Колючая Арктика
Шрифт:
— Скажешь тоже: мос-ков-ско-го!
— Да шоб мне с этого места не сойти, если сбрешу!
В голосе вторчерметовских девочек прорезались и ласковые нотки:
— Откедова, паря?
— С Зеленого Мыса я.
— С мы-ы-са-а!.. Бывали у нас с Зелёного — рыбку сладкую привозили. Рыбочек у тебя случайно нет?..Нашей Клавке рыбцы хоца! Один вот такой лыцать, вроде тебя, Клавке брюхо надул, так ей теперь всё хоца, окромя передних страстей.
— Умолкни, сука! — взорвалась Клавка. — Целка египетская!
Но "египетская целка"
— Она ему — металлолом, а он ей — дитё бесфамильное.
— Заткнись, падла!
— Молчу, молчу! — и снова к Гаранину. — Так как, насчёт картошки дров поджарить!?
— Рыбы нет. Но, честное пионерское, через недельку будет!
— Все вы обещаете… Вот и Клавке…
— Заткнись, задрыга!
— Молчу, молчу, умолкаю…
— Будет рыба! — твёрдо пообещал Гаранин. — Будет рыба, клянусь вашей красотой. Хошь — расписку дам!
— Нам твоя расписка до сраци!
— Чир, девушки, нравится?
— Подходящий для строганинки. Ну лады, мечи пока на стол свои "Мишки на приработках" и… Попьёшь чайку и дуй к шестой платформе загружаться. Я позвоню грузчикам…
Грузчики, разбитные парни с красными, то ли от мороза, то ли ещё отчего, носами, оценивающе посмотрели на гаранинский карман — оттопыривается ли? Карман оттопыривался.
— Ребята! — Сергей Гаранин вытащил бутылку с позолоченной этикеткой. — Чистый ямайский ром. Брательник из загранки привёз пару бутылок, так я его держу только для душевных людей.
Ямайский ром есть во всех северных магазинах, — бери — не хочу! — но грузчики, — парни-прохиндеи! — сразу же включились в привычную игру.
— Настоящий ямайский!? Врёшь!
— Чтоб мне век металлолома не видать, если брешу!
— Ладно, оставляй пару бутылок — на досуге рассмотрим этикетки…
Бутылки делают своё дело: машина загружается быстро. И не просто проржавевшими листами или металлическими бочками, в которых весу-то, что у комариной письки, а траками от вездеходов. Траки занимают места мало, а тянут…Ого-го-го!
— Спасибо, ребята! — Серёга Гаранин жмёт руку каждому грузчику в отдельности. — Дас Бог, свидимся ещё. Я буду сюда часто приезжать.
— Милости просим к нашему шалашу! Приезжай, ямайский хлопец! А рыба там у вас, на Зелёном Мысу, водится?
— Чир подойдёт? Из Олеринской тундры?
У грузчиков, как по команде, отвисли губы.
— Чир!? Чир — рыба богов. На экспорт идёт. Вези! Мы тебя, корешочек, всю зиму траками грузить будем…
К НАМ ЕДЕТ ФАРЛИ МОУЭТ
Максим Кучаев находился в редакции, когда раздался беспрерывный телефонный звонок. Такой звонок мог быть только междугородним. И — точно, звонили из Якутска.
Редактор осторожно приподнял трубку — он не любил междугородных звонков. Раз звонят «оттуда», значит, или вызывают на очередное совещание, или наоборот, очередная группа гостей собирается в Черский.
Кто только не посетил Арктику за последнее время: Андерсен Пале из
Со всех сторон света едут и едут, а точнее — летят и летят в холодную Арктику, будто эта часть света превратилась в филиал Южного берега Крыма!
Сказать бы сейчас: "Редактор в длительной командировке и неизвестно когда будет!" Но редактор — вот он! — ни в какие, особенно длительные командировки ездить не любит.
Иван Иванович потуже притиснул трубку к уху — проклятые шорохи! И там телефонная станция хромает на две ноги!
— Слушаю. Перевеслсв.
— Хорошо, что застали, — зарокотал знакомый баритон, принадлежавший человеку из Якутского обкома партии, — как здоровье, Иван Иванович?
— На здоровье не жалуюсь. Но мне еще не приходилось слышать, чтоб здоровьем редактора районки интересовались за тысячи километров! Что еще, кроме моего здоровья, в общих чертах, неплохого, вас интересует?
Смех на том конце провода.
— Газетчики, как всегда, правы: встречай борт из Якутска! — на Крайнем Севере самолет называют "бортом", — к вам вылетел канадский литератор Фарли Моуэт.
— Один? — в редакторском голосе надежда.
Вздох на том конце провода.
— Иностранцы по одному не передвигаются: писатель с супругою и компанией. И с сопровождающим писателем — Юрием Рытхэу. Но это наш писатель, на него можешь не обращать внимания!
— Да, — пробурчал редактор, — не обращать: у нас произрастает Великий Юкагир, а там — Великий Чукча! Сплошные великие!..
— Что?! Не слышу!
— А я ничего не говорю!
— А-а! Тогда — всеобщий привет! — рокотнула трубка и Якутск дал отбой.
Перевеслов придавил телефонную трубку к рычагам и поморщился. Осуждающе посмотрел на Максима Кучаева, будто в прибытии гостей и его вина имеется! Будто он ответственен за писательские вояжи по стране!
— Его же сопровождать надо! — в редакторском голосе тоска. — А кого я к нему приставлю? У меня все люди расписаны: партконференцию освещать надо — раз!
Совещание оленеводов в Колымском-два! И есть еще три, четыре, пять… Фа-фа… Фарли Моуэт… Что же все-таки написал этот Фарли?
Кучаев улыбнулся.
— Радоваться надо приезду такого писателя. Он автор многих книг, известных всему миру.
— Тундра ему известна? — спрашивает редактор и тут же сам себе отвечает. — Конечно известна, в Канаде тоже тундра имеется! Так что там написал Фарли
Моуэт?
Он много чего написал, но "Люди оленьего края" известны всем. Это жестокая книга о жизни эскимосов. По ней канадское правительство вынуждено было принять меры по улучшению условий вымирающих эскимосов-ихальмютов.