Колыма ты моя, Колыма
Шрифт:
Оставшись один, Захарович внимательно рассмотрел самородки, поочередно взвесил их на ладони. Все были примерно одинаковыми, он специально так их выбирал.
За дверью послышались шаги, и в комнату вошли менты.
– Значит так, мужики, – не давая им опомниться, начал Захарович. – Отдых у нас, сами видите, хреновый получился. Ну да я на вас не в обиде, начальству жаловаться не буду. Я же понимаю – это вина не ваша, я вас сам сюда притащил. Короче говоря, у меня есть такое предложение. Вы прямо сейчас едете отсюда в один охотничий домик неподалеку
– Но как же, Андрей Михайлович, – начал один из ментов, тот, что из РУБОПа. – Здесь же пострадавший! Преступление произошло, как мы можем...
– Никакого преступления не происходило, – перебил его Захарович. – Произошел несчастный случай, которому я и господин Токудзаки были свидетелями. А о пострадавшем здесь найдется кому позаботиться. Вы же, кажется, не медики?
– Но все равно... Огнестрельное ранение в спину – такие вещи необходимо расследовать.
– Этим займусь я. Вы, надеюсь, в моем профессионализме не сомневаетесь? Если сомневаетесь, то скажите, я обязательно упомяну в своем рапорте в Москву о том, какие в Магаданской области есть специалисты. Не исключено даже, что вас отсюда переведут... С повышением.
Рубоповец сглотнул. Он прекрасно понял москвича – влияния старшего следователя Генпрокуратуры было вполне достаточно, чтобы любого из них упекли из Магадана куда-нибудь еще севернее. Проверять паспорта у белых медведей и бороться с организованной преступностью среди леммингов. Но все же он колебался – история, которую столичный гость явно намеревался замять, очень дурно пахла.
– Да, это очень хорошо, что вы так заботитесь о соблюдении буквы закона. Такое рвение, пожалуй, заслуживает кое-какого материального поощрения, – Захарович шагнул вперед и протянул рубоповцу золотой самородок.
Поколебавшись секунду, мент взял золото. В конце концов, на одной чаще весов был геморрой и возможные неприятности, а на другой – золото и продолжение отдыха. Сделать правильный выбор было несложно. Вслед за ним взяли самородки и оставшиеся двое.
– Я рад, что мы с вами друг друга поняли, – сказал Захарович. – Посидите пока тут, я пришлю за вами человека, он покажет вам дорогу в домик, о котором я говорил.
Менты закивали, и Захарович, довольно улыбнувшись, вышел из комнаты. Одно из препятствий было успешно устранено. Теперь нужно было закончить обработку младшего Лопатникова.
Захарович вошел в фельдшерский пункт. За столом сидел невозмутимый Токудзаки, на стуле рядом с ним – Алексей, а Дмитрий Лопатников по-прежнему лежал на кушетке, не подавая признаков жизни. Но на самом деле рана в спине была не настолько серьезна, чтобы он умер сразу, и сейчас Лопатников был в сознании. Однако, помня о том, что начавшийся в вездеходе разговор с его братом так и не закончился, он продолжал притворяться бесчувственным.
Но Захарович был предусмотрителен.
– Алексей, помоги-ка мне. Давай твоего брата в соседнюю комнату отнесем. А потом вернемся сюда и поговорим. Ну, что стоишь? Помогай!
Захарович и Алексей отнесли Дмитрия в соседнюю комнату, ту самую, которую он обычно и занимал. Они положили Лопатникова на топчан, прикрыли сверху одеялом и вернулись в фельдшерскую. Но едва они вышли из комнаты, Лопатников привстал и переполз на другой край топчана. Перегородки в этом домике, как он прекрасно знал, были из тонкой фанеры, и можно было легко подслушать происходивший в соседней комнате разговор.
А разговор в это время как раз начался.
– Ты же помнишь, – начал Захарович, обращаясь к Алексею, – я давал тебе время, чтобы принять решение? Так вот, твое время истекло.
Но ответить Алексей не успел. В дверь фельдшерской раздался стук.
– Кого еще там принесло? – проворчал Захарович. – Входи!
Дверь открылась, и на пороге появился Егор.
– А! Вот это кто! – воскликнул москвич, успевший в суматохе забыть о посланном на розыски парне. – Ну и где они? Или мне сделать, что я обещал?
– Нет! Не надо! Я все расскажу! Они уехали на вездеходе – Дашка, Антон Павлович и еще один парень, его только вчера взяли... Ну из тех, кого вы вчера из лесу привели, – Егор посмотрел на младшего Лопатникова. – Череп, кажется, его погоняло.
Сказать всю правду Егор так и не решился. Но проницательному Захаровичу и этой информации было достаточно.
– Что ж ты сразу не сказал? – грозно спросил он.
– Боялся... – пролепетал здоровенный парень, отступая назад и, кажется, даже уменьшаясь ростом.
– Ладно, твое счастье, что я сегодня добрый, – проворчал Захарович. – Короче, идешь сейчас в кабинет хозяина. Там сидят три мужика, проводишь их до вашего охотничьего домика. Знаешь, где тут такой?
Егор кивнул, с трудом веря своему счастью.
– Тогда вперед.
Через секунду за охранником захлопнулась дверь.
– Смотри, что получается, – сказал Захарович, обращаясь к по-прежнему спокойно сидящему за столом Токудзаки. – Начальник охраны пропал. Дочь хозяина прииска тоже, и вместе с ними какой-то новенький старатель, найденный вчера в лесу. Я не я буду, если это не беглый зэк. И при этом мы с ним, – он кивнул на Алексея, – не нашли на складе добытых за последнее время золота и платины! Что ты об этом думаешь?
– Похищение, – коротко сказал японец. – Но нам-то не все ли равно? Золото и платину жалко, конечно, но это не большая беда – здесь можно еще добыть, если... – Токудзаки многозначительно замолчал, глядя на Лопатникова-младшего.
– Вот именно, – кивнул Захарович. – Если наш друг согласится принять прииск во владение, при этом взяв нас в долю. Или, вернее, если он согласится, чтобы мы взяли в долю его. Ну так что? – Захарович снова повернулся к Алексею Лопатникову. – Что ты нам ответишь?