Командировка в ад
Шрифт:
— Встал! — шепотом сказал Мошонкин.
Тишину нарушали лишь плещущие волны. Послышались голоса. Неужто что-то заподозрили?
— Почуяли что-то, — снова зашептал Мошонкин. — Уходить надо.
— Куда? Как только мотор включим, разнесут вдребезги из носового.
— Машину бросить!
— Пешком далеко не уйдем.
Неожиданно раздалась громкая команда, по палубе забухали шаги, моряки спускали штормтрап.
— Проверить решили! Уходим! — скомандовал Картазаев, но Мошонкин выполнять команду не спешил.
Выпучив глаза, он указывал ему за спину.
— Там
— Идиот! — Картазаев повернулся и испытал доселе неизведанное чувство, а именно, как волосы распрямляются на голове, словно маленькие колючие пружинки.
В следующем ряду контейнеры располагались с большим интервалом, и теперь на двух соседних контейнерах лежали две лапы. Учитывая выпрямленные пальцы, размером они не уступали трехстворчатому шкафу. Руки слегка дрогнули, и контейнеры плавно поплыли в сторону друг от друга. Уткнувшись в соседние, они не остановились, как можно было бы предположить, а сдвинули и их. Вскоре поплыл весь ряд. Грохот был такой, как будто поехал поезд. На эсминце напряженно затихли.
В получившийся проем прямо на Картазаева с Мошонкиным на четвереньках выполз элефант-мужчина. Перед собой они увидели лицо размером в их полный рост. С руки упала капля пота литров на пять. Элефант посмотрел на приятелей и приложил палец не меньше бревна к губам.
Зачем утруждаться? Они и так бы не пикнули.
С эсминца с рокотом спускали трап. Элефант резко выпрямился, едва не сдув людей с ног. Вскинул ногу и шагнул на контейнер. При виде великана с корабля раздался ультразвукой по- женски визг.
Великан не менее девяти метров роста шагнул на пирс, а потом на борт корабля. Именно шагнул, а не прыгул. Эсминец ощутимо накренился. Раздались вполне нормальные мужские вопли, матросы посыпались за борт.
— Полный назад! — закричал капитан.
Элефант с такой силой оттолкнулся ногой от пирса, что едва не перевернул судно. Он стоял на палубе, и в каждой руке у него было по матросу, которых он удерживал за ногу без видимого усилия. Без замаха он швырнул их за борт и пошел дальше.
Люди с воплями шарахались от него, прыгали за борт, неуправляемый корабль закрутило.
— И вроде ведь не пил! — вырвалось у Картазаева.
Но, судя по ошарашенному виду Мошонкина, он видел то же самое.
Стася, верный пес Мозгера, забросила свою работу по основному профилю в борделе, и словно сомнамбула бродила по порту, стерегла батискаф. Заметив приближающихся людей, карлица спряталась за кучу строительного мусора в углу ангара. Картазаев особо и не приглядывался, торопился предъявить батискаф Закатову. Демонстрируя высокий профессионализм в части всевозможных соединений железок, тот сразу полез внутрь.
— Что это? — спросил Мошонкин.
— Батискаф с "Гелиона", — буркнул полковник.
Карлица ругнулась про себя. Хоть этот человек ни черта не знал, но о слишком многом догадывался, чтобы жить дальше. Она достала мобильник и позвонила Мозгеру. Однако того не тронули ее истеричные вопли.
— Этому человеку все неймется, пусть сдохнет в нашей ловушке.
— Вдруг
— Еще не было случая, чтобы батискаф сработал. Все они покойники.
Карлица скрипнула зубами, но возразить не смела. В своих мыслях она ставила себя гораздо выше Мозгера. Спесивый гелл, надутый бабуна! Кашкай! Пантурс! И просто блуг!
Стейс любила смотреть, как умирают люди. Канал связи не функционировал с прибытия десантной группы: паразитными червями была выведена из строя вся система живучести, и батискаф представлял собой слегка модифицированную гильотину. Головы он не рубил, но живым из него еще никто не выбирался.
Но этого человека она бы на пушечный выстрел не подпустила к батискафу.
Закатов быстро разобрался с техникой, пояснив, что через трубку надо дышать, а рубильник включить, перед этим защелкнув верхнюю крышку.
— И все? — саркастически уточнил Картазаев. — Для этого я привез сюда целого профессора?
— А что вы от меня хотите? Принципиальную схему?
И улегся в ложе.
— Не понял! Ну-ка выметайтесь оттуда! — вскипел Картазаев.
Однако Закатов выбираться отказался наотрез. Мошонкин посмотрел на них обоих — и улегся рядом с ним.
— Это что бунт на корабле? — тихо спросил Картазаев.
— Вы хотите отнять у меня право первопроходца, не имея на то ни малейшего права! — заносчиво заявил Закатов. — Вы тщеславный человек! Хотите, чтобы во всех учебниках ваше имя стояло впереди моего? Не выйдет! К тому же про вас все равно никто никогда не узнает, потому что вы так глубоко засекречены, что сделаю такое предположении, согласно документам вообще никогда не рождались!
— Владимир Петрович, если вы возьмете его за ноги, а я помогу с этой стороны, мы запросто выкинем нобелевского лауреата отсюда, — без затей предложил Мошонкин.
— Никуда вы меня не выкинете! — профессор вцепился в самое нутро саркофага, в жгут проводов, грозя прервать еще не начавшееся путешествие.
— Да и черт с вами! Если так хотите, помрем вместе! — махнул рукой Картазаев, залезая в саркофаг третьим.
Некоторое время все толкались, стараясь урвать себе побольше места и устроиться лучше соседа.
— Все очень хорошо. А кто рубильник дернет? — резонно спросил Иван.
Лейтенант Белов (Бклоу) перехватил сообщение Стейс слишком поздно, чтобы предотвратить катастрофу. Он лучше всех был осведомлен, что батискаф не функционирует как надо, так как в нем отсутствует одна из многочисленных мнемосхем, которую он же сам и вынул. Ерундовая, в общем, то вещь, устроители тоже так решили и не стали дублировать ее в отличие от всех остальных составляющих батискафа, имеющих двойную, а то и тройную защиту. В результате этого батискаф начинал работать в обратном передающему режиме, принимая небольшие объекты-гельминты. Человеческое тело становилось естественным приемником для паразитов, и твари набивались в него под завязку, используя вместо естественного гнезда.