Колыбельная для жертвы
Шрифт:
– С тобой все в порядке?
На нем форма медперсонала бледно-голубого цвета, в нагрудном кармане несколько ручек. Беджик каслхиллской больницы прикреплен под залихватским углом. Широкоплечий. Стоящие сосульками загеленные светлые волосы блестят под светом жужжащей люминесцентной лампы. Прямо как у кого-то из «Спасателей Малибу».
Гримаса ужаса сходит с ее лица, заменяясь неуверенной полуулыбкой. Она закатывает глаза и протягивает ему руку, чтобы он помог ей подняться:
– Стив, ты испугал меня до смерти.
– Прости,
– Я приняла решение. – Лора снова копается в связке ключей, потом открывает дверь машины.
Кажется, что она попусту тратит время, потому что гораздо легче просунуть руку в разбитое окно и открыть дверцу изнутри, но что сделано, то сделано.
– Хочу, чтобы ты знала, что мы все за тебя, на сто процентов. – Он не только выглядит как кто-то из «Спасателей Малибу», он еще и говорит точно так же.
– Спасибо, Стив, я ценю это. – Она смахивает осколки стекла с водительского кресла, залезает внутрь.
Стив разворачивает плечи и выпячивает грудь:
– Если тебе что-то нужно, Лора, я все готов для тебя сделать.
Господи ты боже мой, ну кто же вообще так говорит?
– Они должны выделить нам больше сотрудников. Пристойное оборудование. Санитаров, которые чистят на самом деле, а не просто развозят грязь. И я не собираюсь сдаваться до тех пор, пока они этого ни сделают, – говорит она.
Он кивает. Несколько секунд молчит.
– Я, пожалуй, пойду. Больные сами себя не вылечат. – Поворачивается и скрывается в тенях, поводя плечами, как Джон Траволта.
Блестяще. Можно «Оскара» дать.
Лора вертит ключом в замке зажигания, и мотор ее «рено» заводится. Она накидывает ремень безопасности, смотрит в зеркало заднего вида и…
Кричит.
Пара черных глаз блестит на заднем сиденье. Уставились на нее.
Это синий плюшевый медведь с красным бантом на шее, держит в лапах большую открытку с надписью «ПОЗДРАВЛЯЕМ СО СЧАСТЛИВЫМ 6-М ДНЕМ РОЖДЕНЬЯ!».
Воздух с шипением выходит из ее легких, когда она, бессильно обмякнув в кресле, роняет руки на колени.
Дергается, как испуганная школьница. Это же чертов плюшевый мишка, а не Джек-Потрошитель.
Идиотка.
Затем кто-то стучит по крыше машины, и бледно-голубой цвет формы медперсонала заполняет боковое водительское окно. Наверное, Стив вернулся, чтобы замутить еще один диалог.
Она нажимает на кнопку и опускает окно:
– Чем еще я могу помочь…
Кулак врезается в видеокамеру, и экран становится черным.
Элис нажала на паузу:
– Я приготовлю еще чаю, если хочешь, или сок еще есть, и еще у меня есть печенье, ты любишь со сливочным кремом или песочное с джемом, глупый вопрос, правда, кто же не любит песочное с…
– Удиви меня.
Она кивнула, взяла чайник и скрылась на кухне.
На самодельном кофейном столике, рядом с ноутбуком, лежала коробка от видеодиска: «ОКУТАННАЯ МГЛОЙ. ПУТЕШЕСТВИЕ ОДИНОКОЙ ЖЕНЩИНЫ В АД И
Явно, режиссер хотел сделать из этой истории художественный фильм, но ему либо бюджета, либо таланта не хватило, чтобы со всем этим справиться.
О’кей, с идеей все более или менее правильно, но что касается деталей…
Если Лора Страхан и ее приятель Стив на самом деле так разговаривали в день, когда ее похитили, то я готов съесть стул, на котором сижу.
Пока на кухне закипал чайник, я на быстрой перемотке прокрутил какого-то бородатого типа, болтавшего перед презентационной доской. Никогда не доверяйте мужчинам с бородой – большинство из них низкие лицемерные ублюдки.
По линии резинки моего левого носка замаршировали бродячие муравьи. Вот ведь чертова штуковина.
Я задрал штанину и заскреб ногтями вдоль края электронного браслета. Благословенное облегчение.
Из кухни появилась Элис с чайником и тарелкой печенья в руках:
– Не надо там чесать, в смысле, кожу поранишь, подхватишь инфекцию, а потом…
– Чешется.
Я снова нажал на «плей».
Лора Страхан, настоящая, а не актриса, которая играла ее в реконструкции. Руки глубоко засунуты в карманы, ветер развевает кудрявые каштановые волосы и играет с полами длинного пальто, пока она идет вдоль зубчатой стены замка. Останавливается, смотрит с обрыва вниз, вдоль Кингз Ривер, на Монтгомери Парк и Блэквол Хилл. Солнечный свет блестит на широком изгибе воды, превращаясь во взрывы пурпура и янтаря.
Ее голос перекрывает фоновую музыку, хотя губы не двигаются.
– С момента нападения на меня и до того момента, когда я пришла в себя в реанимации, все было как в тумане. Какие-то фрагменты яснее, другие… как будто глядишь на дно колодца, а там, на дне, блестит что-то острое. Острое и опасное.
Она прислоняется к бойнице и смотрит вниз. Камера переключается и наплывом идет ей на спину.
Новая сцена. Ярко освещенная белая комната, стены затянуты чем-то вроде прозрачной полимерной пленки, но сказать наверняка трудно. Что-то происходит с картинкой, и самые яркие участки изображения тянутся вверх через весь экран. Комната пульсирует, приближаясь и удаляясь, затем кренится на одну сторону, пока в центре кадра не появляется большая тележка из нержавеющей стали с лежащей на ней актрисой, изображающей Лору, только актерская версия моложе и привлекательней. Ее руки и ноги привязаны к стойкам тележки, и еще несколько витков веревки – одна по груди и под мышками, другая по бедрам – удерживают ее накрепко. Голая, за исключением пары положенных в нужные места полотенец.
– Я помню запах больше, чем что-либо другое. Что-то вроде моющего средства и хлорки, и еще что-то… немного походит на горячий пластик? И еще играла классическая музыка.
Затихают звуки «Лунной сонаты» Бетховена.
– А он… – Ее голос прерывается. Пауза. – На нем был белый фартук, а под ним… Под ним… Скорее всего, это был хирургический костюм. Я точно не… Я была как в тумане.
В кадр входит мужчина, одетый так, как описала его Лора. Рот скрыт под хирургической маской, остальная часть лица размыта, просто неразличимое месиво, полученное с помощью видеоэффекта.