Колыбельная для брата (журнальная версия, ил. Е. Медведева)
Шрифт:
Тишина пропала. Теперь кабинет биологии был полон перешёптываний, негромких вопросов и возгласов.
— Это не имеет никакого значения! — воскликнула Ева Петровна. — Кража остаётся кражей! Сорок рублей или четыре — что это меняет для нас?
— Для Чиркова меняет, — сказал Кирилл. — Если бы он знал, что в кошельке нет стипендии, он не нырял бы за ним в холодную воду. И сегодня я не вызывал бы ему врача.
— Куда нырял? — громко спросил Димка Сушко и гоготнул.
— Пускай Кирилл всё объяснит, — потребовал Валерка Самойлов. —
Кирилл повернулся к нему.
— Вот именно, что не понять. А чтобы понять, надо разбираться. А разбираться разве охота?
Ева Петровна посмотрела на часы.
— Разбираться будем после уроков на классном часе, а сейчас займёмся биологией. Кстати, пусть Векшин идёт к доске и с той же энергией, с какой он защищал Чиркова, расскажет домашнее задание.
— Не пойду я к доске, потому что не учил.
— Векшин — два, — сообщила Ева Петровна и открыла классный журнал.
— Правильно, — сказал Кирилл. — Сперва отобрать портфель с учебниками, а потом — два. А как я должен был учить?
Ева Петровна придержала занесённую ручку.
— Во-первых, я портфель не отбирала. Во-вторых, Черепанова отнесла его тебе домой.
— Слишком поздно отнесла, у меня уже другие дела были, — скучным голосом сказал Кирилл.
— Очевидно, более важные, чем уроки…
— Достаточно важные, — сказал Кирилл. Урок он мог ответить, он помнил тему. Но он понимал также, что двойку ему ставить нельзя, не по правилам. Кроме того, отвечать у доски, будто ничего не случилось, было тошно.
— Если ты, Векшин, считаешь, что оценка несправедлива, можешь обратиться к завучу, — сообщила Ева Петровна. — А пока попрошу дневник.
— Пожалуйста, — сказал Кирилл и отнёс дневник к столу. Двойка сейчас его не волновала. Он по-прежнему ощущал холодную спокойную злость.
Ева Петровна вывела оценку и, подумав секунду, начертала на полях:
«Демонстративно отказался отвечать урок пререкался с учителем».
— После слова «урок» нужна запятая, — сказал Кирилл.
Ева Петровна поставила запятую и утомлённо произнесла:
— А теперь пусть Векшин покинет кабинет. Я понимаю, что нарушаю закон о всеобуче, про который вчера напоминал Климов, но вести урок при Векшине я сейчас не могу. Пусть Векшин жалуется хоть в министерство.
— Не буду, — сказал Кирилл. — Пусть министерство работает спокойно.
Он собрал портфель и с облегчением ушёл из кабинета. Встал в коридоре у окна.
В голове была путаница. Всё опять шло наперекосяк. Где-то он был прав, а где-то поддался досаде и сам полез на скандал… Где, в чём? Как вообще разрубить этот клубок, замотавшийся со вчерашнего дня?
Во дворе на спортивной площадке третьеклассники гоняли мяч. Между столбами баскетбольных щитов стояли вратари: с одной стороны мальчишка в жёлтой майке и громадной кепке, с другой — девочка с растрёпанными косами, в зелёном тренировочном
Разноцветные команды сгрудились у мяча, и наконец получилась вдохновенно орущая куча. Вратари не выдержали и бросились в свалку. Георгий Константинович начал обрадованно дуть в судейский свисток.
Кирилл улыбнулся: когда-нибудь и Антошка будет так же гонять мяч…
Послышались тяжёлые шаги. По коридору, чуть колышась, двигалась директорша Анна Викторовна. Кирилл вздохнул и приготовился к продолжению неприятностей.
— Здрасте, — обречённо сказал он, когда Анна Викторовна приблизилась.
Она кивнула и остановилась.
— Если не ошибаюсь, опять Векшин…
«Опять», — сердито усмехнулся про себя Кирилл и промолчал.
— Почему не на уроке?
— Выставили, — сказал Кирилл.
— Похвальная откровенность. А за что?
Кирилл вынул дневник, открыл сегодняшнюю страницу и молча протянул Анне Викторовне.
Она взяла, прочитала. И вдруг спросила просто, совсем не по-директорски:
— А что случилось-то?
— Портфель вчера отобрали, а там учебник был. Я выучить не успел.
Она вздохнула:
— Если постараться, можно было бы найти выход?
— Можно, — равнодушно сказал Кирилл. — Но зачем отбирать портфели?
— То есть это дело принципа?
Кирилл пожал плечами.
Она для чего-то повертела дневник в руках и отдала Кириллу. Солидно, хотя и негромко, произнесла:
— Ненужный, совсем ненужный конфликт. Зачем этот накал, Векшин?
— Какой накал?
Анна Викторовна помолчала.
— Хорошо, — вдруг сказала она. — Пожалуй, я попрошу Еву Петровну ликвидировать эту двойку. А ты потом выучишь и ответишь.
Кирилл удивился. Но, удивившись, он остался спокойным.
— Ответить я могу и сейчас. Разве в двойке дело?
— А в чём же?
— Вообще… во всём.
— Как же понять это «вообще»?
— Это трудно сказать словами, — проговорил Кирилл, глядя на третьеклассников во дворе. — Ну, это хор, портфели… всё остальное. Когда обвиняют, не разобравшись… Когда взрослый обязательно прав, а ученик обязательно виноват…
— Ты не прав, Векшин, — сказала Анна Викторовна.
— Ну вот, видите…
Она вдруг засмеялась:
— Да нет, ты в данном случае не прав. Учителя тоже ошибаются, кто же с этим спорит.
— Когда ошибаемся мы, попадает нам, — сказал Кирилл. — Когда ошибаются учителя, всё равно попадает нам.
— А ты посоветуй, как жить без таких ошибок, — предложила Анна Викторовна. — Ты можешь?
Кирилл посмотрел на неё и не понял: шутит она или всерьёз?
— Не могу, — сказал он. — Да и бесполезно.
— Почему бесполезно?
— Во-первых, вы не послушаете… А во-вторых, что советовать? Если и посоветую Александру Викентьевичу быть добрее, он же всё равно не станет.