Колыбельная для брата (сборник)
Шрифт:
Тетка привела Шурупа к шалашу и коротко доложила Толику:
– Шпионил.
– Я не… – начал Шуруп, но умолк под тяжелым взглядом Мушкетера. Мушкетер сказал:
– Молись перед смертью.
Шурупа прислонили к сосновому стволу. Мушкетер медленно вытянул из-за пояса шпагу и пощекотал ею Шурупий живот.
– Молись… Ну!!
Шуруп захныкал и сказал, что не умеет молиться.
– А шпионить умеешь!
– Не… Я не хотел.
– А зачем пришел, если не хотел? – вмешался Славка. –
– Я к вам пришел.
Все удивились.
– Митька в деревню к бабке хочет уехать. Валька дерется. А куда мне? Жалко вам, да? Я вчера хотел про нападение рассказать. Только я не успел.
– Врет! – решила Тетка. Толик сказал:
– Тетка, стоп. А письмо кто писал? Не знаешь?
– Не… – сказал Шуруп. – Какое письмо?
Толик развернул бумажную салфетку. Вот что на ней было:
Берегите
штап
Грозит опасность
(Здесь необходимо клише)
Шуруп почему-то испугался:
– Не я…
– Я писал. – Качнулись ветки, и появился Уголек. – Ну, предатель я, да?
Все враз замолчали. Замолчишь тут, когда такая неожиданность.
– Врет, – снова решила Тетка. Славка удивился:
– Откуда он взялся?
– Явился он негаданно-нежданно, – сказал Мушкетер.
– Если ты писал, – говори, что написано? – заявил Славка.
– Берегите штаб. Грозит опасность! – отчеканил Уголек.
– Правильно, – сунулся Шуруп. Ему сразу приказали молчать. Мушкетер ехидно спросил:
– А сколько ошибок?
– Ладно тебе, – вмешался Толик. – Если бы человек знал про ошибки, он бы их исправил.
– А если не знал, значит, не знает, сколько их, – добавил Славка.
– Какой карандаш? – строго спросила Тетка.
– Синий.
– Правильно, – облегченно вздохнул Толик. – А когда ты принес письмо?
– Ночью. Не этой ночью, а прошлой.
– Это хорошо, что ты принес, – сказал Толик. – Но ты не ври, что ночью.
– А когда? Я утром уехал. В пять часов. Мы к папе ездили, я еще думал, что он щенка привезет. Только он не привез. Спроси… хоть кого…
Он чуть не сказал: “У папы спросите”. Но это было бы смешно.
Папа далеко. А если бы он был здесь, то сумел бы доказать. Вчера Уголек выложил ему и про цирк, и про ночной поход, и даже про песенку. Они сидели в каюте на тесном диване, и Уголек шепотом рассказывал, а папа слушал, тиская прокуренными пальцами подбородок. А когда узнал о страшных белых глазах-ромашках, усмехнулся и покачал голову сына широкой, но совсем не тяжелой ладонью. И Уголек облегченно вздохнул: все было позади.
А оказалось, что неприятности не кончились.
– Все равно, – повторил Толик. – Не ночью.
– Не веришь? – прошептал Уголек.
– Нет, – тихо, но твердо, сказал
– Почему?
– Сказать, почему?
– Скажи!
– А кто говорил, что боится темноты?
Уголек покраснел.
– Это раньше… Я вовсе и не боюсь. Это я так сказал.
– Так просто не говорят.
Мушкетер предложил:
– Проверим еще. Какая там подпись?
– Нет там подписи, – ответил Уголек. – Там нарисован щенок… Ну, обыкновенный щенок. Нельзя, что ли, щенка нарисовать?
– Братцы? – заорал Мушкетер. – Не его письмо. Нет щенка!
– Есть! Это что?
– Это щенок?! Товарищи, глядите! Разве это щенок?
– Это кабан, – сказал Славка.
– Нет, – возразил Мушкетер. – Это синий верблюд.
Этого уж Уголек не выдержал. Разве виноват он, что “тройка” по рисованию еле-еле? Уголек отвернулся, и у него задрожали плечи.
– Ревет, – сказал Шуруп. Все примолкли. Толик потрогал Уголька за плечо:
– Подожди ты…
– Может, он правду сказал, – задумчиво произнес Славка. Тетка вдруг вскипела:
– Ироды! – Она была девчонкой. Хоть и сердитой, но все-таки девчонкой. И сердце у нее было девчоночье. – Издеваются над человеком! Его письмо, ведь сами видите, олухи! У, Мушкетерище!
– А я чего? – пробормотал растерявшийся Мушкетер. – Раз это верблюд… И все равно же он боится темноты…
Это уж было слишком!
НОВЫЙ ДОМ И НОВЫЕ ВОСПОМИНАНИЯ ЩЕНКА
Щенок бросил кость, которую нес в зубах. Было жаль ее, но он бросил. Не мог он тащить ее с собой.
Белый щенок уходил в лес.
Хозяина себе он так и не нашел, а дом у него сгорел. А жить без хозяина и без дома щенок больше не мог. Старый Нептун был прав, щенок это понял теперь.
Ну, что ж, раз он не нужен никому, он уйдет в лес и станет диким.
Лес давно звал щенка. Ветер приносил оттуда странные запахи. Они были непонятные и в то же время знакомые. Они беспокоили щенка. Белый щенок садился у дороги и смотрел в конец улицы. Там протянулась светлая полоска березовых кустов. А из-за нее поднимались зеленовато-синие головы сосен. Совсем близко. Добежать можно очень быстро.
Но щенок не бежал. Лес не только звал его. Он еще и пугал. Как только щенок подходил к кустам, лапы делались слабыми. Не хотели идти лапы в лес. Мало ли что там в лесу. Шумит там глухо и непонятно. Может быть, ветер шумит, а может быть, чудовище с перьями на голове. Как выскочит да как погонится…
Несколько раз щенок подбирался к опушке. И уходил. Он привык жить на улицах. Там у него был дом.
Но сейчас дома нет. И щенок уходит в лес.
Наступил вечер. Шум в лесу утих, а запахи стали резче.