Командарм Дыбенко(Повести)
Шрифт:
В обширном плане, разработанном Никитиным и Карповым, предусматривалось время для встреч делегатов Лесной республики с родственниками. Но их оказалось не просто найти. Война разбросала людей. Карпов пригласил друзей навестить Семена — брата жены. Но квартира была опечатана. Управдом умер, а дворник развел руками:
— Уехали еще летом, а куда, сказать затрудняюсь.
Пошли в штаб военного округа. Там кадровики дали точную справку: семья Семена Задорнова эвакуировалась в Алма-Ату, а сам полковник
Побывали на улице Воинова, в доме, где до войны жила семья политрука Федора Завьялова. Дверь открыл мужчина, закутанный в шерстяной плед. Сказал, что о Завьяловых ничего не знает, а самого его с женой переселили сюда с проспекта Володарского из разрушенного бомбой дома.
— Мебель и вещи целы, можете забирать, — сказал он. — Жила тут еще старушка, но она умерла в конце февраля от дистрофии.
В соседней квартире объяснили, что жена политрука Завьялова — Мария Емельяновна — с детьми выехала в Уфу…
Зато на крейсере «Киров» Никиту Павловича ждала большая радость. Дежурный по кораблю привел к нему старшину 1-й статьи Иванова.
— Ваш? — спросил он, улыбаясь.
Отец и сын бросились друг другу в объятия.
— Свиделись, так-то. — Никита Павлович от волнения прослезился.
После дружной встречи с личным составом командир крейсера пригласил гостей в свою каюту. В разговоре он похвалил сына Никиты Павловича за отвагу. Отец сразу оживился и стал хвастать: «Виктор весь в меня».
Карпов заулыбался:
— А по-моему, в маму… И скромность у него от нее.
— Пусть будет по-вашему, — отмахнулся отец и — к сыну: — Как воюешь-то? Мать все переживает, поклон шлет…
— Воюю так, отец, как ты наказывал.
Никита Павлович сразу повеселел:
— Так-то! А кормят вас тут хорошо?
— На горчицу нажимаем, — засмеялся командир крейсера. — Этого продукта интенданты запасли лет на двадцать. Вместо масла пользуемся ею. Наешься горчицы — и все внутри загорается, впору вызывать пожарную команду.
— Верно, товарищ капитан первого ранга, — согласился Виктор. Он действительно был похож на отца: нос широкий, нависшие брови, только бороды недостает.
Голод блокадной зимы испытывало не только гражданское население, но и военные. Утром и вечером ели жидкий суп, а в обед получали мизерные порции каши. Было очень туго и с хлебом.
Виктор, прижавшись к отцу, рассказывал:
— Я, батя, как услыхал про ваш обоз, подумал, что и ты приехал. Очень уважил меня и всех наших моряков.
— Так-то. Бей фашистов, чтобы командиры хвалили…
Когда возвращались домой, попали под артиллерийский обстрел. Снаряд пролетел над головой и с сухим, приглушенным треском взорвался недалеко от укрытого мешками с песком памятника Петру Первому. Как по команде, все
Никита Павлович опустился на колени.
— Наша помощь им уже не нужна, — с грустью сказал он.
Тося стояла бледная. Вид мертвой женщины с ребенком сильно подействовал на нее. Чтобы не упасть, она взяла Алексея за руку.
И когда вся группа двинулась дальше, она много-много раз оглядывалась назад.
Начался апрель. Повеяло теплом. Обессилевшие люди тянулись к весеннему солнцу. Появились новые заботы. В течение холодной и голодной зимы город не очищался, в домах и на улицах скопилась огромная масса грязи. И ленинградцы взяли в руки лопаты, ломы, кирки, носилки, выкатили тачки.
Ежедневно с утра отправлялись на очистку города и партизаны. Они вывозили нечистоты, кололи лед, помогали хоронить умерших и погибших. И все их радовало, что люди не теряли веры в жизнь. Они по-хозяйски обсуждали посевные дела. Уже многие их знакомые получили земельные участки…
Эти участки отводились в скверах, во дворах, на набережных и на пустырях. Даже в садике, рядом с замаскированным памятником Екатерине, клумба была поделена на маленькие участки.
Но партизанам не довелось принять участие в посадке овощей. И не всем пришлось возвращаться во вражеский тыл. Военный совет назначил Шуханова главным инженером кораблестроительного завода. Получил назначение и Лепов. Ему присвоили очередное воинское звание, и он должен отбыть на остров Лавенсари на должность командира звена малых охотников.
Шуханов никак не мог смириться с тем, что его не послали в партизанский край.
— Я же просил оставить меня в Лесной республике, — пожаловался он Карпову.
Тот развел руками:
— Это приказ, Петр Петрович. А приказы не обсуждают.
И Тосю не забыли. Через несколько дней в квартире Шуханова, где остановились партизаны, появился рослый краснофлотец.
— Здесь живет Чащина Антонина Вениаминовна? — спросил он у Петра Петровича, открывшего ему дверь.
— Да, здесь, — ответила выбежавшая в коридор Тося. — А кому я потребовалась?
— Вам повестка. Распишитесь вот тут. — Краснофлотец подал самописку. — Благодарю. — Козырнул, повернулся и вышел, а растерявшаяся девушка никак не могла попять, что все это значит. Никита Павлович не спеша прочитал повестку, помолчал, взявшись левой рукой за бороду, потом медленно произнес свое любимое «так-то» и передал повестку Шуханову.
— Что же мне делать? — чуть не плача спросила вконец разволновавшаяся Тося.
— Надо явиться в указанное время, и все будет в порядке, — улыбнулся Карпов.