Командир. Трилогия
Шрифт:
Другое дело католическое духовенство, которое выступало, как за унию с Польшей, так и против Москвы, как оплота православия. Вот с ними Иван IV ни за что мириться не станет, да и протестантские проповедники, кальвинистского и лютеранского толка едва ли тоже вызовут приязнь царя, да и они не питали к нему любви. Впрочем и то и другое и третье духовенство схизматиков едва ли что решало в городе и округе, по причине своего не великого количества и немногочисленным прихожан, из всех храмов города, католикам принадлежал лишь один бернардинский костел. В антимосковскую партию так же входили польский гарнизон города, местная не православная или богатая полоцкая шляхта и верхушка посадов. Полоцкая шляхта вместе с поляками обороняет город и бьется до последней крайности. Посадские же богачи рисковали в случае падения Полоцка потерять все свое состояние, конфискованного московским царем, как у иноверцев или противников его устремлениям в объединении русских земель. В подобной ситуации, всерьез опасавшиеся наступления Москвы, богатые жители ливонских городов, просто-напросто отправляли свое имущество в Пруссию. Однако, неожиданно стремительное продвижение русских войск к Полоцку, не позволило местным куркулям прибегнут к такому полезному опыту соседей.
В связи с выше изложенным, очевидно, что менее состоятельные
Осада города царскими войсками послужила активатором для большей части участников резидентура Брусилова. Принесенный в город вместе с тонной пироксилина, парой бочонком 'коктейля Молотова', радиопередатчик, установленный в подвале самого Софийского собора, исправно поддерживал обоюдную связь с товарищами. 6 февраля поступила команда подготовиться к генеральному штурму города. Брусилов, действующий в городе в роли сторожа Софийского собора, проверил обе закладки мин, под второй от берега Двины башни на восточной стене Нижнего замка, на которую бухнули большую часть принесенной взрывчатки и воротную башню Верхнего замка. Все мины, заложенные летом прошлого года при их ремонте плотницкой городской артелью, на сто процентов состоящей из приверженцев Москвы и православия, были в порядке, провода не обнаружены и их концы были выведены подальше от мин и замаскированы. Первый общий сбор командиров боевых отрядов, подтвердил мотивированность людей выйти с оружием в руках против проклятых католиков и протестантов, для защиты веры православной. Оружие имелось у всех и повстанцы были хорошо вооружены, на вооружении были даже привезенные контрабандой от Тищенко с Ямм-на-Желче 'сакмарочки' с большим запасом боеприпасов. Все прошли обучения по владению 'сакмарочками', копьями, но в основном бердышами, так же полученных от Тишенко. Большинство в подпольных отрядах были простые посадские и крестьяне и им намного сподручней научиться владеть большим, но привычным топором-бердышом или копьем, практически таже охотничья рогатина, чем непривычной саблей или мечем. С оружием все было в порядке, вот с броней дело откровенно было плохо, практически у каждого второго повстанца вообще не было хоть какого-то доспеха, особенно с защитой было отвратительно в задвинских отрядах, у бойцов почти поголовно не было ни какой брони. Обговорив с командирами задвинских отрядов об этом, Валерий посоветовал защититься хотя бы матерчатым самодельным доспехом на соли, назвал дату и время начала восстания, взрыв второй от Двины башни на восточной стене правобережного посада. По окончанию инструктажа Брусилов вернулся в Верхний замок, к себе в каморку в подвале собора, откуда, под охраной пары соборных служек, диверсантов из его группы, передал о готовности к проведению диверсии и началу восстания утром 8 сентября 1563 года.
С утра восьмого, русская артиллерия и не думала смолкать, даже, как будто, так определялось на звук, интенсивность пальбы по восточной стене Великого посада даже увеличилась. Валерий вышел на связь, передал радио о готовности, получил 'квитанцию' подтверждения приема его сообщения и не измености планов. Замаскировав аппаратуру и пошел к месту сбора подпольного отряда Великого посада. Кроме семи десятков посадских и трех десятков крестьян, якобы укрывшихся за городскими стенами от 'злобных московитов', основной ударной силой отряда были два десятка немцев наемников из германской роты наемной пехоты, этих просто перекупили и пока они не знали зачем собрались, думали, как всегда ограбить кое-кого. Ранее их использовали для силовых акций по ликвидации либо похищению врагов, замаскированных под обычное разбойное нападения малоуправляемых чужеземных наемников. Другая часть 'ударников', состояла из десятка православных, не богатые или вообще безземельные местных шляхтичей-бояр с их вооруженными военными слугами, что давало почти три десятка не плохих рубак. Этих привлекли, как одной верой, так, и это главное, обещанием после захвата города Московским царем, переселить шляхтичей с семьями и их слугами с крестьянами и не только со своими, на восток Московского царстве, где царь пожалует им большие поместья. Для подтверждения этих слов и поддержки штанов, реально, чтобы часть из них просто не умерла бы с голода до часа атаки, им ежемесячно выплачивалось по пяти серебряных гульдинерам Священной Римской империи германской нации, что для большинства их составляла огромную сумму, за исключением пана Федора Яновича Зиновьевича-Корсакова, из семьи крупнейших светских землевладельцев Полоцка и его округи, Зиновьевичей- Корсаковых, представителей младшей ветви рода Корсаков. Вот он, действительно рисковал только за веру православную. Теперь настала пора открывать перед 'ударниками', да и остальными отрядниками карты. Людей из свой группы Валерий распределил у окон и двери дома, где собрался весь отряд, с взведенными курками минимум трех пар пистолетов. Брусилов представился перед отрядниками, как московских боярин Брус, раздал наемникам аванс и пояснил, зачем они здесь собрались и что они должны сделать. А предстояло им не много не мало, как захватить воротную башню в восточной стене Великого посада и отрыть ворота перед воинами Государева полка Московского царя. Вопрос -кто не хочет идти в бой? Остался без ответа, ибо дураков отказываться не было. Заодно на 'брифинге' появилось дополнение, поджечь угловую наддвиннскую башню восточной стены, которую 6 числа захватывали стрельцы и немного подкоптили. Сказано, сделано. Инициатива наказуема исполнением, вот предложившему и поручили выполнить своё предложение. Благо на этой явке, в подвале хранились пара бочонков с 'коктейлем Молотова', а разлить его в находящиеся там же, под видом товара, бутылки тонкого стекла, заткнув горлышки тряпьём, заняло буквально десять-пятнадцать минут. Нагруженная бутылками пятерка 'метателей огня' ушла к цели своей диверсии. 'Метатели' должны были начинать первыми. Перед уходам им и другим бойцам, раздали куски красной материи, пояснив, что при начале их нападения на противника они обязаны повязать больший кусок на шлем или голову, а меньший на предплечья правой руки, чтобы по ошибке не убить своего и чтобы штурмующие русские воины отличили их от, так же находящихся на стене, литвинов.
И вот отряд малыми
Наконец вспыхнула как спичка, вместе с гарнизоном, угловая башня, на совесть политая изнутри, да и снаружи огнесмесью. Грохнул взрыв, раскидавший по округе дрова от соседней с ней башни, завалив при этом землей вала ров. Вообще-то было два взрыва, первый разметавший башню и немного стену и второй, направленного действия, произошедший сразу за первым, с опозданием в пару мгновений, аккуратненько засыпавший грунтов из вала, 'траншею' рва. В замкнутом пространстве надвратной башни глухо, для находивших снаружи, и оглушительно, для находящихся внутри, грохнул нестройных залп пистолетов, за ним, пока все не заволокло дымом, второй и сразу с другой руки третий. После чего живые и зашивающиеся и нападавшие повалили наружу из 'душегубки' каземата башни, отхаркиваясь от едкой вони сгоревшего пороха. Пистолетная трескотня раздалась и в арке ворот, из которой вскоре повалил дым и несколько кашляющих человек. На стене, так же зазвучали выстрелы пистолетов с мушкетами, раздались крики зарезанных людей, звон стали об сталь, крики, брань на польском, русском, немецком языках. Вскоре все закончилось и пора открывать ворота. Растащить невеликий завал из бревен и мешков с землей перед воротами, поднять брусья, опустить на цепях мост и вот скрипя кованными петлями, воротные створки распахнулись, приглашая стоящую перед воротами колонну воинов московского царя в город Полоцк, правда пока только в его Нижний замок.
С высоты двинской стены Брусилову было хорошо видно, что его замысел полностью удался и в заречье. Во всех трех задвинских посадах виднелись царские воины и что откровенно радовало ни татар, ни мало отличающихся от них по поведению в занятом поселении казаков, на улицах и дворах посадов видно не было. Однако мысли о незаконченной операции не давали ему покоя.
– Что же проконтролировал, все, как и предполагал, а теперь в собор, Верхний замок до сих пор за противником. Нужно нашим подмогнуть его взять. Как-бы не завтра штурмовать будут. Да если и позже, ни чего страшного. Теперь мне на 'Гору' срочненко проскочить. А вон с теми панами и проскочу, упаду им на хвост.
– заметил Валерий темные фигурки по одиночки пересекающих замерзшую гладь Двины и карабкающихся по откосу к полуразрушенным стенам детинца. Сказано, сделано и вскоре Брусилов, в числе не многих счастливчиков сбежавших из захваченных московитами задвинских посадов, вскарабкался на замковый холм и перелез через нагромождения поломанных бреве, ранее бывших стеной полоцкого Верхнего замка.
Бой 8 сентября 1563 года выиграли русские. Однако Полоцк был еще не взят, поляки с литвинами, успевшие отступить в Верхний замок, засели, за его хотя и сильно разрушенными, до еще пригодными для обороны стенами и сдаваться, по всей видимости, не собирались. И каждая из сторон готовилась к продолжению сражения на завтрашний день. И если у командования русской армией имелись в основном только военные проблемы, то у полоцкого воеводе наметилась огромная проблема с находившимися на территории 'Горы' беженцами из округи и с городских посадов. Ведь только городской и сельской черни за стенами замка скопилось до шестнадцати тысяч человек. А что может сделать это мужичьё, если при атаке неприятия, ударит в тыл обороняющимся, пан Станислав видел на примере сегодняшнего дня, в потерянных, и в основном по вине этих сиволапых, городских посадах. Тем более, что посадские низы и 'селские люди', в том числе, несколько тысяч взрослых мужчин, в любом случае не представляли собой надежной боевой силы для полоцкого воеводы. Итогом размышления пана Довойно, стало поистине 'соломоново решение', об изгнании из детинца Полоцка всех 'чернь и простой люд'. Сразу после полночи, из калитки ворот замка, в расположение русских войск, потянулась цепочка изгоняемых мужиков, баб с детьми, стариков черного люда. До утра, в русский стан, перешли все пятнадцать тысяч с 'хвостиком', посадских людей и крестьян полоцкого повета, прятавшихся за стенами 'Горы' от пришельцев. Но их изгнанием, пан Станислав оказал и себе, и обороняющимся, и иным воинским людям польско-литовской короны, 'медвежью услугу', изгнанники показали осаждающим большие запасы продовольствия, спрятанного в 'лесных ямах', которое вместо того чтобы набить желудки воинов ВКЛ, пошло в котел русским ратникам.
День 9 февраля, начался для осажденных с рева трубы, после которой из стана врага прилетела стрела с грамоткой пану воеводе и пановьям ротмистрам, с предложением о почетной капитуляции со всем оружием и знаменами. И снова польский гонор в руководстве гарнизона замка, отказался капитулировать. Через час в ответ на польский гонор, 'заговорили' русские пушки. Полдня орудийной пальбы, нанесшей осажденным весьма чувствительные потери и общий штурм, сигналом для которого послужил взрыв замковых ворот. В образовавшийся в обороняемом периметре пролом, устремились штурмовые отряды первой дивизии. Пану Довойно было затруднительно поддержать воинов отбивающих приступ московитов со стороны Нижнего замка и прикрыть резервами пролом, на месте ворот, ибо резервов у него не было. А снять воинов с иной части стены и перебросить к пролому, он так же не мог, царские ратники лезли по склонам холма к стенам, со всех сторон. Особенно угрожающее положение сложилось на участке обороны над Двиной, там московиты, под прикрытием бомб своих орудий, уже поднялись на вверх холма и завязали рубку на остатках стены.
Действительно за ночь артиллерийская батарея на Иванском острове была усилена 'единорогами' дивизионного подчинения из первой дивизии, которые оказали действенную помощь атакующей пехоте своими снарядами, основательно проредив и загнав в укрытие польско-литовское-немецкое воинство.
Через три часа после начала штурма, оставшиеся в живых защитники замка начали массово сдаваться на милость победителей, а до темноты русские полностью взяли под контроль всю территорию 'Горы'. Город Полоцк пал и перешел из владений Великого князя Литовского, под руку Московского царя.
На протяжении всего времени осады Полоцка, с 30 января вплоть до падения города, русским командованием были четко организованы разведка и охранение окрестностей в ближней и дальней округе. В первый же день осады застава была выслана за Двину, к Бельчицкому монастырю. Несколько дней, до полного смыкания кольца осады, застава в Задвинье оставалась на месте, однако её состав ежедневно сменялся. Затем заставы и дозоры начали отправлять дальше, по Виленской дороге до 'Глубоцкой волости' на шестьдесят-шестьдесят пять километров, чуть не доходя до Глубокого, а также на десяток километров по Луцкой дороге. Помимо передовых застав1 февраля выслали отряды для охраны кошей и наряда с обозами, подтягивавшихся еще целую неделю по великолуцкой дороге.