейлю, что кости со следами воздействия огня извлечены из пещерных толщ Чжоукоудяня, — места обитания синантропа. Однако на «патриарха палеолитоведения» эти слова не произвели ожидаемого впечатления… Тейяр де Шарден покинул Институт палеонтологии человека со смешанным
Тейяр де Шарден направился в лабораторию минералогии Парижского музея к доктору Губерту и попросил его произвести анализ костей для определения точной причины их потемнения. Химик сразу проникся важностью задачи и выполнил все, строго следуя правилам. Сначала он поместил фрагменты косточек в гидрохлорный и натриевый фосфат и вскипятил раствор. Поскольку на дне колбы появился черный осадок, Губерт решительно отверг возможность окраски костей окислами железа или магнезией. Затем темный порошок, собранный со дна, подвергли действию пламени бензиновой горелки, и снова удача — порошок сгорел. Это позволило хозяину лаборатории сделать вывод о том, что «черный осадок» не что иное, как «свободный карбон», то есть несомненно продукт неполного сгорания органического вещества. Чтобы у гостя не оставалось никаких сомнений, доктор Губерт поместил остаток черного порошка в пробирку с кислотой и порошком бихроматом. Тейяр де Шарден видел, как «растаяла» и исчезла без следа темная прослойка. Торжествующий химик подвел итог: «потемневшие кости» из пещеры синантропа бесспорно побывали в огне; жаркие языки пламени древнего очага, а не какие-то другие причины, окрасили их в черный и синевато-белый цвет!
Можно представить радость Блэка и Пэй Вэнь-чжуна, когда возвратившийся из Парижа Тейяр де Шарден рассказал о результатах бесед с Бройлем и об опытах в лаборатории доктора Губерта. Поскольку вскоре предстояло открыть новый полевой сезон, то одной из центральных задач, поставленной Блэком перед коллективом, стали поиски новых доказательств использования огня обезьяночеловеком. Кажется, многое позволяло надеяться на успех, и все же большинство сотрудников лаборатории с трудом свыкалось с мыслью о том, что такое самое, может, примитивное человеческое существо, как синантроп, а следовательно, и его ближайший родственник и современник — питекантроп обуздали и использовали огонь. Давно ли гремели ожесточенные споры, в которых решался вопрос о том, можно ли вообще ставить питекантропа в ряд непосредственных предков человека, поскольку слишком уж обезьянообразным и примитивным он выглядел? И вот прошло немногим более десяти лет, и, кажется, назревает новый грандиозный «скандал»… Уже в апреле Пэй Вэнь-чжун усердно осматривал обнажения Лунгушаня в поисках наиболее перспективного для продолжения раскопок участка пещеры синантропа. К сожалению, значительная глубина раскопок, где он нашел первый череп, не позволяла исследовать наиболее счастливое в Чжоукоудяне место: угроза обвалов и трудности по извлечению просмотренной земли заставили покинуть благодатный район. Пэй Вэнь-чжун решил начать раскопки около грота Гэцзытан («Храм диких голубей»), который представлял собой выемку в пещерных отложениях, сделанную, очевидно, лет десять назад при добыче известняка. Он распорядился взломать каменистый пол и западную стену грота, составленную из огромных блоков известняка. Далее он предполагал, разбирая заполнение пещеры, добраться до ее дна.
К тяжелой и изнурительной работе на «Холме костей дракона» привыкли, однако то, с чем пришлось столкнуться около «Храма диких голубей», превзошло все ожидания. Рабочие из землекопов превратились в каменотесов — с большим трудом, с помощью стальных кирок и тяжелых кувалд, проламывали они окаменевшие слои, дробили на куски известняковые глыбы. Миллиметр за миллиметром проникали исследователи в глубь слоев прочной щебенки, «схваченной» намертво естественным известняковым раствором. Когда становилось совсем невмоготу, в камне сверлили отверстия для взрывчатки. Но все можно вынести и стерпеть ради предстоящих открытий.
А они не замедлили последовать. В слое глины, окрашенной почему-то в разнообразные цвета — красный, желтый и черный, — попалось несколько экземпляров костей и обломков крупных животных с теперь уже знакомыми и не вызывающими сомнений следами обжига. Более того, как будто специально для ликвидации последних следов скептицизма, в руки рабочих сначала попались остатки сгоревшего дерева, а затем, по мере продвижения вглубь, начали прослеживаться странные прослойки черного песка и глины, удивительно напоминающие скопления золы и порошкообразного угля на территории стойбищ людей древнекаменного века. Это было нечто вроде выбросов из огромных, полыхавших долгое время костров. Когда в одной из таких прослоек среди россыпей мелкораздробленных костей животных удалось обнаружить три обломка черепа синантропа и фрагменты его нижней челюсти с сохранившимися в них зубами, то связь следов огня с деятельностью обезьяночеловека, хозяина пещеры, стала очевидной. Внимательный осмотр разрезов, вскрытых в предшествующие годы, привел к еще более неожиданному результату. Оказалось, что семиметровая толща, которую геологи описывали раньше как «песчанистый горизонт», на самом деле представляет собой мощный пласт золы, нечто вроде колоссального но масштабам очага, огонь в котором не гас в течение десятков, а может быть, и сотен тысячелетий! Как иначе можно объяснить появление в пещере такого громадного количества золы и угля? Позже в семиметровой толще золы Брейль даже нашел целую связку перегоревших прутьев кустарника!