Колючий подарок
Шрифт:
В прихожей звонит звонок. Это вернулись из гостей папа и мама Игорька. Сейчас начнутся всякие разговоры: и почему не спишь, и сделал ли уроки, будут передавать приветы — испортят разговор.
— Дедушка, пойдём ко мне, — продолжает Игорёк и, осторожно ступая, уводит Павла Григорьевича в свою маленькую комнату.
Здесь Игорёк быстро раздевается и ложится под одеяло, а дедушка садится рядом, у постели. Они слышат, как входят Михаил Павлович и Ольга Васильевна, как шлёпает туфлями домработница Ксюша. Слышат, как Михаил Павлович подходит к двери в комнату Игорька,
— Игорёк, спишь?
Игорёк дотрагивается до руки дедушки: молчи! Отец отходит от двери, и разговор продолжается. Павла Григорьевича уже не остановить. Горит маленькая лампочка на тумбочке, скрадывая углы комнаты, блестят глаза внука, который лежит на боку и, подперев голову рукой, внимательно и жадно слушает…
Павел Григорьевич прощается с внуком в первом часу. Все уже улеглись, и дедушка идёт к себе. Он не может сразу заснуть. Не спит и Игорёк, у которого перед глазами стоят картины прошлого, знакомого ему лишь по кино. Потом засыпает и Игорёк, не спит, ворочается один только дедушка.
Утром Игорька будят. Он умывается, завтракает и между делом просматривает записанное вчера под диктовку дедушки. Взгляд мальчика вдруг останавливается, а рука с ложкой в яичном желтке так и повисает в воздухе. У него написано: «большевицкая организация», «Егор Семёновеч», «кружек, зародившейся», «прокломация», «растрелл» и тому подобное. Игорёк чувствует, что он наврал, «наковырял», как говорят в школе, ошибок, но не знает, как нужно написать правильно. Первое, что ему приходит в голову, — записанное дать подправить кому-нибудь в школе, а потом заново переписать начисто. Так он и решает, на ходу собирая учебники и тетрадки.
На улице его обдаёт шумом и солнцем.
Апрель… Ещё кое-где лежат, как серые заплаты на чёрной земле, пласты грязного снега, яркое солнце слепит глаза, звенит трамвай, гудят машины. На углу переулка он встречается с Мишкой Костюковым — футболистом и рыболовом. Игорёк забывает о своём огорчении и заботе. Мишка зовёт его на рыбалку, в магазин, где продают специальную наживку, на которую рыба так и прёт, так и прёт…
Во время урока Игорёк вынимает письмо дедушки и думает, к кому обратиться за помощью. К отличнику Иванникову? Он, конечно, выправит все ошибки. Но ему надо всё объяснять: дедушка — революционер, исполняется дата, надо напомнить… А потом, когда Борька Иванников всё узнает, он скажет: «Эх, ты! Дедушка в ссылке был, ему расстрел грозил, а ты даже слова этого не можешь написать правильно! Внук!»
Стыдно… Может быть, к учителю? Но учитель повторит то, что сказал бы и Борька Иванников, да ещё добавит: «Эх, Игорь, вот видишь, как нехорошо отставать по русскому языку!» Пойти к пионервожатому? Тоже пристыдит, любит читать мораль… К школьному сторожу? Ну, сторож тоже грамотей вроде него…
В юридическую консультацию? Игорёк думает. Он слыхал, что туда ходят правильно составлять важные бумаги, но, видно, его просьбу если и уважат, то не без того, чтобы высмеять… К отцу или матери? У-у, тут только дай повод, только дай зацепку, разговор будет
Игорёк скисает. Остаётся ещё одна перемена и один урок, но он ничего не придумал и, кажется ему, ничего уже не придумает. К кому ни обратись — все его будут стыдить. Все будут повторять слова, которые сказал бы ему Борька Иванников. Нет ни одного человека, который мог бы выручить его и ни в чём не упрекнуть.
Впрочем… Игорёк улыбается и даже подскакивает на месте. Он нашёл выход. Сам себе он кажется умным и сильным человеком, способным преодолеть любые препятствия, как бы они ни были трудны.
На переменке, когда ребята высыпали во двор греться на солнце и играть, Игорьку не до игр, он ходит от одного к другому и, как бы невзначай, спрашивает:
— Юрка, послушай, как пишется «прокламация»? «Пра» или «про»?
Юрка отвечает.
— А-а! Так! Галя, «растрел» — два «с» или два «л»?
— Какой «расстрел»?
— Ну, слово «расстрел»?
— С двумя «с».
— Так, хорошо.
Дела идут блестяще. От каждого по словечку — и у Игоря грамотно написанное письмо. И никто не догадается, в чём дело.
— А «зародившийся»?
— Что «зародившийся»? — не понимает Галя.
— Ну, кружок!
— Кружок? А про что ты это пишешь? Зачем? Ребята! Игорь статью в газету пишет про наш драмкружок! Что он зародился, а потом распался!
— Да ничего я не пишу! — Игорёк прячет свой листок и убегает.
Больше спрашивать нельзя. Вот, может быть, только где-нибудь в сторонке, осторожно…
Звенит звонок, Игорёк идёт в класс, садится за парту и пробует подсчитать, сколько ещё осталось сомнительных мест. Много… А сколько их он не нашёл!
Кончается урок, и все бегут домой. Игорёк медленно идёт из школы, размахивая портфелем. Что же всё-таки делать? Признаться? Ведь дедушка такой добрый, он всё поймёт… Ну, придётся, конечно, дать обещание… А может быть, позвонить по телефону?
«Справочная? Скажите, пожалуйста, как пишется слово „провокационный“? Сколько в нём „а“ и „о“ и где они стоят?»
«Да вы что, товарищ? Мы адреса даём, а этому в школе учат…»
Нет, так не пойдёт…
Игорёк уже возле дома. Он стоит минуту, другую… Что же делать, надо идти…
Но дедушки нет дома! Игорёк радуется.
Нет дедушки и через час, и через два. Он появляется поздно и проходит к себе уставший и грустный. Игорька он не тревожит.
«Пронесло!»
На следующий день дедушка тоже не спрашивает о письме. Почти всё время он сидит у себя в комнате, но никто этого не замечает: каждый занят своим делом. Но Игорёк видит: не выходит… Что там, за этой неподвижной дверью?
— Дедушка! — крикнул Игорёк.
Не сразу открылась дверь, и в ней показался Павел Григорьевич. Он остановился в нерешительности, словно прислушиваясь.