Командарм Лукин
Шрифт:
— Куда же вы стреляли? — спокойно спросил Лукин. — Самолет давно улетел. Чего испугались?
Боец молчал, не поднимая головы. К Лукину подбежал тучный не по годам командир с тремя «кубарями» в петлицах. Кобура была расстегнута.
— Что же вы, товарищ старший лейтенант, пугаете мирное население?
— Так ведь вражеский налет, — смутился тот, стараясь незаметно для генерала застегнуть кобуру.
Из-за «укрытий» стали выходить бойцы, командиры. Сначала робко, потом смелее приблизились к командарму. Непроизвольно завязалась беседа.
— Разрешите обратиться, товарищ командующий? Долго ли будем стоять без дела?
— Сводки
— Рветесь в бой?
— На митинге давали слово громить фашистов. А где они? Руки просят настоящего дела. Пора Гитлера за горло брать.
— Скоро фашистов погонят другие. А мы так и просидим в резерве.
Лукин слушал бойцов и понимал их настроение.
— Думаю, что на всех хватит этой проклятой войны. Гитлера, конечно, разобьем, но не так скоро. А настроение мне ваше нравится, готовьтесь. Скоро и нам вступать в бой.
Командарма радовало настроение воинов. Оно было созвучно его настроению. Он так же, как и его подчиненные, рвался в бой. Но где его шестнадцатая? Сколько и куда прибыло войск? Где пятый механизированный корпус? Штаба армии нет. А командующий без штаба — не командующий.
А время идет. Совинформбюро передает сводки одну тревожнее другой. Когда же поведет он своих забайкальцев навстречу врагу?!
Вскоре Лукин выехал в Шепетовку, где должен был выгружаться механизированный корпус генерала Алексеенко.
Перед отъездом Михаил Федорович успел зайти на телеграф, чтобы дать жене телеграмму. Девушки — работницы почты наклеивали бумажные полосы на оконные стекла и оживленно разговаривали на певучей украинской мове. Увидев военного и признав в нем большого начальника, смолкли. Одна, что посмелее, спрыгнула с подоконника, спросила:
— Товарищ генерал, эвакуация? Немцы?
— Бойцы Красной Армии немцев сдерживают. Успокойся, красавица, и прими телеграмму.
Девушка взяла бланк.
«Здоров. Настроение бодрое. Надюша, учись красную сестру. Помогай Родине, иди работать госпиталь. Целую вас всех. Папа».
Приняв текст, девушка подняла на Лукина глаза, и командарм увидел в них удивление и надежду. Уж если у генерала настроение бодрое, то опасность не так велика и не стоит паниковать.
Опасность, конечно, была велика. Это понимал генерал Лукин. Но в тексте телеграммы он высказал искренние чувства. И Надежда Мефодиевна, получив ее, не удивилась. Она, пожалуй, как никто, знала характер мужа.
До мозга костей военный человек, он все годы после гражданской войны готовил себя к войне. Обучая войска, Лукин сам учился. Каждое повышение по службе увеличивало ответственность, расширяло масштаб руководства войсками. Все эти годы копилась энергия. И теперь Лукин чувствовал, что войска его армии и сам он готовы к сражению с вероломным врагом.
Оставляя клубы пыли, мчалась в сторону Шепетовки эмка. Вместе с Лукиным в машине ехали интендант 1 ранга Маланкин и старший политрук Батманов. Командарм думал о предстоящих боях. Соединения и части 16-й армии были укомплектованы техникой и оружием, наиболее современными по тому времени. Он понимал, что во взаимодействии с соединениями, действующими южнее 16-й армии, можно нанести серьезный урон врагу, оттягивая на себя войска противника, быстро продвигающегося в направлении на восток.
Каково же было удивление командарма, когда, прибыв в Шепетовку, он увидел, что 17-я танковая дивизия полковника
— Что тут происходит? — недоуменно спросил Лукин командира дивизии.
— Приказано со штабом через полчаса отправляться, — растерянно ответил Корчагин.
— Куда? — удивился Лукин.
— Не могу знать, товарищ командующий.
— Кем приказано?
— Комендантом.
— Каким комендантом?
— Военным комендантом станции Шепетовка.
— Что за чепуха? Где комендант? Прекратить погрузку!
Подчиненные редко видели своего командарма резким, взвинченным. Но сейчас Лукин не мог сдержать себя. На станции творилось что-то невообразимое. Ревели моторы танков, ржали кони, гудели паровозы и автомобили, ругались командиры, отдавая команды, — все превратилось в невероятный хаос.
С трудом разыскали коменданта. Высокий сутулый капитан с землистым лицом, увидев генерала, обрадовался, посветлел лицом, и даже тощая его фигура выпрямилась.
— Кто вам дал право распоряжаться войсками, капитан? — безуспешно пытаясь сдержать гнев, спросил Лукин.
Капитан сразу сник. Он растерянно моргал белесыми ресницами, хотел что-то ответить, но, осмотревшись, нерешительно предложил Лукину:
— Зайдемте в комендатуру, товарищ генерал.
Лукин приказал Маланкину и Батманову следовать за ним. Пока шли к зданию вокзала, Лукин начал чуть остывать. Так с ним иногда бывало. Он мог сорваться, повысить голос до крика, но тут же сдерживал себя, помня, что крик — плохой помощник в деле. А дело, он понимал, слишком серьезное, чтобы этот капитан мог самовольно взять на себя такую ответственность.
Войдя в комендатуру, капитан предложил генералу сесть, а сам, насколько позволяла его сутулая фигура, выпрямился и доложил:
— Получен приказ Ставки Главного Командования о перенацеливании эшелонов с войсками шестнадцатой армии на смоленское направление.
— Когда получен приказ?
— Сегодня утром всем военным комендантам железнодорожных станций сообщены номера эшелонов, которые приказано срочно повернуть в район Орши. Те части, которые уже разгружаются в местах сосредоточения, приказано погрузить вновь и отправлять по указанному маршруту. — Капитан помолчал, видимо давая время успокоиться и генералу, и себе. Видя, что Лукин молчит, тихо добавил: — Очевидно, не нашли штаб вашей армии, и приказ отдан через Управление железнодорожных сообщений Генштаба.
— Да, очевидно… — рассеянно произнес Лукин. — Конечно, не нашли. Мой штаб где-то на колесах. — Лукин затушил докуренную до самого мундштука папиросу, резким движением поправил фуражку. — Ну что ж, будем выполнять последний приказ.
— Разрешите, товарищ генерал? Рекомендую занять комнату помощника начальника станции. Там есть телефон, налажена связь.
— Хорошо, спасибо.
Капитан стоял навытяжку, ожидая приказаний.
— Прежде всего навести порядок, прекратить неразбериху. — Лукин говорил это не только коменданту, но и стоящим тут же интенданту Маланкину и старшему политруку Батманову. — Строго соблюдать график погрузки. Очередные подразделения отвести от станции и по возможности укрыть в садах и парках. Скопление войск на станции недопустимо: слишком желанная цель для фашистских летчиков. И уберите со станции всех лишних. Кстати, — повернулся он к капитану, — что это за скопище командиров в здании вокзала и на привокзальной площади?