Командировка в ад
Шрифт:
Картазаев пытался встать и побежать, но снова свалился, и он опять полз, потом вскакивал до очередной вспышки боли, которую не было никакой возможности перетерпеть.
Картазаев дополз до забора, и силы его оставили. Взобраться на трехметровую высоту было бы затруднительно даже со здоровыми ногами, не говоря уже о теперешнем его плачевном состоянии. Наступила тишина. Ветерок трепал былинку у самого лица. Картазаев расслабился. Чтоб великану было легче задавить. Развязка затягивалась. Чтобы узнать причину, он повернулся и отпрянул. Огромные слоновьи ноги, покрытые коркой
— А-у! А-а-у!
— Это я уже слышал. Что ты хотела сказать?
Но она новь повторила те же бессмысленные звуки. В это время объявился Мошонкин. Сначала он крикнул из окна третьего этажа изрядно покосившегося, чудом не рухнувшего дома:
— Владимир Петрович, держитесь! Я сейчас вам помогу!
Через секунду он появился на улице и бесстрашно кинулся на защиту полковника. Уперевшись в пышные телеса сзади, где-то в район обратной стороны колена, не дотянувшись даже до задницы, он с криками, которые, по его мнению, должны были выглядеть устрашающими, попытался сдвинуть колосса с места. Элефант махнул рукой, и Василий оказался на противоположной стороне участка.
— О-э? — в голосе великана послушалась досада.
— Кто это? — дошло до Картазаева. — Это Мошонкин. Не трогай его больше, пожалуйста.
— О-о-ин! — выпалила Зина, и ей впервые удался согласный звук.
— Да, Мошонкин, — подтвердил полковник. — Так что ты мне хотела сказать?
Она не стал ему ничего больше говорить. Из покосившегося дома крадущейся походкой выбрался Сикведус и осторожно сел в машину. Возможно, ему и удалась бы попытка к бегству, если бы не хлопнувшая дверца. Элефант стремительно оглянулся на шум.
— Э-них! — радостно сказала Зина, пустив слюни.
Жених, понял Картазаев. Невеста огромными шагами пошла к машине. Сикведус истерично заводил мотор, но даже когда он его завел, это его не спасло. Зина схватила машину за задний бампер, без усилий приподняла и вытрясла из нее доктора. Вопя не переставая, тот пытался уползти.
— Ты меня не убьешь! — кричал он. — Ты ведь любишь своего доктора?
— Лю-лю! — согласился элефант.
— Тогда ложись!
Элефант покачал головой.
— Почему? — взвизгнул доктор.
И тогда элефант произнес фразу, прозвучавшую как приговор. В ней звучали погребальные песни, и бил траурный колокол.
— Я у-у ер-ху!
Я буду сверху! Сикведус только успел квакнуть лягушкой, неудачно угодившей под асфальтовый каток, когда колосс рухнул на него всей массой. Картазаев поспешил отвернуться. Подоспевшая Рая перевязала ему пятки толстым слоем бинтов, и ему на некоторое время стало не до постельной сцены. Полковник порывался отослать девушку на помощь Мошонкину, но сломить ее сопротивление не смог. В конце концов, Василий охая, подошел сам.
— Она меня, наверное, бревном ударила! — выдвинул он предположение.
Последним явился Закатов и истерично закричал:
— Где моя дочь!
Все это время Зина продолжала сладостно елозить. Из-под нее вытекала неопрятная
— Уходим! — на всякий случай поторопил своих Картазаев.
Глава 4
Город своим малолюдьем производил тягостное впечатление. Он был опустошен и жалок как использованный контрацептив. Редкие прохожие, сонными мухами снующие меж мусорных куч. Еще более редкие машины, торопящиеся исчезнуть с пустынных улиц. Зловещая тишина.
Картазаев вез Закатова и Мошонкина к батискафу.
Закатов ехать отказывался наотрез.
— У меня есть самолет. Мы с дочерью улетим заграницу. В лучшую клинику! Ее вылечат!
Говоря так, он трогательно прижимал руки к груди, бегал вокруг, отчаянно хромая больше обычного. Но не имел права на жалость полковник Картазаев. Так как на все уговоры профессор отвечал отказом, ослепленный отцовскими чувствами, то Картазаев попросту его сломал.
— Ваша дочь совершила убийство! Она сядет в тюрьму! — он сделал вид, что звонил дежурному ФСБ.
И Закатов сдался. Он стоял, убито свесив руки с длинными узловатыми пальцами, и впервые Картазаев понял, какой же он некрасивый. У него наверное никогда не было женщины, которая хотела бы его по-настоящему, а не за деньги и его регалии.
— Я поеду, — не своим глухим голосом проговорил он.
— Вот и отлично! А с вашей дочерью останется Томлева. Вы знаете о ее способностях. Так что все будет в ажуре, — нарочито бодрячком произнес Картазаев, а Рае, которая даже не пыталась возразить, предупредил. — Под твою личную ответственность. Если что с девочкой, лучше сама застрелись.
В ответ она так глянула на него с таким женским всезнанием, что ему стало не по себе.
В порт попали беспрепятственно. Пограничников и след простыл. Шлагбаум был бесстыдно задран к небу.
Повсюду следы панического бегства. Валяются вскрытые ящики. За все время им никто не встретился, порт превратился в пустыню.
Угроза подстерегала с неожиданной стороны. Стоило им углубиться в порт, тишину нарушил усиливающийся шум с моря.
Картазаев поспешил скрыться в узком проходе терминала и заглушил двигатель. Вплотную к берегу проплыла массивная туша эскадренного миноносца. Или он выполнял дежурное патрулирование или дрейфовал неподалеку, а теперь на корабле что-то заподозрили и решили проверить.
В щели между контейнерами просматривалась грациозно продефилировавшая мимо 130-милимметровая носовая артиллерийская установка.400 килограммовый бризантный снаряд это вам не фунт узюма. Способен растворить мишень в десятиметровой воронке.
Дождавшись, пока миноносец удалится, Картазаев завел мотор, но тут же его выключил. Миноносец возвращался. Неужели услышал? Мимо опять проплыли корабельные надстройки.
— Мошонкин! Со мной на разведку! Остальным ждать!
Они выбрались из машины и пошли вдоль контейнерного ряда, следя за идущим параллельным курсом кораблем. Думает он уплывать или нет? Будь надстройка чуть выше, и машину неминуемо бы засекли. Но почему они не уходят?