Командир. Трилогия
Шрифт:
Расчистка входов в гавань заняла три дня. За это время были разоружены и отбуксированы в море остатки 'Сакраменто' и 'Санто Кристо де Варгос', палубы которых возвышались над волнами. Со дна проливов подняты обломки затонувших кораблей, захламивших фарватер, в том числе их пушки и корабельные кассы. 7 ноября эскадра ушкуйников вошла в Порт-Росс и завела захваченные испанские галеоны. Высадив пленных и перегнав корабли в бухточки северного побережья Эспаньолы, где проведя обычные процедуры по санитарной обработке захваченных кораблей, приступили к кренгованию и ремонту трофейных судов.
От атаки испанцев на удивление отбились довольно легко. Опять без безвозвратных потерь, при девятерых легкораненых. При этом прихватили трофеев, только деньгами свыше полутора сотен тысяч песо. А еще корабли, штурманские инструменты и карты, пушки с порохом и остальным боезапасом, мушкеты и боеприпасы к ним, холодное оружие, некоторые экземпляры даже очень хорошего качества и в дорогом изготовлении, не стыдно будет и какому-либо правителю подарить, кирасы с морионами и другими предметами пригодящимся в разнообразном хозяйстве артельщиков. Да кроме того и пленных свыше семисот человек захватили. Да не простых. Более чем за три десятка можно и выкуп взять не малый, уже сами прямым текстом спрашивали о суммах выкупов за них, рыцарские традиции, мать их так. Рыцарь рыцаря на поле боя не убивает специально, а берет в плен для выкупа. А прибавить к ним ранее захваченных офицеров и просто богатеньких горожан с купцами, среди них даже еще
20 ноября в Порт-Иван, к Логутову, для усиления, вышла эскадра в составе тридцати орудийных галеонов 'Князь Олег' под командованием Ивлева-младшего, и 'Грозного' со старшим офицером корабля на квартердеке, двух девяти пушечных каравелл 'Вера' и 'Надежда' и трех барок, парой двухмачтовых и одномачтовой. На судах перебрасывались полусотня стрельцов, шести орудийная конная батарея трехфунтовых 'единорогов' с расчетами и упряжками, шесть десятков кавалерийских лошадей, четыре десятка вновь образованных семей мастеровых и крестьян из выкупленных из турецкой неволи, с рабочими конями, волами и прочей нужной живностью и необходимым скарбом. И самое главное, на 'Грозном' шел отец Семион с семье и церковной утварью для будущей церкви. Оба галеона оборудовали прибывшими на 'Палладе' радиостанциями и на 'Князе Олеге' половина капитанской каюты была заставлена ящиками с радиостанцией, с увеличенной дальностью, антенной, запасными частями, телефонным коммутатором, аппаратами и проводами. Все это предназначалось для установке в форт и во вновь строящийся город-порт, по мере его строительства и роста.
Пройдя весь путь почти без происшествий, пара небольших штормов, не причинивших ни какого материального ущерба эскадре не считаются, корабли через дюжину дней вошли в бухту Порта-Ивана и приступили к разгрузке. Пройденный путь люди перенесли намного лучше, чем животные. Некоторых из лошадей приходилось буквально выносить из корабельного нутра на руках. И если бы не система подвески, они бы легли бы прямо в трюме барок и не встали бы. Только через месяц все перевезенные животные пришли в себя от тягот морского путешествия.
В этот же время из большой гавани Тортуги, выскользнула не приметная двухмачтовая барка, взявшая, хотя и сильно извилистый, но в конце концов приведший её в необходимую точку, курс. Местом окончания её перехода, являлась небольшая и мало посещаемая бухта на побережье Новой Испании, в районе города-порта Велакрус, где её уже ожидал с нетерпением дон Берналь Диас дель Кастильо, лейтенант роты дворцовой охраны вице-короля Новой Испании, со своими слугами. Быстренько переплавив на берег двух темноволосых юношей, лет по семнадцать-восемнадцать, пяток плотно сбитых деревянных ящиков, просмоленных и обшитых просмоленной, очень плотного плетения парусиной и получив в ответ пакет из толстой, навощенной бумаги, в котором явно прощупывались простые бумажные листы, капитан барки не задерживаясь и почти не покрикивая на экипаж, споро вышел из бухты и лег на обратный, то же весьма запутанный курс, к Порт-Россу. По странному стечению обстоятельств и капитан и остальные члены экипажа барки уже лет пять-шесть служили в конторе Брусилова, и ни какого отношения к Карибской эскадре артели 'Помор' не имели. А дон Берналь, получив пассажиров и груз, так же не стал долго находится в этой точке побережья и быстренько, но не попадаясь ни кому на глаза, покинул со своими людьми берег бухты. Недолгое путешествие и отряд дель Кастильо, вошел в ворота небольшой, но ухоженной усадьбы, окруженной землями поместья- асьенды, принадлежащего хозяину этой местности, отставному сержанту самого Кортеса, дону Христофору де Гарай, правда последнего долгое время ни кто не видел, ходили слухи, что он не может ни ходит, ни говорить и все время лежит в постели и за ним ухаживают преданные ему слуги-индейцы. С чиновниками и соседями от имени хозяина, согласно доверенности составленной по всем правилам у нотариуса Веракруса уважаемого метра Себастьяна Ниньо, общался управляющий, метр Хосе. Сам дон Христофор все жизнь проведший в войнах, так и не обзавелся ни семьей, ни детьми, и родственников не имел. Однако в обществе Веракруса, ходили неясные слухи о якобы то ли двоюродном, то ли троюродной племяннике, проживающем в глухом углу Каталонии, но они, до последнего времени, ни чем не подтверждались. В последнее время метр Хосе несколько раз обмолвился, что по указанию дона де Гарай он направил письмо в Метрополию, с вызовом этого самого племянника в Новый Свет, к дядюшке. Да и нотариус метр Ниньо, отправил, в этом году, по просьбе дона Христофора де Гарай, переданной в письменной виде через управляющего, с одним из весенних галеонов Ля Флота де Оро (Золотой флот) письмо своему коллеге в Севилью, с просьбой отыскать этого самого племянника. Правда, по тем сведениям, какие были указаны в письме, легче найти иголку в стоге сена, чем конкретного человека.
Прибывшие с лейтенантом люди занесли ящики в церковь, находящуюся на территории усадьбы, но несколько наособицу, на самой вершины высокой, по местным меркам горы, на склоне которой, у вершины, раскинулась усадьба дона де Гарай. Вернее ящики занесли не в церковь, а в примостившийся за церковью и колокольней дом священника. Отослав своих людей, дон Берналь остался со вновь прибывшими юношами. После ухода посторонних, оставшаяся троица приступила к распаковыванию скрытого во влагонепроницаемых ящиках груза.
На другой день, начались работы по замене крыши и креста на колокольне, которые закончились через три дня, в результате ремонта, колокольня 'подросла', за счет удлинения 'шатра' крыши и креста еще на двадцать метров и блеск позолоченного креста, в хорошую погоду, стал виден более чем за пять миль. И в этот же день в усадьбе появился новый молодой падре Михаэл и его старый, хромой слуга-индеец Диас. Старый падре Франциск, еще летом решил удалиться от мира, и уехал доживать свой век в монастырь доминиканцев. На пятый день после приезда, лейтенант дворцовой стражи вице-короля Новой Испании дон Берналь Диас дель Кастильо со своими людьми покинул гостеприимную усадьбу и направился по месту своей службы в Мехико.
1 декабря в Турцию ушел второй караван под руководством Ушакова. В этот раз он вел целую эскадру из восьми кораблей: галеонов - 'Громобоя', под своим командованием, 'Грозящего', под руководством Гололобова, 'Грозы' с капитаном Михайловым, каррак - 'Черной Каракатицы' на мостике которой находился Прокоп Свирин, 'Черной Жемчужины', принявшей на квартердек Семиона Бухарова, 'Святой Марии', 'Батюшки' и 'Богородицы', которыми командовали Пирогов, Лаптев, Иванов. С такой силой можно было уже и поспорить с несогласными, не желающими спокойно пропустить суда для хождения по морю. Сто восемьдесят девять орудий, весьма весомый аргумент в споре. Кроме двухсотпятидесяти тысяч серебренных песо, в трюмах кораблей везли остатки испанского полона в количестве шестисот тринадцати человек. Все что осталось от 'процеженного' через 'сито' проверок и отборов уральцев. В первую очередь отобрали адмиралов, офицеров и просто состоятельных пленников и членов их семей и предложили заплатить за свою свободу, отказавшихся не было. Всего за семьдесят трех человек обещали заплатить в общей сумме чуть свыше миллиона песо, примерно по тринадцать-четырнадцать тысяч монет за одну знатную или богатую голову. Их сразу отделили от остальной массы и перевезли на остров, где ранее содержался дон 'Берналь Диас дель Кастильо' со товарищами. Сделав 'зинданом' весь остров, охрану которого осуществляли пара барок с экипажами в полтора-два десятка человек. Навесы из пальмовых листьев сделали, пищу и воду систематически завозят, чем не курорт в это время года, да в этом месте. Гонец с письмами о выкупе ушел
Вместе с 'турецкой' эскадрой, до Европы ушла и четырнадцати пушечная каравелла 'Ирина' с капитаном Федотом Зуйком, из конторы Воротынского. Конечная точка её маршрута оканчивалась около побережья Португалии, которую она и достигла в первых числах января, пережив в Бискайском заливе свирепейший шторм, благо, что основной караван успел уйти вперед и был захвачен только краешком этого урагана. Потеряв фок мачту, каравелла все-таки подошел к берегам Португалии и, спустив шлюпку, высадил на берег, в укромном месте, купца Сомова Феофана Тимофеевичи и двух купеческих приказчиков Федьку Ельца и Фильку Лисовых, из числа бывших турецких полоняников. Предварительно обговорив с капитаном ещё раз место, дату и время следующей встречи, торговые гости ушли вглубь иберийской территории. После чего Зуйков отошел от берега и сумей, на поврежденном судне, ежеминутно рискуя нарваться на другой ураган, который мог бы потопить покалеченный корабль, дойти до французского Ля Рошеля, где и встал на ремонт, благо монеты в кассе и товар в трюме имелись, и расплатиться за ремонт, жилью и пищу было чем.
Выкуплены из турецкой неволи торговцы выступали в качестве купцов боярского клуба-братчины 'Витязь'. По распоряжению Черного они и направились в Португалию для установления торговых связей и закупка коры пробкового дуба, произрастающего в Португалии в диком виде и практически ни чего не стоящего. Для этих целей им было выдано из казны артели 'Помор' 50 000 песо. Увеличение на Карибской эскадре бойцов, вызвало и необходимость увеличить производство броней для них. Необходимой для поддоспешника пробки, в нужном количестве в Персии не нашлось, и большая часть привезенных 'Палладой' доспехов были без пробковых поддоспешноков-спаспоясов. Вот и поручили Феофану Тимофеевичу и приказчикам Федьке и Фильке найти, купить и организовать доставку этой коры-пробки на Карибы. С чем эта троица с блеском справились. Была закуплена кора пробкового дуба, часть которой дожидалась погрузки на галеоны и карраки 'турецкой' эскадры на складах в порту Кадис. Другая часть была переправлена во Францию, на портовые склады Ля Рошель, откуда она должны быть погружена в трюм 'Ирины'. В ходе поиска и покупки пробки торговцы 'витязей' установили торговые контакты с пятью португальскими купцами, заинтересовав последних долгосрочными поставками данной коры и приобретением колониальных товаров Вест-Индии. Для обеспечения последующих оплат поставок, поместили 35 000 песо в лиссабонской конторе Флоренского банка на имя Феофана Тимофеевича. И напоследок, по просьбе-приказу самого боярина Стуликова, съездить в город Медина дель Кампо, гишпанской землицы Кастилия, где и сделать некоторые дела. Приехали, походили, посидели в городских кабаках, благо гишпанским языком все овладели не плохо, обучились от полоненных гишпанцев. Нашли кого надо, а именно младшего писаря городского магистрата, который, вот ведь вор, за две сотни песо согласился сделать официальную выписку о наличии у дон Берналь Диас дель Кастильо, лейтенант роты дворцовой охраны вице-короля Новой Испании, чудом выжившего младшего брата дона Фердинанда Диас дель Кастильо, и заверить выписку печатью магистрата города Медины дель Кампо. А так же в присутствии господ негоциантов, внести неофициальное исправления в книгу магистрата о чудесном исцелении дона Фердинанда Диас дель Кастильо, исцеленного Божьим соизволением и спасенного трудами старого начетчика церкви 'Святого Франциска', итальянцем Фабио. Что и было произведено через сутки после получения согласия. Сперва ночью писец провел троицу в подвал магистрата, где хранились все книги с городскими записями и произвел дописку, теми же чернилами, на примерно подходящей странице, о чудесном спасении еще одного из дель Кастильо. А почерк был и так один и тот же, эта чернильная душа уже более тридцати лет работал на одной и той же должности и не малая часть лежащих в подвале документов была написана его рукой. Передав ему сотню песо, торговцы покинули магистрат, договорившись о встрече на следующий вечер в таверне 'У ворот'. Вечером следующего дня, писаришка пришел и присев к посланникам 'витязей' показал им выписку, но потребовал за неё не ранее оговоренную сотню песо, а две. Что поделаешь, пришлось заплатить требуемую сумму, а потом и ещё напоить и накормить наглеца. Зато все, что просил боярин Стуликов они в городе выполнили. А вор-писарь, да нечистый с ним, пусть подавиться лишней сотней, все рано она ему на пользу не пойдет. И верно на второй день, после вечерней посиделки, помер писарь прямо на рабочем месте. Прибрал видимо бог его грешную душу. По правде и сами представители карибских ушкуйников, поспособствовали этому. Во время вечернего застолья, пока Феофан Тимофеевич и Филька отвлекали гишпанского писаря, Федька вылил в его кружку настой, переданный им перед отъездом боярином Стуликовым для особых случаев. Вот и наступил этот случай, пришлось использовать один флакончик. А то этот схизматик-католик, чем больше пил, тем больше наглей и стал требовать уже пять сотен монет, угрожая в противном случае донести на них. На силу отговорились отсутствием у них в настоящее время требуемой суммы и обещали передать ему её как раз сегодня вечеров, все в той же таверне 'У ворот'. Вот теперь эта возникшая проблема решена. Хорошее, отличное зелье у боярина Олега, и можно приступить ко второй фазе этого дела. Часа четыре езды по каменистой дороги и лошади доставили путешественников к порогу церкви 'Святого Франциска', где они и узнали печальную новость, что старый начетчик церкви, итальянец Фабио скончался около двух лун назад. Все это они узнали всего за один серебряный реал от церковного служки, который один управлялся с несложным хозяйством церкви и приглядывал за домиком священника, ибо падре Диего уже как четыре луны отъехал в Мадрид, по делам матери церкви. Еще полчаса беседы и за 'огромную' сумм в двадцать песо, служка церкви 'Святого Франциска' Педро, завел приезжих в церковь, в которой и внес в церковную книгу одно изменение, вписал от имении покойного начетчика Фабио, о том, что запись о смерти молодого Фердинанда Диас дель Кастильо не верна и когда в 1554г. в округе Медины случился мор, выкосивший половину Медины, полностью обезлюдевший многие замки и селения в округе, из дель Кастильо выжил не только старший сын Берналь, но и младший Фердинанд. Последнего даже собрались хоронить, но он Фабио обратил внимания, что мальчик жив и проявив христианского сострадания забрал его и по божьему соизволению, выходил мальца. О чем, во славу Господа, и делает эту запись. Вручив Педро заработанные два десятка песо и выпив с ним кувшинчик привезенного с собой вина, за удачно проеденную сделку, странные путники отбыли обратно в Медину и далее по пыльным дорогам Испанского королевства по своим делам. А оставшийся Педро, так и не успел воспользоваться неожиданно свалившимися на него деньгами, к вечеру второго дня, как уехала тройка путников, он неожиданно умер, оставив своим односельчанам загадку появления в его кошелке двадцати новеньких, полновесных серебряных кругляшков. Зелье бояр и в этот раз сработало безукоризненно.