Командировка в ад
Шрифт:
Князь вернулся на место около Касаткина-Ростовского. Тот тоже в общих чертах уловил смысл беседы.
– Что думаешь, Коля?
– Один умный серб, Александр Баляк, однажды сказал: «Народу уже тысячу раз объяснили, что он счастлив, но все бесполезно!». Это очень подходит к описанию германской внутренней политики – только объяснять, но ни черта не делать. В Славии они прокололись – не без нашего участия, разумеется. Посмотрим, что здесь…
Борис иронично приподнял бровь.
– Ты хочешь начать революцию в Сербии?! Нас дома ждут дети, жены.
– Что-то ты слишком легко сбежал
– Не без того, – вздохнул Борис.
– А если сербы начнут, то справятся и без нас. Либо вообще потерпят провал. Мы – чисто медицинская миссия. Краткосрочная. Выясним, поставим инъекции с зачарованным раствором и назад.
– Конечно. А кто предлагал другое? – ирония в голосе командира отряда брызнула, как сок из выжимаемого лимона. Уж кто-кто, а он знал лучше других неугомонную натуру товарища.
Так под разговоры, не слишком таясь от Иосифа, и скоротали остаток пути, пока «тудор» не миновал огромное село Брзы Поток, и выхватил фарами в опустившейся ночной тьме вереницу машин и множество людей. Они заняли место в хвосте длинной очереди. Сгонявший на разведку Душан вернулся с неутешительной вестью: уперлись во внешнее кольцо оцепления. До границы бановины – еще десяток километров. Пропускают только жителей сел, расположенных близ карантинной зоны.
– Сто экю – нормальный пропуск для проезда? – спросил Касаткин-Ростовский.
– Даже двести не помогут, лишь усилят подозрения, – заверил капитан. – Командует немец, с ним хорваты. Сербы, даже если и захотели бы помочь, не сумеют. Тех, кто пытается прорваться, отгоняют выстрелами в воздух – так мне рассказали. С них станется открыть огонь на поражение.
– Николай, твое мнение? – начал Касаткин-Ростовский. – Повторяем, как на болгарской границе?
– Если получится. Но не прямо здесь, надо отъехать на пару километров.
Высадивший их у леса Иосиф с удовольствием принял мятые немецкие купюры и по местному обычаю потер ими подбородок.
– Удачи, другови. И навестите мою сестру в Високи Планины. Ее Циля зовут. Циля Груберман.
Члены отряда шагнули в сырой весенний лес, навьюченные как верблюды. Но, как только красные фонари «Тудора» погасли вдали, Касаткин-Ростовский приказал всем углубиться в заросли на противоположной стороне. Даже водителю не нужно знать, куда отправились его необычные пассажиры.
– Разведаем? – предложил Борис.
– Полетели, – согласился Николай.
Примерно через четверть часа оба князя вернулись с плохими вестями. Насколько удалось рассмотреть, все проходимые места замотаны колючей проволокой. Далее – посты с собаками. Выставлен даже пулеметный расчет. И это только внешнее кольцо оцепления.
При свете фонарика рассмотрели карту. Конечно, всюду так блокировать зону власти не смогут. Наверняка, крепко ощетинились лишь вдоль основных дорог. Но двигаться в обход, да еще по гористой местности – это потерять минимум пару дней с неизбежным риском попасть под взор недружественных глаз.
– Слушаю ваши предложения, господа! – командир испытующе посмотрел
Прозвучало единогласное «летим».
– Только придется расстаться с частью багажа. Зачарованные бронежилеты, запасы пищи и не самое необходимое оборудование нужно закопать, – с огорчением констатировал Николай.
– Оборудования много не возьмем, – неожиданно заявил профессор Дворжецкий, от которого ожидали, что он будет сражаться за каждую пробирку. – Миниатюрных электронных микроскопов не изобрели, а без такой техники мы можем судить о свойствах вируса только по косвенным признакам. Хочу набрать как можно больше образцов и скорее доставить в Москву для исследования.
– Основная часть медикаментов у нас противобактериальная, – добавила Милица. – О вирусной природе возбудителя инфекции мы узнали лишь в пути. Очень надеюсь, зачарованный раствор Николая Михайловича имеет больше шансов оказать воздействие. Предлагаю взять лишь перевязочные материалы, противовоспалительные и дезинфицирующие средства для инъекций и еще какую-нибудь мелочь. Дайте мне четверть часа – отсортирую.
Вот только оружие не решились оставлять. Понимая, что опасность столкновения растет с каждым днем, боевые волхвы чувствовали себя куда увереннее со стволами в руках. Особенно капитан Василий Негожин, доставший из кофра снайперскую винтовку и пачку магазинов к ней, снаряженных зачарованными пулями, хотя никто не предполагал, что столь дальнобойная штука им пригодится. Весила она втрое больше, чем пистолет-пулемет, а значит – волхв унесет на себе меньше иного груза.
Поручик Володя Черненко, ответственный за радиосвязь, с сожалением отложил запасные батареи к уоки-токи. Теперь, если в карантинной зоне не будет электричества, зарядить радиостанции станет невозможно. Большой коротковолновый передатчик достаточной мощности оставили: и тяжелый, и, главное, неожиданная трансляция из эпицентра заражения непременно всполошит германцев.
Проверяя, как медики надели антигравитационные жилеты, Борис осветил Милицу и обнаружил, что девушка натурально дрожит.
– Ты что, боишься летать?
– Да… Первый раз в жизни села в самолет – до Тавриды. Чуть не умерла от страха, – она стянула с шеи шарфик и вытерла лицо. Даже без косметики оно выглядело миловидным. Сербка недавно окончила медицинский университет, и ее взяли как врача-инфекциониста, владеющего языком. Про боязнь перелетов, видимо, не успели спросить. – Но в самолете вокруг – металл. Здесь же под ногами и животом – пустота…
Из-за секретности при отборе и подготовке девушке никто заранее не сказал, что, возможно, границы придется преодолевать в строю с летающими волхвами, эту «ужасную» подробность она узнала лишь на корабле, когда отступать стало поздно.
– Почему ты не отказалась еще до высадки в Дунаице?! – едва не взвыл в голос Касаткин-Ростовский. – Ведь там все стало ясно. К нам же присоединился Несвицкий, самый мощный волхв-лекарь во всей Нововарягии!
– Волхв, но не врач. И не серб. Поймите, я покинула Родину совсем юной, но все равно ее люблю. Не смогу сидеть в Москве, зная, что немцы с хорватами творят в Сербии ужасные вещи, а я отказалась помочь.