Шрифт:
Надеин В.
Командировка на дуэль
Фельетоны
ДАЮТ ЛИ ЮНОШАМ ПОЛКИ?..
В минувшем году сын наших знакомых не прошел по конкурсу в институт. Он рассказывал об этом спокойно, без надрыва, потому что твердо установил для себя главную причину
Ну и правильно, и ни к чему рассматривать такое событие, как повод для многомесячной истерии. Прискорбно? Да... Но жизнь не кончается, и позора в этом никакого нет, ибо никто и никогда не считал, что в институт попадают хорошие люди, а за бортом его остаются плохие. Более того, я бы не осмелился утверждать, что студентами становятся умные, а удел глупых — законченное среднее образование. Конечно, у тех, кто доказал свое право быть студентами, есть бесспорные достоинства. И я ничуть не ставлю их под сомнение — я лишь подчеркиваю, что проходной балл нельзя считать непреходящим водоразделом между просвещенностью и невежеством.
Так вот, я был бы склонен объяснить душевный покой не прошедшего в институт юноши похвальной рассудительностью, если бы не названная им причина. Эту причину он видел во внезапной командировке отца. Отец уехал в заграничную командировку и не успел поговорить с кем следует.
— И это все?
Он пожал плечами:
— Разве мало?.. Но я понимаю: он не мог не уехать. Такая у него работа — ничего не поделаешь...
Ничего не поделаешь!.. Он говорил об этом с интонацией рыбака, застигнутого непогодой. Все было подготовлено к успешному лову: прекрасные блесны, острые крючки, багровый мотыль и овсянка, приправленная анисом... Не в чем винить себя, и бессмысленно ругать стихию... Такая работа: надо было уезжать!..
— Но ведь ты-то никуда не уезжал!
Он посмотрел на меня снисходительно и проговорил с укором:
— Мне семнадцать лет...
— Прекрасный возраст! В твои годы...
— Аркадий Голиков был командиром полка — вы это хотели сказать?
— Нет, — смешавшись, соврал я, потому что хотел сказать именно это. — Но в конце концов...
— Аркадий Голиков, будущий писатель Гайдар, жил в другое время — это раз. А во-вторых, дайте мне полк, тогда посмотрим.
Милый юноша, он всерьез считал, что полки дают. Судя по его чистым, не замутненным сомнениями глазам, ему и в голову не приходило, что полки не дают — их берут. Смелостью, отвагой, мудростью, знаниями, уважением к людям и уважением людей, личным примером, глубокой преданностью той идее, ради которой полк идет в бой и на смерть. Он думал, что сначала дают полк, а потом смотрят, что из этого получится. В жизни происходит как раз наоборот: сначала придирчиво смотрят, а уж потом вручают полк.
Жизнь вообще мало напоминает отдел кадров, откуда в назначенный срок поступает повестка о том, что отрочество окончилось и наступила зрелость. Жизнь не любит рассылать повесток, потому что она не бюрократка.
Невозможно проснуться однажды утром, почистить зубы, вымыть уши и вдруг почувствовать, что ты готов к великим свершениям. Проснувшись однажды утром, можно лишь почувствовать, что хочется чего-нибудь вкусненького. «Тот, кто с детства знает, что труд есть закон жизни, кто смолоду понял, что хлеб добывается только в поте лица... тот предназначен для больших дел, ибо в нужный день и час у него найдется воля и силы для свершения их». Так писал Жюль Верн о своем пятнадцатилетием капитане, о Дике Сэнде, который «был уже взрослым, когда сверстники его оставались детьми». Но всего полезнее это осознать тем, кто остается ребенком, когда сверстники его уже взрослые.
Логопеды утверждают, что тот, кто не научился к шести годам выговаривать звук «з», не научится этому и к шестидесяти. Не так ли упустивший время стать мужчиной рискует навсегда остаться мальчиком? Мальчиком седовласым, мальчиком женатым, мальчиком, имеющим своих мальчиков, и все-таки юнцом, лишенным того единственного свойства, которое отличает зрелый характер гражданина
С древних времен гарантией от такого малопривлекательного состояния был труд — испытанный, надежный способ нравственной самоподготовки, воспитания ответственности. Я имею в виду именно труд, а не те наивные уроки труда, которые в некоторых школах далее у третьеклашек вызывают ощущение несерьезности, игрушечности происходящего, уроки, где, изъясняясь языком экономистов, стоимость не столько производится, сколько изводится.
Но вот беда, или, точнее, счастье: современная технология превратила педагогические рекомендации великого фантаста в педагогическую фантастику. Современное производство с его моторами и компьютерами решительно отказывается от услуг не только простодушного Ваньки Жукова, но и того находчивого мальчика, который на заре индустриализации оказал техническому прогрессу неоценимую услугу, соединив веревкой рычаг выходного клапана паровой машины с каким-то там кривошипом. Все проблемы, решаемые с помощью веревки, уже решены — это с одной стороны. А с другой — современный дедушка Константин Макарович, опираясь на гарантированную оплату колхозного труда и доходы с приусадебного участка, ни за что не отдаст внука «в люди». В люди без кавычек: в институт, техникум, училище — пожалуйста. Но с детства «в поте лица добывать хлеб свой»? Повзрослеет — успеет...
Я не хочу прибегать к упрощениям. Я не стану утверждать, что из компании длинноволосых парней, до полуночи рвущих гитарные струны у нас во дворе, непременно вырастут тунеядцы, паразиты, прихлебатели. Но я вспоминаю командиров боевых кораблей Северного флота, на котором побывал недавно, тех тридцатилетних капитанов, кому вверено руководство огромной, ни с чем в прошлом не сравнимой мощью, в чьих руках не только судьба многочисленных экипажей, но и наша с вами ежечасная безопасность. И дело, конечно, не в том, что командир большого противолодочного корабля «Гремящий» Виктор Васильев острижен коротко и опрятно, а сальные кудри моего соседа присыпаны перхотью. В каких-нибудь полчаса можно остричь и вымыть голову, а тех десяти лет, которые разделяют этих двух молодых людей, достаточно, чтобы выучить моего, в общемто, неглупого соседа мастерству кораблевождения. Но даже остриженному и умытому, даже обученному и натасканному — по плечу ли окажется ему бремя ответственности? Хватит ли ему предстоящих десяти лет, чтобы научиться отвечать за общество, если двадцати предыдущих не хватило, чтобы научиться отвечать за себя?
Порою мне кажется, что за совершенно верными и справедливыми, постоянно и часто произносимыми словами об ответственности каждого молодого человека перед обществом упускается та очевидная истина, что ответственность за себя перед обществом начинается с ответственности за себя перед собою. Представление о жизни как о дядюшке с распростертыми объятиями и губами, изготовленными для поцелуя, не только нежелательно с воспитательной точки зрения (это бы еще полбеды!) — оно лживо в принципе. Оно искажает пропорции действительности, оно портит тот глазомер, который позволяет отличить пусть далекую, но достижимую цель от близкого и недостижимого горизонта. Твердо усвоив бодренькое «все мечты сбываются, товарищ», иной товарищ привыкнет каждую свою неудачу считать безобразием, нарушением конвенции. Он не ищет причины в себе — он ищет нарушителя конвенции.
А нарушителя нет по той хотя бы причине, что не было конвенции. К насильственному омоложению, при котором людей, умеющих много, заменяют теми, кто, возможно, будет уметь больше (а возможно, и нет), прибегают разве что отчаявшиеся футбольные тренеры. Ибо молодость сама по себе — это не гарантия, а вероятность, вера и надежда на то, что дерзкая смена шагнет дальше. Но в дерзком заявлении: «Нет, я не Байрон!» — общественной ценности маловато. Надо еще иметь право сообщить о себе: «Я другой!» Наверное, с осознания своего места среди двухсот пятидесяти миллионов советских людей и начинается ответственность перед ними.