Кома. Эшелон
Шрифт:
— Тогда идём дальше. — Пошли по коридору. Метров через тридцать, миновав очередной поворот наткнулись на дверь, в которую и упирался этот коридор. Окошка не было. Дверь была закрыта с нашей стороны. Я открыл. Там оказался темный тамбур и ещё одна дверь. Похоже, переход какой-то. Открыл вторую дверь. Тут плафоны горели намного ярче, чем там, где прошли мы. Впереди была лестница вниз. Нужно было спуститься на один пролёт. Я пошёл первым. Приклад упёрт в плечо. Спустился на межуровневую площадку. Глянул дальше и опустил карабин. Лестница от площадки вниз упиралась
— Оля, Кира, слышите меня? — Задал вопрос в гарнитуру, переключившись на связь с поверхностью. Послышался шум.
— Мар… Слыш… — Это был голос Ольги. Слышимость была совсем плохая.
— У нас всё хорошо.
— Слы…
Решил не мучить свои уши. Переключился на ближнюю связь. Шагнул в открытую дверь. Парни присоединились ко мне. Коридор делал очередной поворот. Проходя его, услышали топот ног. Кто-то бежал. И бежал в нашу сторону. И тут раздался вопль отчаянья.
— Ааааа, помогите! — Кричал мужчина. В его голосе был ужас и безнадёга. Мы ускорились. Выскочили из-за поворота. Он был в трёх десятках метрах от нас. Увидев меня, я выскочил первым, только увеличил скорость. За ним скачками несся диких. Нет, не то чудовище с которым мы столкнулись до этого, а привычный нам. Я остановился. Стоял, изготовившись к стрельбе. Рядом встал Артём. По другую сторону от меня Николай и Павел. Когда до нас оставались считанные метры, я крикнул мужику.
— Падай! ПАДАЙ, иначе завалим.
Он упал и закрыл голову руками. Тут же заработали все четыре карабина. Гильзы летели на бетонный пол. Дикий заметался, прыгая от одной стены к другой. Но он не успевал. Кто первый в него попал, было не важно. Полетели кровавые брызги. Его развернуло в прыжке. Тут же он получил заряд в правое плечо, потом в живот. Упал на пол, попытался вскочить и получил ещё заряд картечи в голову. Он лежал с размозжённой головой и дёргался. Конечности молотили в разные стороны. Николай рванул к нему и добавил, фактически, в упор. Дикий ещё дёрнулся в конвульсиях и замер.
— Всё, гейм овер, тварь такая. — Проговорил Коля. — Отпрыгался. Слава богу этот нормальный.
— В смысле нормальный? — Не понял я его. — Это вот эта тварь нормальная?
— Нормальная. Ты чего, Марк? Главное, что не тот монстр, которого из крупняка вальнули. Этот для нас, как родной.
Мужчина всё так же продолжал лежать, уткнувшись в пол и закрыв голову руками. Мы заинтересованно смотрели на него.
— Ну и? Долго ещё лежать собрался, горемычный? — Спросил мужика Артём. — Вставай давай, брат во Христе.
Мужчина убрал руки от головы. Посмотрел на нас с низу вверх. Потом поднялся. На вид около 40. Был одет в клетчатую с длинным рукавом рубашку. Джинсы, кроссовки. Имелась чёрная борода и всколоченные, стоящие дыбом волосы. Нос с горбинкой и тонкие губы. Круглые, тёмно-карие глаза.
— Ты кто такой, мать твою? — Задал вопрос Артём.
— Пожалуйста, не трогайте мою мамочку, она и так умерла. Я не брат во Христе, простите, я иудей. Моё имя Бенедикт,
— Просто Беня Гольстман? — Переспросил его.
— Да. Извините.
— А что Беня ты тут делаешь?
— Что именно сейчас делаю или вообще?
— Интересно ты отвечаешь, Беня Гольстман. Вопросом на вопрос. Хотя о чём я?!
— Я ходил на продовольственный склад. У нас еда кончается. А там детишки маленькие. А ещё медикаменты нужны. У нас раненый. Из мужчин здоров только я. Поэтому и пошёл. А там меня этот мантикора чуть не поймал. Они становятся умнее. Засады стали устраивать.
— Мантикора? Какая ещё мантикора?
— Это так мутантов прозвали. По имени мифологического чудовища средневекового бестиария.
— Так, ты сказал, что есть дети?
— Совершенно верно, дети. Одиннадцать мальчиков и девочек. В возрасте от пяти и до десяти лет. И трое взрослых, не считая меня. Две женщина и один мужчина, майор. Он раненый, его мантикора сумел ранить.
— Вы ученые?
— Я нет, как и майор. Он военный. Ученая там только Лидия Захаровна и её ассистентка, Верочка. А я простой гинеколог.
— Гинеколог? — Спросил удивлённо Артём.
— Да, гинеколог. Я до всего этого работал в перинатальном центре Барнаула. Извините. Вы пришли нас спасти?
— Считай, что так. Где дети и остальные, показывай.
— Конечно, пойдёмте. Но сначала, раз уж вы здесь, давайте продуктов из склада возьмём и медикаментов.
— Беня, какие продукты? Мы за вами пришли. Если у вас есть дети их нужно отсюда срочно убирать. Или вы тут решили насовсем остаться?
— Нет, что Вы. Конечно, конечно. Пойдёмте.
Мы двинулись по коридору, туда откуда прибежал Беня Гольстман. Мы проходили мимо закрытых металлических дверей.
— Бенедикт, что за этими дверями? — Спросил его, когда миновали третью такую дверь.
— Я не знаю. Я сюда попал полгода назад. И при мне эти двери ни разу не открывали.
Я остановился возле очередной такой двери. Посмотрел на своих парней.
— Хочешь открыть?
— Не знаю. Окошек нет.
— Может не надо открывать? — Спросил Бенедикт. — Мало ли что там может быть. За полгода, что я здесь нахожусь, понял одно, здесь много такого, чего я бы никогда не хотел знать и тем более увидеть.
— А нам всё знать и не нужно. — Дверь была закрыта с нашей стороны, да ещё и опечатана. Я сорвал печать и перевёл рычаг запора на положение открыто. Толкнул дверь внутрь помещения. Свет от плафонов коридора осветил ящики, которыми, практически, полностью была заставлена комната. На ящиках была только цифровая маркировка.
— Что за ящики? — Услышал голос Николая.
— Я знаю столько же, сколько и ты, Коля. Давай снимем один.
Сняли с Колей один ящик из стопки. Тяжёлый, зараза, чуть не уронили. Крышка была на шуруповёртах, мать его. Недолго думая, сломали её. Хорошо, что ящик был деревянным. Старались, как можно аккуратней. Убрали пенопласт, которым был отделан ящик внутри. Смотрели на какой-то прибор.