Командарм Лукин
Шрифт:
К штабу вело множество дорог, по которым сновали машины, мотоциклы. Полнейшее пренебрежение к маскировке удивило Лукина. Он невольно вспомнил начальника штаба 16-й армии. Уж Шалин бы не допустил такой беспечности. Ведь в небе то и дело появлялись фашистские разведчики — «рамы». К тому же Конев слишком долго не менял месторасположение штаба, и немцам были известны и место, и средства его противовоздушной защиты. Эти свои мысли Лукин высказал и Коневу, но тот, к удивлению, не придал особого значения его словам.
Командующий фронтом одобрил созданное Лукиным предполье.
— Но меня тревожит то обстоятельство, — говорил Лукин, — что армия вытянута
— Меня тоже тревожит это обстоятельство. Вы посмотрите, как расположен весь Западный фронт. — Они подошли к карте. — На триста сорок километров растянулась линия обороны, и все шесть армий я вынужден вытянуть в одну линию. На левом фланге у нас двадцать четвертая и сорок третья армии Резервного фронта. В тылу этого фронта еще четыре армии.
— Если вам использовать эти армии в качестве своего резерва, то такое построение можно назвать классическим.
— Да в том-то и дело! — воскликнул Конев. — Но я не смогу распоряжаться армиями Резервного фронта. За счет чего же я могу углубить оборону? Вы сетуете на то, что в резерве армии всего одна дивизия. А у меня во всем фронте в резерве три стрелковые, три кавалерийские и две мотострелковые дивизии. Разве это резерв? К тому же эти дивизии разбросаны друг от друга на большие расстояния. Вот какая картина получается, Михаил Федорович.
— А нельзя ли в сложившейся обстановке объединить Западный и Резервный фронты под одним командованием? Ведь такая чересполосица — явный просчет.
— Все так… все так… — задумчиво соглашался Конев. — Буду перед Ставкой ставить вопрос. Но время, дорогой Михаил Федорович. Позволит ли время? Я еще не успел как следует ознакомиться с армиями, не с каждым командующим поговорил вот так, как с вами.
— Кстати, Иван Степанович, я понимаю, сейчас вроде бы не до того… — заговорил Лукин. — Но меня волнует судьба полковника Малышева. Человек может пострадать ни за что.
— Мне докладывал прокурор фронта. С Малышевым должны разобраться по справедливости [24] . А вы все хромаете? Надо бы все же в госпиталь.
— Врачи утешили — кость срослась. Да и какой там госпиталь, Иван Степанович! Такое наступает время…
В последние дни сентября события развивались стремительно. Противник начал активизировать боевые действия против 19-й армии, особенно на правом фланге, на стыке ее с 30-й армией генерала Хоменко. Для Лукина стало ясно, что противник ведет разведку боем, нащупывая слабые места в системе обороны и расположение артиллерийских позиций. Велась также активная разведка с воздуха.
24
В мае 1942 года полковник Малышев снова вернулся в 16-ю армию уже командиром 217-й стрелковой дивизии, а еще через год стал заместителем командующего армией. Войну закончил командующим 4-й ударной армией, генерал-лейтенантом.
Штаб армии жил напряженной жизнью. Отрабатывались варианты ведения оборонительной операции. Особое внимание обращалось на взаимодействие всех родов войск. Для бесперебойного управления ими организовывалась кольцевая связь, обеспечивающая управление боем на случай прорыва противника в глубину обороны. Были разработаны радиосигналы, от каждой дивизии при штабе армии находились по два офицера связи с картами, в распоряжении которых
В эти дни Лукин обратил внимание на то, что начальник штаба армии комбриг Малышкин частенько хмурится, словно чем-то удручен.
— Что же это Малышкин такой хмурый и неразговорчивый? — спросил Лукин у Шекланова. — Вроде обижен чем-то.
— Думаю, дело в том, что ему почему-то задерживается присвоение звания генерала, — объяснил член военного совета. — Он в тридцать седьмом был арестован, потом оправдан. А «хвост», считает, тянется. Потому-де и генерала не дают.
— Я в армии человек новый, — проговорил Лукин. — А как вы, Иван Прокопьевич, считаете?
— Мы уже послали представление.
— Давайте еще раз пошлем, напомним. И не будем откладывать, пока время позволяет.
В тот же день командарм отправил в штаб фронта вторичное представление на присвоение комбригу Малышкину звания генерал-майора.
Между тем напряжение нарастало с каждым днем. 27 сентября Ставка своей директивой еще раз потребовала от Западного фронта повысить боеготовность войск. Но в то же время командующий фронтом, руководствуясь прежними указаниями Ставки, наряду с укреплением обороны продолжал ставить войскам наступательные задачи. Фактически до конца сентября армии фронта на отдельных участках пытались наступать. Даже перед самым началом гитлеровского наступления — 29 сентября — последовал приказ Ставки провести наступательную операцию и отбить город Глухов. 19-й армии ставилась задача овладеть районом Попово, лес южнее Попово и Холм.
Положение осложнялось и тем, что ни Ставка, ни командование фронтов на московском направлении не смогли своевременно вскрыть замысел и группировку противника, определить направление его главных ударов. Западный фронт сосредоточил свои основные силы западнее Вязьмы. Гитлеровское же командование создало два ударных кулака в районах Духовщины и Рославля для глубокого охвата и обхода войск фронта с севера и юга.
Как стало известно позже, на московском направлении была сконцентрирована почти половина всего количества фашистских войск, находившихся на советско-германском фронте. В наступлении должны были участвовать около двух миллионов немецких солдат и офицеров, огромное количество танков, артиллерии, авиации. Достаточно сказать, что против 1700 танков врага Западный фронт имел лишь 304 танка, да и то только 39 из них были тяжелыми и средними. Остальные были легкие танки с невысокими боевыми возможностями. Гитлеровцы превосходили наши войска в живой силе в 1,4 раза, артиллерии — в 1,8, танках — в 1,7, самолетах — в 2 раза. А на направлениях, где сосредоточивались основные ударные группировки врага, его численное превосходство оказалось еще больше. Так, в полосе обороны 19-й и 30-й армий противник превосходил наши войска в людях — в 3 раза, в орудиях и минометах — почти в 4 раза.
К концу сентября против 19-й армии Лукина немцы сосредоточили 3-ю танковую группу Гота и часть дивизий 9-й армии Штрауса. На правом фланге у Лукина соседом была 30-я армия генерал-майора Хоменко, на левом — 16-я Рокоссовского. Несколько позади армии Лукина, на запад от Вязьмы, но Днепру занимала рубеж обороны 32-я армия Резервного фронта под командованием генерал-майора Вишневского.
Операция «Тайфун» началась 30 сентября ударом 2-й танковой группы Гудериана по левому крылу Брянского фронта в районе Шостки.