Командир. Трилогия
Шрифт:
– Так, пока не сильно актуально, но куда лишние суда девать. Ведь с ними как у нас с автомобилями. Угонишь и официально не продашь, только перебивка, либо в разборку. А все что больше барки, в Америки точно не продашь, ибо некому.
– Я и предлагаю поступить как поступают наши угонщики, 'перебить номера', то есть немного изменить внешний вид кораблей, тем более мы на Каспии со шхунами такое уже проводили и сам рассказывал, что после маскировки, Золотой, трофейные суда и Персидского и Туркестанских походов, пустил в дело. Часть продал, часть на перевозку грузов от имении анклава пустил
– Так-то небольшие суда, их много. А тут галеоны, они почитал все на перечете.
– Так и я не предлагаю их в Испанию гнать и продавать. Перегоним в ту же Францию, Голландию, Англию, заодно и товар перевезем. Маленько видоизменим вид, да и загоним местным. Даже если какие-то подозрения и будут, должны промолчать. Корабли явно испанской постройки, а все эти страны и их правители, мягко говоря, не сильно любят Испанию и испанцев с их королем. А барки здесь можно толкнуть. Вон Воротынский уже сбыл с десяток. В Европу гнать очень опасно, могут по дороге потонуть. Хотя двухмачтовые в составе эскадры, можно и попробовать перегнать. А одномачтовые посудины однозначно нет. Сто процентов и судно и людей погубим. У двухмачтовых шансы повыше пятьдесят на пятьдесят.
Бояре находились в бухте еще часа четыре. За это время успели не только переговорить, выпить и съесть принесенное. Но и обследовать бухту и прийти к выводу, что крупный корабль в ней войти не сможет, необходимы дноуглубительные работы, тогда с пяток крупных кораблей могут укрыться в ней от морских неурядиц. А
По прибытию в Порт-Росс, Черный распорядился установить в бухте Трезор постоянный пост. И уже через пять дней, на берегу около бухты насыпали пару флешей, за которыми установили по две трофейные пушки, державшие под перекрестным огнем и выход на пляж, и вход в бухту. Кроме орудийных расчетов, на посту в качестве пехотного прикрытия несли службу два десятка, свежее набранных из бывших турецких пленников, стрельцов, под общим командованием опытного полусотника.
В самом городе продолжалось строительство новых зданий, город захлестнул буквально бум строительства жилых домов и домишек. Заложили городской собор Небесного архистратига архангела Михаила. Начали, мостит брусчаткой улицы. Закончили работы на городской стене, полностью прикрыв её город с суши, с включением в схему обороны города и оба форта. А на прикрывающие бухту песчаные косы начали вываливать, со стороны пролива огромные каменные блоки, привезенные как с самой Тортуги, так и с соседней Доминики. К концу года каменные блоки волнолома, стали заметны между волн на протяжении всей длины обеих кос, со стороны пролива Тафта. После чего началась отсыпка, отходами от строительства, самих кос, для поднятия их уровня над водой. Привезенные из туретчины люди потихоньку отошли от плена и включились в жизнь колонии. Большая часть мужчин решили связать свою судьбу с ратным делом и ежедневно, кроме воскресенья, продолжали обучаться и тренироваться в полученных воинских навыках. Часть ремесленников и крестьян отправили к Логунову в Порт-Иван, часть готовились к отплытию в экспедицию на остров Тобаго, для закладки форта и порта. Остальным, оставшимся на Тортуги, так же нашлось дело. Ремесленники занялись своим ремеслом, крестьяне, подобрав себе спутницу жизни и получив от артели помощников негров, скот, семена, инвентарь и иные необходимые для ведения хозяйства и жизни вещи, перевозились на Экспаньолу и наделялись землей для земледелия и животноводства. Благо после ограбления Ла Романа и Санто-Доминго коров с волами и лошадей, даже был некий переизбыток. Да и возит этих животных не пришлось. Пока основные силы ушкуйников грабили города и их округи, демонстративно затаскивая в трюмы своих кораблей трофее, в том числе и загоняли небольшие партии скота. Пять небольших ватаг, собрав стада коров с быками и табунки коней, обходным путями, по возможности путая след, в течение месяца перегнали через весь остров, в его северную часть, доверенную им часть добычи, с минимальными потерями. И вот эти животные и распределялись между вновь прибывшими на Доминику 'плантаторами'. Часть этих трофейных животин были перевезены в Порт-Иван, и планировались к перевозке на Тобаго. Переселенцам в первую очередь помогали отстроить укрепленную усадьбу, передавали трофейное оружие, вплоть до трехфунтовых фальконетов, с запасами свинца и пороха. Обговаривали виды сигналов подаваемых при нападении или ещё какой напасти. Женщины, как с Московских земель, так и проданные ушлым Ибрагимом-эфенди рабыни из Черкесси и Балкан, начали устраивать свою жизнь чисто по-женски. Командование разрешило не женатым стрельцам, морпехам, канонирам, матросам и другому служивому люду выбирать себе невест из привезенных женщин и если невеста согласна, то вести её под венец, благо и батюшки для этого дела прибыли, и организовывать новую ячейку общества, во благо бояр-'витязей'. Да и пленную испанку, с её согласия и после крещения по православному обряду, это же касалось и всех остальных женщин не православных, замуж только после крещения у православного батюшки, не возбранялось брать в законные жены. Вот по этой причины и получился в городе бум индивидуального жилищного строительства, уж очень большое количество молодых семей образовалось буквально в течение пары месяцев.
В этом плане стоит рассказать и историю, вернее продолжение истории прекрасной донны Каталины Хуарес де Кордова. Двадцатипятилетняя красавица синьора, истинных, аристократических, вестготских кровей, 3 мая 1556 года попала в плен к ушкуйникам, когда пыталась уехать с Кубы в метрополию на галеоне 'Сан-Мигель'. Как и всех знатных и соответственно состоятельных пассажиров и офицеров захваченного галеона, во главе с капитаном, её не стали продавать муслимам, а назначили за освобождение выкуп. При этом донна Каталина была настолько любезна, что сама вызвалась оплатить выкуп за людей из своей свиты. Направив письма о выкупе, с капитаном, перехваченной и отпущенной барки, стали ждать. А пока пленники ожидали выкупа хоть и под стражей, но в достаточно комфортных условиях, в только что построенном доме главы разведывательной службы Карибской эскадры боярина Стуликова Олега Михайловича. Который и на правах любезного хозяина и по долгу службы систематически беседовал со своими невольными гостями, в том числе и с синьорой де Кордова. И если беседы с офицерами и иными пассажирами галеона имели результаты, отраженные в рапортах с соответствующими грифами, и содержащая в них информация в дальнейшем не раз помогала 'витязям'. То встречи с донной Каталиной, как то незаметно для обоих переросли из чисто служебных в более личностные и примерно через три месяца закономерно закончились постелью, с продолжением подобных встреч почти каждую ночь, когда Олег был в Порт-Россе. Дело однозначно шло к свадьбе, но отсутствие православного батюшки на острове не давало провести обряды крещения невесты и венчания будущих супругов. Итог был закономерен. По приходу выкупа, выкупаемых вывезли с Тортуги и пересадили в специально для этой цели перехваченную барку с кожами. Но в свите донны Каталины Хуарес де Кордова появился молчаливый, крепкий мужчина, на вид около сорока лет, который и уехал с донной в метрополию, где последняя и вступила во владения наследуемого имущества. При возвращении хозяйки на Кубу, этот мужчина откликающийся на имя Гарсия, остался в Испанском королевстве в должности управителя фамильного замка и земель принадлежащих донне Каталине Хуарес де Кордова.
По возвращению де Кордовы на Кубу, она редко стала выезжать в свет из своей энкомьенды, в которой затеяла строительство нового дома на берегу небольшой бухту, в которой была выстроена не большая пристань, однако способная принять и большой океанский галеон, а не только каботажные барки. Небольшой 'домик', более похожий на замок метрополии, был возведен поистине в рекордно короткие сроки. С собой в новую резиденцию донна взяла только бывших с ней в плену у пиратов слуг, остальная прислуга была новая. В основной новые слуги были либо индейцы, либо негры. Белых было с десяток крепких, молчаливы, молодцов, по всем повадкам бывалых воинов. Да они этого и не скрывали, носили открыто оружия и занимались охраной резиденции и округи, место на морском берегу, не спокойное, разные пираты могут нагрянуть. Вот и приходится нанимать и оплачивать профессиональную охрану. Ну а то, что почти еженедельно в бухту заходила небольшая каравелла и капитан каравеллы, статный, широкоплечий, очень высокий, идальго постоянно оставался ночевать в доме хозяйки и не отходил от неё, почти все время своего пребывания в гостях, проводил с синьорой, до этого ни кому не было ни какого дела. Тем более и охрана так ненавязчиво намекала о негативных последствиях для излишне любопытных и болтливых глаз с ушами и языков. Так же как и то, что в дом к одинокой вдове зачастили разнообразные люди, от купцов средней руки и не высокопоставленных чиновников, до бродячих торговцев и мелких земледельцев с нищими рыбаками. И все они уходили из дома вдовы довольные, с монетами весело
Ни каких особо громких походов не было. Корабли эскадры парами, с двойными экипажами, покидали родную гавань и выходили в море, потренироваться на 'кошках', перехватывали каботажную мелочь, что сновала у побережья островом и между самими остовами. Ходили легко, периодически экипажи менялись, то работает основной экипаж, то его сменял экипаж-стажер. Так тренировали экипажи будущих галеонов, из крайних трофеев 'витязей'. Рейды проходили как обычно. Какие посудины забирали, с каких перегружали товар и отпускали с командой восвояси. Каких после досмотра гнали пинками от своего борта. А один раз даже серебра немного отсыпали попавшимся на одномачтовой барке рыбакам, принадлежавшей их местному владельцу энкомьенды, уж очень бедно выгладила команда барки, включая и шкипера. Пока команды тренировались, их будущие корабли не спеша, но неотвратимо восстанавливали, уж очень много было работы, сильные повреждения получили суда. Заодно они проходили и некоторую модернизацию. Днища обшивал медным листом, большой запас которого привезла 'Касатка', вносились изменения в рулевое управления, такелаж и рангоут, призванных хоть на немного увеличить скорость и маневренность кораблей. Да и облегчение работы команды, и сокращение в ней количества палубных матросов тоже не маловажно. В общем ни каких больших битв не было. Так и закончился мирно для колонистов в Порт-Россе еще один год.
Территория Уральского уезда и окружающие его земли правителей и степных народов. Сентябрь-декабрь по новому стилю 1557 года РХ.
1557 год прошел для 'витязей' оставшихся на Урале и жителей их земель в общим то мирно. Поразившая третий год подряд степь засуха, хоть и огранила увеличение используемых под пашню земель, но не стала катастрофой для русских. В отличии от их соседей ногаев, которых третье засушливое лето, окончательно подкосило. В довершение всех бед, в ногайских кочевьях вспыхнула, вроде бы пропавшая по мере наступления морозов, чума. Черная смерть пролетевшая подобно урагану по степным становищам, нещадно вымела из жизни едва ли не треть кочевого населения степи междуречья Волги и Яика. И только наступившие в конце года морозы смогли остановить разрастания мора. Заглянула 'старуха' чума и в русские поселения. Из-за жадности одного из жителей деревни Степняки, что раскинулась на землях боярина Подопригоры, черный мор вначале поразил семью этого жадного идиота, выжила только средняя дочь. А потом унес еще более трех десятков жизней его соседей, в том числе и местных старосту и санитара, пока из Петербурга не приехал санитарно-эпидемиологический отряд во главе с Митиенко и Качаевой. Привезенные с отрядом остатки антибиотиков из 21 века и произведенный в веке 16-том, но еще не прошедший полноценную проверку на мышах, стрептомицин , сумели совершить по местным меркам чудо. Подняв практически из могил, почти всех больных, кого успели застать живыми. Стрептомицин и остатки остальных антибиотиков из 21 века, уничтожили, 'порвали как тузик грелку' чумные палочки. До настоящего времени чумные бактерии еще ни разу не сталкивались с антибиотиками и даже теоретически не могли выработать к ним какое-либо противодействие. Пришлось уводить оставшееся население со скотом во временный лагерь, на карантин, а оставшиеся капитальные строения со всем скарбом, обложив остатками сена и щедро залив смесью бензина и мазута, запалить. Горела деревья хорошо, жарко, в течении двух суток. Периодически огоньку подбрасывали через эрзац-огнемёты 'пищу' в виде выше описанной смеси. Еще двое суток прожаренная земля остывала. И только через две недели, после окончания карантина, выжившие жители Степняков смогли приступить к отстраиванию своих жилищ заново. Благо, что за время карантина завезли и бревна с досками, и кирпич с камнем, и иной стройматериал в приличном количестве и строительные грузы все время продолжали поступать к выгоревшей деревне. Вместе со стройматериалами прибыли и четыре строительных смешанных артели, которые приступили к возведению вокруг деревни сгоревшего палисада. А после его окончания, как раз к моменту окончания карантина, начали строить и жилые дома по официальному уральскому проекту. К зимним холодам деревья полностью была восстановлена и даже привезено с северных вотчин сено. Но ещё долгих пять лет все население деревни отдавало большую часть произведенных её продуктов и изделий в счет погашения издержек боярского клуба 'Витязь' и оплачивала новые постройки и поставленное сено с продуктами и иным домашним и хозяйственным скарбом. Так что если кто-то ещё из жителей Степняков рискнул бы ослушаться запрета бояр и принести в село какую-либо добычу, то мало бы этому придурку не показалось бы, да же без вмешательства бояр. Хватит одного жадного недоумка, обрекшего деревню на полунищенское существования в течении шести лет. Весть о несчастье постигшем Степняки и о его причинах и последствиях мгновенно разнеслась по русским поселениям со скоростью степного пожара, и население сделало, как докладывали, оставшемуся на контрразведывательном хозяйстве Седых, гласные и негласные сотрудники, правильные выводы. Если сказано нельзя, то нельзя. И если кто-то очень хитрый хочет обойти этот запрет, то дай ему по шее. Ибо действия этого хитрована принесут тебе и твоей семье огромные неприятности и даже смерть. Единственный выживший член жадобы Охрима-Ирина, поехала на житьё и обучение в институт имени своей небесной покровительницы, благо возраст позволял.
В этом же году, летом была окончательно замирена северная граница анклава. В течение 1554-1556 годов велись переговоры между башкирскими племенными вождями и Казанским двором о добровольно вхождении в состав Русского государства всей европейской Башкирии. Окончательно официальное оформление этого факта, нормативным актом, произошло в июле 1557 года в Москве. Башкирские послы привезли первый ясак в царскую казну и получили жалованные грамоты, в которых были окончательно уточнены и зафиксированы условия добровольного вхождения. В грамотах были зафиксированы основные положения, во-первых, гарантировалась башкирам нормальная спокойная жизнь от притязаний их бывших властителей и вторжения соседних народов, а во-вторых, пошли на серьезную уступку башкирам по земельному вопросу, признав за ними вотчинное право на землю, за исключением некоторых участков. Царское правительство обязалось также не вмешиваться во внутреннюю жизнь башкирского населения и не трогать религию, при ненападении башкир на подданных московского государя. Знающий об этом, из послезнания, Золотой заранее подсуетился и в июне 1557 года на аудиенции преподнес государю 'неприлично' большое количество золотых и серебряных слитков, с россыпями изумрудов и морского жемчуга, отбитых в боях у схизматиков католиков гишпанского короля. Предварительно по раздельности переговорив с царскими фаворитами Адашевым и Сильвестром о выделении землицы для Черного по обеим берегам реки Белая, с позволением закладки и строительства трех острогов-городков. А для себя любимого, землицу в нижней течении реки Яик, по его обоим берегам, с правом закладки и строительства двух острогов-городков. После принятия такого поистине царского подарка, по своей стоимости он почти соответствовал годовому поступлению денег в казну Московского царства, Иван IV, явно с подачи своих фаворитов, передал грамоты на владение выше указанных земель боярами Черным и Золотым на правах вотчин. Вот и пришлось прописывать в грамотах для башкир, исключения для земли, отданной в вотчину боярина Черного. На основании этих грамот на пожалования новых вотчин и было принято решение о заложении весной 1558 года на реке Белая, новых острогов с городками, в её верхнем течении Белорецк, в среднем течении Белогорск, а при впадении в неё реки Уфа- Белый. В низовьях Яика-Урала- Уральск. А пока началось накапливания стройматериалов и иных необходимых при строительстве грузов, для их дальнейшей переброски весной, по высокой воде, этих грузов на место строительства будущих острогов и городов.
Как уже неоднократно было сказано выше, большая часть года прошла мирно, без больших потрясений. Начались расширение действующих и закладка новых шахт и карьеров, для чего снова стали нужны неквалифицированные рабочие руки. А тут с осенним караваном купцы привезли заказанный ранее 'живой товар' из Европы. Всего из Англии, Дании, Польши, Литвы и германских государств привезли более восьми тысяч человек, из них более половину мужчин. Привезенными мужиками, ибо они в основном были из виланско-сервского сословия и закрыли некомплект персонала в шахтах и карьерах. В тихую начали добывать золото в Приуралье, но пока в небольшом количестве, в основном проверяла информацию из ноутов о наличии золота на этих участках.