Командировка в ад
Шрифт:
Подняв голову, я обнаружил, что это обгорелое, помятое колесо транспортера.
— Твою мать… — прошептал я, и оглянулся.
Грудь стиснуло от страха — а вдруг я единственный, кто успел покинуть машину? Обидно погибнуть от дружеского огня, когда ты сбежал из плена и тебе осталось до своих всего ничего, километра три.
Сначала я увидел полыхающую воронку, смятый кузов и отброшенную в сторону кабину. Потом разглядел, что то там, то здесь поднимаются с землю оглушенные, шатающиеся бойцы, и мне стало полегче.
—
Поднялась высокая, мощная фигура, блеснули алые глаза на покрытом сажей лице: Равуда тоже.
Мы собрались у транспортера и пересчитались, после чего стало ясно, что осталось нас тридцать девять. Ррагат не оплошал, как и все, кто успел выскочить из кузова сразу же, а вот раненые — среди них не выжил никто, они не могли двигаться так быстро, как здоровые. Среди убитых оказался Иррата, почему-то замешкался, и теперь тело его наверняка догорало вместе с машиной.
— Ну что же, пошли, — сказал я. — Дж-Жхе, ты вперед… Как обнаружишь наших… Понятно, что делать.
Ферини кивнул и двинулся в заросли: он может незаметно подкрасться к кому угодно, взять часового за горло и объяснить, что мы вовсе не бриан, замаскированные под воинов Гегемонии, а беглые пленники, рвущиеся к своим. Мы заковыляли следом — сначала Равуда со своими, потом я, и в арьергарде Фагельма: толпа изможденных и грязных оборванцев, оружие у всех, а вот броня и шлемы у очень немногих.
Вскоре нам пришлось залечь, поскольку самолет, тот же или другой, прошел рядом.
А еще через километр мы очутились в окружении, и даже Дю-Жхе проморгал, не заметил.
— Стоять! Кто такие? — крикнули из зарослей, и я замер, поскольку понял все, несмотря на выключенный переводчик.
Слова были на общем языке Гегемонии.
— Третья когорта! Второй манипул! Шестая центурия! — воскликнул я. — Идем из плена!
— Не двигаться! — гаркнул тот же голос, и на открытое место выбрался центурион в полном снаряжении: шлем с опущенным забралом, бронезащита чистенькая, автомат будто только что со склада, набитые подсумки бугрятся.
У меня от этого зрелища на глаза навернулись слезы.
За ним из зарослей выбрались еще двое бойцов, и они неторопливо двинулись к нам.
— Оружие на землю, — скомандовал центурион, и я снова его понял. — Только медленно. Где ваш командир?
— Убит! — ответил я. — Я за него. Десятник Егор Андреев.
Автомат я аккуратно положил наземь, и выгадал миг, чтобы включить прибор в голове — сейчас от понимания зависит слишком много.
Центурион подошел ближе, поднял забрало, и стало ясно, что передо мной кайтерит. Недоуменно осмотрел толпу бойцов за моей спиной, алые глаза на красном лице округлились, а нос брезгливо сморщились.
— Доложите трибуну Шадиру, — попросил я. — И воды, если
— Уже, — ответил центурион. — И видео кинул. Он вас опознал.
Бойцы его смотрели уже без враждебности, один снимал с пояса фляжку, другой махал в сторону зарослей, видимо подзывая своих.
— Уф… — у меня гора с плеч свалилась. — Как у вас тут дела?
— Да так себе, — он пожал плечами. — Ждем сегодня наступления бриан. Очень ждем. Взлететь не можем, поскольку сука-диверсант вывела из строя двигатель, и мы к планете прилипли жопой.
Меня словно ударили по голове ломом, а Пира едва не выронила фляжку, которую ей только что вручили.
Глава 21
Шадир осматривал нас, покачивая головой.
А мы, выстроенные в ряд в такой знакомой, такой родной казарме, еле держались на ногах — прорыв из подземного города, марш-бросок через джунгли, и все для того, чтобы с колес вступить в бой, отражать яростное наступление бриан на сам линкор. Сил мне хватало только на то, чтобы не падать самому, не ронять голову на грудь и не закрывать глаза.
— Вот это номер, — сказал наконец трибун. — Такого в цирке не покажут. Ладно, вольно. До утра — отдыхайте, приходите в себя… Еды вам принесут прямо сюда, я распорядился. Вымойтесь только первым делом.
Шадир кивнул и вышел, и я, шаркая, поплелся к своей кровати.
— До встречи, Егор, — сказала мне в спину Фагельма. — Ты вытащил всех нас. Спасибо.
Я повернулся и махнул ей, увидел спину Равуды уже в дверях — этот скорее отстрелит себе яйца, чем поблагодарит меня.
— Неужели мы дома… — сказал Макс недоверчиво. — Ха-ха. Неужели мы живы…
«Далеко не все» — подумал я, убирая автомат в шкаф, и выключил переводчик.
Пингвин, которого я прятал в тумбочку, подмигнул мне черным блестящим глазом, и я подумал о дочери. Времени до окончания контракта осталось не так много, десять дней, и это значит, что скоро мы увидимся с Сашкой, если только операция и в этот раз пройдет успешно. А вот Живая Энциклопедия попыталась укусить меня за палец, обхватить его страницами, так что пришлось шлепнуть ее по обложке.
Надо бы позвонить Юле, и теперь с чистой совестью сказать, что я в безопасности.
— Может и правда вернуться после контракта в Москву? — продолжал болтать Макс. — Вапще… Наплевать на тех мордоворотов, которые там меня ждут? Увидеть родителей? Круто… Эй, куда такой толпой? Как сказал Джеральд Даррелл — страшнее куры зверя нет!
Мыться первыми ринулись, как я и ждал, девчонки, едва не отпихивая друг друга. Выползут они оттуда не раньше, чем через полчаса, а лечь спать с грязью, буквально наросшей на коже за это время… не вариант!
А спокойно поговорить с женой Макс мне не даст.