Колыбельная для Волчонка
Шрифт:
Гости были щедры на аплодисменты, и Ирина с облегчением отметила, что все же речь Егоровой — единственное официальное выступление на празднике. И она к тому же быстро потонула в вихре развлечений, которые подготовили студенты.
Ирина сидела за столом рядом с Марией, смеялась вместе со всеми, следила за ходом праздника, но наслаждаться не могла. Внутри, где-то на уровне грудной клетки, металось бесприютное чувство незавершенности. Ни отсутствие Левы, ни любая заминка по ходу сценария не были тому причиной и вообще мало трогали ее в эти минуты. Ей нужен был Свечников. Она с удивлением обнаружила, что нет особой радости по поводу
Наконец она заставила себя вернуться к действительности.
Праздник был в разгаре.
Едва вереница детей с картой в руках исчезла в верхней, пиратской комнате, внизу, в помещении подсобки, раздался внушительный грохот. Впечатление сложилось такое, что рухнула гора пустых ящиков.
«Только бы пустых!» — мелькнуло у Ирины.
— Кто-то славно навернулся, — прокомментировал Стае Брылов и направился в сторону подсобки.
— Говорила же, уберите… Завтра, завтра! — проговорила Мария, демонстративно не трогаясь с места. Она терпеть не могла беспорядка.
Дети были наверху, а взоры взрослых обратились к двери подсобки, как к экрану телевизора. Вот сейчас откроется дверь и… что? Появится пьяный сторож? Грузчик, нечаянно наступивший на банановую кожуру? Продавщица, неудачно метнувшаяся за апельсинами?
Открылась дверь, и появилась цветастая клоунская физиономия в соломенной шляпе.
Дети выбежали на шум и, перевесившись через перила, стали наблюдать, как из недр подсобки выползает клоун — рыжий, в невообразимой шляпе, весь обшитый карманами. Причем из каждого кармана торчит цветок!
Рыжий в недоумении остановился посреди зала, щурясь от яркого света и удивленно озираясь. Ведь его вид так и вопрошал: «Куда я попал, господа?»
Дети россыпью скатились с лестницы, окружили рыжего плотным кольцом. Он, радуясь детям, вынимал из кармана цветы и раздавал их. Ребенок брал цветок, к которому была привязана ленточка, и тащил к себе, ленточка тянулась из кармана и казалась бесконечной. Дети вытягивали из Левы цветные атласные ленточки, а те все не кончались. Через минуту все кафе превратилось в сплошной визг детского восторга. Ирина не стала пробиваться к Леве со своими вопросами. Потом. А вопросы были. Их количество удвоилось, когда сквозь визг детей она уловила там, в подсобке, еще какую-то возню и смех. Стас Брылов явно с кем-то разговаривал, убирая ящики. Голоса были женские. Вот из темноты подсобки вынырнули еще две рожицы с розовыми поролоновыми носами, в блестящих колпачках на резиночках. За букетами цветов трудно было разглядеть лица, но Ирина уже узнала их.
— Лизка! — завопила она, забыв о приличиях, и, подпрыгнув, помчалась к подсобке.
Ну, Лева! Это же надо учудить такое! Просто кладезь сюрпризов.
— Потом обо всем поговорим, ага? — Лизаветины глаза пылали тысячей огней. — Мы с Полиной сегодня ночевать у тебя будем, можно? Ты не против?
— Я очень даже не против, — подтвердила Ирина и усадила
Поговорить, хотя бы перекинуться парой слов не удалось — из кухни раздался гудок, все обернулись, на пороге высилась нарядная Брылова. С помощью Стаса она держала огромный торт со свечами. Свет погас, и торт, мерцая огнями, поплыл к столу именинника.
Дети окружили его плотным кольцом, в глазах отразился трепет свечей.
Захваченные торжественностью момента, они не услышали, как над входной дверью скромно звякнул колокольчик. Только Ирина — вся слух — мгновенно отозвалась на этот звук и сама побежала открывать. Из гостей это может быть только один. Она повернула ручку замка и распахнула дверь. За порогом, на мокрой от недавнего дождя площадке было пусто. Она вышла наружу, сбежала с крыльца. Наверняка он спрятался, чтобы сделать сюрприз. И сейчас вынырнет из темноты, налетит как ураган, и все. Больше ничего не нужно для счастья.
Машины в поле зрения не было. Ирина заглянула за кирпичный выступ, отделяющий кафе от магазина «Машенька». Пусто. Еще не готовая к столь откровенному разочарованию, она пошла вдоль дома, обогнула его, постояла в растерянности и вернулась. Только теперь она позволила себе засомневаться. Звонок мог ей померещиться, потому что она его сильно ждала. Слуховые галлюцинации. Впрочем, позвонить могли из озорства. Звякнуть и убежать. Но все это уже не важно. Его нет.
Ирина вошла в крохотный коридор кафе, закрыла за собой дверь и прислонилась лбом к прохладному стеклу. Она больше не пыталась сдержать слезы. В главном зале плескалось веселье. Торт был разрезан, клоуны раздавали шары и иголочки. Сейчас будет салют шаров в честь именинника. Потом танцы. Желающих пригласят в зал игровых автоматов.
Ирина глотала слезы. Она отгоняла от себя мрачные мысли, но они настойчиво лезли в голову.
С ним что-то случилось. Это уже было в ее жизни. Веселый праздник и долгое ожидание. И трагедия.
Тогда она сумела выстоять. Подняться и начать с чистого листа. Но теперь она не такая сильная. Теперь — нет. Это не должно повториться.
Ни успех, ни присутствие друзей, ни ребенок не могли сейчас для нее восполнить отсутствие одного-единствен-ного человека. Мука ожидания становилась невыносимой. В коридор выглянула Лизавета.
— Что стряслось?
— Лиза… Вот ключи от дома. Иван отвезет вас. Мне нужно уйти. Я тебе потом все объясню. Мне очень нужно, только ничего не спрашивай.
Лизавета молча взяла ключи, с интересом наблюдая за подругой.
Ирина схватила с вешалки плащ, нашарила в кармане мелочь. Ничего больше не объясняя, вылетела на воздух.
В автобусе она постепенно пришла в себя. Вот и знакомая пятиэтажка с библиотекой внизу. Ирина выскочила из автобуса, стремительно пересекла дорогу и вошла во двор, где жил Свечников.
Пестреющая рекламой спортивная «восьмерка» бросилась в глаза, словно обрывок бумаги на мокрой ночной дороге. При виде машины сердце Ирины ухнуло вниз, потом мгновенно подпрыгнуло кверху, некстати застряв в горле. Новый рой мыслей устремился в ее и без того разгоряченную голову. Он здесь, он вернулся! Но почему он до сих пор не с ней? Почему не поехал сразу в кафе? Как он может еще заезжать домой, когда она…
Ирина поднялась на площадку второго этажа и остановилась. Сердце беспокойно прыгало, не находя себе места. Голова кружилась. Ноги отказывались идти дальше.