Командир Разведгруппы. За линией фронта
Шрифт:
В операции «Люблин» придется организовывать проникновение своей агентуры в разведывательные органы противника: в гестапо, в школу, готовящую шпионов и диверсантов, узнавать от них о новых методах и приемах работы против частей Красной Армии. А если коротко – заниматься нейтрализацией немецкой агентуры. Одно из главных требований к вашей работе – выуживать через агентуру секретные сведения, так необходимые армии и политическому руководству страны.
Вашей базой будет советский партизанский отряд имени Железняка. Руководство и личный состав отряда вас ждут – готовятся достойно встретить. А от вас мы ожидаем интересной оперативной информации.
Связь в разведке – всему голова! Без связи нет разведки!
Кстати, как мне известно, в последнее время именно в этом отряде что-то не заладилось с соблюдением конспирации – участились провалы ранее намеченных операций. Видно, внедрился к ним вражеский лазутчик, а может, и не один. «Выкуривать» оборотней – это тоже одно из звеньев в цепи ваших заданий…
Порученное вам дело – жеребец живой и сильный, править им нужно умеючи, взнуздывать надо крепко, а то он вас одолеет, понесет не туда, куда вы намеревались поскакать. Действия врага надо предупреждать, а не идти по следам его преступлений, – инструктировал офицеров, а скорее напутствовал, седой генерал, добродушно улыбаясь. – А пока даю вам сутки для общения с семьями, а потом – начнется этап непродолжительной, но интенсивной и широкоплановой подготовки. Но семьям никаких подробностей. Понятно?
– Ясно, товарищ генерал, – хором отчеканили оба офицера.
После такого «разжеванного» генеральского монолога офицерам стало всё предельно ясным. Они знали, куда их забрасывают и зачем, не знали только когда!
Офицеры были готовы выполнить приказ руководства.
Александр Пантелеймонович дома рассказал жене Елене Ивановне и матери Прасковье Александровне, что собирается в длительную командировку, естественно не раскрыв никаких подробностей предстоящей работы за линией фронта. Таков удел разведчика – и для домашних существо его работы тайна. Как говорится, чего не должен знать твой враг, не говори того и другу. В его памяти осели на благодатную почву и проросли слова полного понимания факта о необходимости сбережения тайны в разведке, как ни в каком другом роде деятельности, сказанные однажды ещё в Запорожье его первым наставником оперуполномоченным Смешко:
Тайн хранить не умеет глупец и бахвал,
Осторожность поистине выше похвал,
Тайна – пленница, если ее бережёшь ты,
Ты у тайны в плену, лишь её разболтал.
Эти слова он запомнил на всю жизнь.
– Саша, как долго она продлится – эта твоя командировка? – тревожно спросила супруга.
– Леночка, как только добьем эту фашистскую гадину, так сразу же я и приеду. У меня хорошее предчувствие, а интуиция твоего супруга, как ты знаешь, никогда ещё его не подводила.
Думается мне, осталось этому коричневому зверю жить недолго. Он на издыхании.
– Но раненый зверь, как известно, опасный, – подметила Елена Ивановна.
– Ничего, Красная Армия его здорово теснит, загоняя в берлогу… теснит с явным ускорением, – оптимистически заметил Александр. – Руководство доверило мне важную задачу, и её я должен решить. А там и до берлоги Гитлера, может, с коллегами доберемся…
Любил он образные выражения.
Мама Прасковья Александровна, внимательно слушая
– Так и служи, дорогой сынок. Служи не славы ради, а чести для. Остальное всё обязательно придёт! По-другому в нашей семье никогда не получалось. Все мужчины отличались верностью земле родной! Благословляю тебя, Сашко, на подвиг…
Потом мать трижды перекрестила его.
Сын не ожидал услышать от матери этих негромких слов, ставших для него напутственным набатом и даже афоризмом. Он был буквально потрясен её разумными и патриотическими словами.
В последний ужин перед командировкой долго горел свет на кухне…
Сборы были недолги. Попрощались, обнялись, поцеловались – и в путь-дорогу.
Но дорога пролегала у Зорича теперь не по земле, а по воздуху с приземлением на парашюте.
После краткосрочных занятий с офицерами по стрельбе, основам радиодела, диверсионных операций, прыжков с парашютом и прочее в партизанский отряд имени Железняка полетела телеграмма:
«28 мая принимайте гостей и груз. Район села Воля Верещенская. Опознавательный знак – пять костров, расположенных по пятиугольнику».
На одном из последних инструктажей полковник Сидоров предупредил майора Зорича и капитана Гурского, что при приземлении они обязаны будут сразу же потушить два костра. Это сигнал для второго вслед идущего за ними самолета. Второй транспортник сбросит им и партизанам «необходимый комплект». В нём должны находиться электробатареи, рация, оружие, боеприпасы, взрывчатка, медикаменты, продовольствие и обмундирование.
Победа была близка, и каждому из чекистов хотелось внести в её достижение и свою лепту за линией фронта, в чужих странах, – поучаствовать в острых чекистско-войсковых и агентурно-оперативных операциях. Для этого они учились, служили, давая присягу на верность Родине.
Автору этих строк довелось в течение почти двадцати лет курировать подразделения ГРУ Генштаба Вооруженных Сил СССР и встречаться со многими ветеранами-разведчиками минувшей войны. Была такая встреча и с генерал-майором В. А. Никольским, работавшим в армейской разведывательной группе (АРГ) в одном из районов Польши.
АРГ Никольского была аналогичной группе Зорича в Люблине. На этой встрече он заметил о существовавших некоторых сложностях зафронтовой засылки разведывательно-диверсионных групп и даже частых проколах, а то и провалах этой работы на территории Польши:
«Ещё до окончания войны нам стало известно, что почти все наши группы были уничтожены противником вскоре после приземления. Оправдались наши худшие опасения, высказывавшиеся в свое время руководству.
Посылка относительно многочисленных АРГ из числа советских людей, не знающих немецкого языка, являлась фактически авантюрой. Группы были слишком малы, чтобы защитить себя и вести разведку боем, и слишком велики для маскировки и укрытия в культивированных лесах Западной Польши и Восточной Пруссии.