Командировка на дуэль
Шрифт:
А потом, по какому-то теперь уже забытому поводу, взяла еще двести. Конечно, она так в уме планировала, что потом, когда лицо подвернется, она две сотни вернет. Однако возвращать со временем расхотелось, и Раиса Ивановна взяла еще триста. Потому что полторы тысячи хоть и не две, но также звучит округленно.
Тем временем Александра оказалась не в силах утаить свое счастье. Она (по большому, понятно, секрету) рассказала нескольким надежным подругам, что совсем недолго осталось ей до квартиры с раздельным санузлом, потому что завмаг Петрова имеет такой
Подруги — тоже, конечно, по секрету — своим подругам. Те — своим. Короче: вскоре к Раисе Ивановне явились две труженицы коммунально-бытовой службы и еще один труженик-скорняк. И выложили на стол деньги с письменным примечанием, кому какая и в каком районе квартира надобна.
— Ни-ни! — наотрез отказалась Раиса Ивановна. — Это уже свинство! Сделай одному одолжение — все норовят на шею сесть.
Но тут труженицы принялись рыдать, а скорняк со словами «А как же мужское равноправие, равноправие мужское как!» — ручку лобзать, причем наколол ее усами пребольно. И отчасти по доброте, а отчасти — руку вызволяя, снизошла Раиса Ивановна и деньги общей суммой три тысячи сто пятьдесят рублей приняла.
— Только не всем сразу, — честно предупредила Раиса Ивановна. — Квартиры буду предоставлять в порядке живой очереди.
И загулял по городу слух — липкий, неотвязный. Говорили, что в Воронежском исполкоме берут совершенно уж в открытую, причем суммы назывались с жутким загибом в сторону невообразимости. Орошаемые буйными цифрами, привольно и безответственно прорастало мнение, что не мелкие канцеляристы тут замешаны, а облеченные, президиумные, с колокольчиком. Словом, отцы!..
Хоть ни одной квартиры не обеспечила еще Раиса Ивановна, но сам собою образовался у нее банк. Восемнадцать граждан несли к ней тучные свои накопления! За десять тысяч перевалило! Уж и заимствовала она из кучи, и просто брала не считая — и на ремонт, и на гарнитур после ремонта, на отдых южнобережный. Супруг же что ни день заливался марочным до полнейшей неодушевленности, — а клиент все ждал не ропща.
Потому что: действовала Раиса Ивановна психологично — сперва принимать отказывала, а уж потом уступала.
Потому что: расписки выдавала не морщась. Смешно ей было представить, что захочет скорняк объяснить прокурору, откуда у него взялись тысячи.
Потому что: куда податься поварихе, когда и кооперативная очередь в Воронеже — на несколько лет?
В такой вот обстановке появился на приеме у Раисы Ивановны клиент № 19 — нахал Гришка, Григорий Васильевич, водитель таксомотора. Он оставил каких-то жалких четыреста рублей, недоверчиво осмотрел расписку и пообещал прибыть через неделю.
И что вы думаете, — прибыл. И даже потребовал немедленно показать ему квартиру. Ту, которую получит.
— Ну, знаешь!.. — возмутилась Раиса Ивановна. — Забирай свои паршивые копейки и чтоб духу твоего не было!
— На ваши рекомендации мне начхать! — нагло ответил водитель. — Расписка — вот она. За свою взятку желаю жилплощадь!
Чтобы отвязаться, сообразила
— Из райисполкома! — небрежно бросила Петрова открывшей дверь старушке. — На что жалуетесь? Бачок не течет?
Не было у старушки жалоб, да и быть не могло. Потому что зять старушки — надо же случиться такому совпадению! — как раз работал зампредом райисполкома. Понятно, что бачки у него никогда не протекали.
Пока бабушка что-то бормотала, Раиса Ивановна успела показать Гришке всю квартиру. Уютную, просторную.
— Сойдет, — одобрил жилплощадь Гришка. — Выписывай ордер, я согласный. Только учти — без проволочек!
Да, шустр и нагл был водитель таксомотора. Уже на следующее утро прибежал к зампреду поторапливать, чтобы поскорее освобождал помещение.
— Это еще зачем?! — поразился ничего не подозревавший хозяин.
— А затем, что я буду здесь проживать. Давай выматывайся!
— Хулиган!.. Милиция!..
В магазине таксист появился с увесистым гаечным ключом. Но объясниться с Раисой Ивановной в тот день не удалось: она забюллетенила.
— Врешь, не обманешь! — прохрипел Григорий Васильевич и, оформив отпуск, устроил в торговом зале магазина бессменную засаду.
Через него и перезнакомились все вкладчики, терпеливо навещавшие благодетельницу. Тут-то и открылось, сколько их, безрезультатно давших.
Запоздалым прозрением, коллективным походом к прокурору и последующим осуждением Р. И. Петровой нарсудом Коминтерновского района дело не кончилось. Потому, что до сих пор ходит-мотается по Воронежу слушок, что берут в исполкоме совсем уж в открытую. И в доказательство истинности припоминают какого-то усатого скорняка, который, дескать, дал на лапу — и сразу получил. Трехкомнатную. С раздельным санузлом!
ПОЛУСРЕДНЕЕ УХО
В кабинет главврача Одесской портовой поликлиники шаркающей старушечьей походкой вошел человек. Был он молод, широкоплеч, крепконог. Если бы не скорбный взгляд и пук ваты, торчавший из правой ушной раковины, он вполне сошел бы за оживший персонаж иллюстрации на тему: «Здоровье в порядке — спасибо зарядке!»
— Вы ко мне? — спросил вечно занятый главврач.
— Нет, к Пушкину, — с чарующим остроумием отозвался молодой человек. Он с маху опустился на стул, и дерево жалобно застонало под его могучим телом. — Что же ж это такое творится в вашей паршивой лавочке?
Можно легко представить, как поступил бы любой владелец отдельного кабинета в подобной ситуации. Наверное, он вскричал бы громовым голосом: «Да как вы смеете!» или «Вон, наглец!» А может, молча и категорически указал бы зарвавшемуся пришельцу на дверь.
Да, так поступил бы любой владелец служебного кабинета, но только не главврач. Человеку его профессии сердиться не дозволено. Слово дано ему только для того, чтобы ласкать.
Итак, стараясь делать вид, что ничего особого не произошло, главврач участливо спросил: