Колыбель
Шрифт:
— Хорошо, как хотите, кости и карты готовим поровну. Вы хоть правила–то знаете? У вас же азартные игры запрещены!
— Будем стараться, ваше величество.
— Старайтесь, потому что игры я назначаю на завтра.
— Но мы же…
— Ничего, еще сегодня целый день и завтра время до обеда. Извините, про обед вырвалось. Про еду мне не следовало бы говорить.
Горби стал откланиваться.
— Еще одно дельце… Там у вас за Клубничной поляной есть хутор небольшой, на нем живет… белая женщина, я бы хотел, чтобы… она нанесла мне визит.
Посол улыбнулся:
— Если она сама захочет.
— А вы не можете ей посоветовать, чтобы она захотела?
— Женщина — человек и сама имеет право решать, с кем
— Я отправлю вам, ну, пять корзин риса.
— Женщина не товар, она полноправный член общества.
Его величество подумал, что там, внизу, на гаремном этаже, небось прислушиваются к этой пропагандистской пурге.
— Ладно, ладно.
— Если захочет. Белоснежка свободна.
12
День великого мирного сражения настал. В специально изготовленном для такого случая переносном троне его величество прибыл на берег Глиняного ручья, сопровождаемый многочисленной и самоуверенной свитой. Маршалы и придворные, проводившие большую часть дня как раз за карточными тренировками и костяными спаррингами, были уверены, что банду колхозных любителей они превратят в прах. Именно из них предполагалось сформировать команду джентльменов–спортсменов.
Разодетый и слегка подвыпивший царь царей с добродушной улыбкой наблюдал, как из зарослей на том берегу появляются представители команды противника. Тихие, изможденные, немного напуганные видом начинающегося праздника. Ведь за строями придворных, звучно разминавших кисти в преддверии игры, шли колонны носильщиков со всеми видами встречающейся на острове еды, и, главное, в огромном количестве. Глаза колхозников сначала удивленно округлились, а потом завистливо прищурились. Эти несчастные быстро переменятся, когда поймут, что они допущены к приближающемуся шведскому столу наравне с игроками команды хозяев.
Сам товарищ Председатель на людях не показался — поведение особого рода, тут восточный владыка смешан с коммунистическим генсеком, напустить значительности и таинственности — вот основа методы. Правителю Вавилона нравилось ощущать себя прогрессивным вождем продвинутого общества, и он очень рассчитывал на то, что вольные идеи обильного питания и добродушного безделья проникнут через прямой контакт в зашоренные и напуганные умы голодных жителей ГУЛАГа.
Вдоль берега были разложены циновки: десять для игроков в карты, десять для игры в кости, десять для шашистов, столько же для доминошников. Надо сказать, что вавилонская сторона предлагала в дополнение к настольным играм устроить еще и петушиные бои, но от глиняных ручейников поступил отказ. Во–первых, они против, потому что это будет слишком кровавое зрелище, а во–вторых, как ни крути, куры не люди.
Ладно, согласился его величество.
Вперед от команды Вавилона вышла группа судей: де Голль, Черчилль и Борис с Неем. Столько же выступило и от противника: Никита, Молот, Туполь и еще один, очень высокий, имя его пока было неизвестно. Черчилль и этот длинный назначены были верховными арбитрами, а остальные разбились на три пары и стали главными над отдельными видами программы.
И грянул бой.
Его величество приложился к бутылке разбавленного водой вина. Пусть думают, что он под воздействием алкоголя, а на самом деле вся поляна сканируется острым оком.
На что рассчитывал его величество в случае неизбежной победы? Что взять с нищих?
— Да, кстати, — поинтересовался по приказу царя Черчилль. — Где ваши ставки? Наши — вот, в корзинах на берегу, а ваши?
— В лесу, на том берегу, — сказал Жук, так звали их верховного арбитра.
Его величество усмехнулся: не ребенок, понимает, что ничего в лесу нет, иначе бы откуда такой голодный огонь в глазах колхозных атлетов? Задумали обмануть? Пусть. Вам же будет хуже. Его величество все рассчитал, его профессионалы
Бой грянул. Но первым делом колхозники опустошили малые подносы с фруктами, что были поставлены возле игровых столов. Его величество еще отхлебнул в ожидании довольно скорого и в общем–то предсказуемого результата. Странный он все–таки, этот господин Ефремов: такой рациональный, такой здравомыслящий в разговорах, а устроил себе хозяйственную модель со столь низким КПД. Едва ли три процента его колхозников трудятся непосредственно на выдалбливании найденного ствола, а все остальные пластаются на полях, чтобы в конце концов уничтожить плоды собственного труда, или следят за тем, чтобы кто не съел лишнего тайком от казны. Нет, об этом мы уже размышляли, хватит с этой глупости уже уделенного ей высокого внимания, не будем тратиться на повторное перемусоливание известных мыслей.
Да для этого и времени не было.
Подошел смущенный Черчилль и сообщил, что позиции на многих досках олимпийской партии вызывают определенные сомнения в окончательном успехе.
Его величество отставил бутылку и сел ровнее.
— То есть?
Оказалось, что если в шашечных и доминошных боях можно констатировать приблизительное равенство, то в поединках, построенных на азарте и удаче…
Одним словом, уже через какие–нибудь четверть часа колхозники похватали подносы с добычей и ликующей вереницей удалились по толстому бревну на свой красный берег.
— Как это могло случиться?! — спросил спокойным голосом, но с яростью в нем его величество.
И судьи, и игроки были удивлены и подавлены.
— Принесите сюда кости и карты.
Царю царей казалось, что он достаточно подстраховался, предложив, чтобы игральные инструменты были изготовлены по разные стороны Глиняного ручья в пропорции пятьдесят на пятьдесят.
Присмотревшись к принесенным картам и раскрошив в руках несколько глиняных кубиков для игры в кости, он все понял. Если соперник фальсифицирует пятьдесят процентов инструментов, ты не можешь рассчитывать больше чем на четверть положительных результатов. А это верный проигрыш. Откуда у дяди Саши эти уголовные навыки? Ну, глиняные кубики — это просто, смещаешь при помощи камешка центр тяжести и пользуйся. Маркировка карт — это же просто песня. Даже если бы его величеству пришло в голову осмотреть спортивные снаряды перед схваткой, мало шансов, что он разглядел бы подвох.
Жаль было не столько потерянных продуктов, сколько потерянного времени. Председатель своим шулерским приемом урвал несколько дней сытости для своего народа и отодвинул начало неизбежного конца. Что ж, подождем. Времени у нас не вечность, надо полагать. Будем в следующих ситуациях предусмотрительней. Обрадовало то, что столь откровенный атеист, стоящий на том, что всегда и во всем честен, потому что не может рассчитывать на высшее прощение и отвечает только перед самим собой за каждый шаг, скатился к самым мелким махинациям. Значит, дела его совсем плохи.