Командировка в лето
Шрифт:
Со Скворцовой договорились встретиться в половине одиннадцатого в «Вене», симпатичной кафешке, расположенной на знаменитом стеклянном мосту через Москва-реку, рядом с не менее знаменитым Экспоцентром. Эфир у нее заканчивался в половине десятого, пятнадцать-двадцать минут на разгримировку, еще десять на то, чтобы добраться до машины, ну, и полчаса на дорогу от Останкино.
Опять-таки место тихое, дорогое, но не пафосное, к звездам скворцовской величины здесь вполне привыкли, приставать с просьбами всякими глупыми не будут,
Ну и, что самое главное, – закрывается в двенадцать.
Поужинать можно вполне, засидеться – вряд ли.
Короче, самое то.
Глеб, по дороге заскочив на Арбат, чтобы купить там любимых Ленкиных желтых роз, успел, что называется, – тютелька в тютельку. Плюхнулся за столик, отдышался, закурил, заказал чашечку кофе. За огромными стеклянными окнами переливалась огнями ночная Москва. Ленки пока что не было, и это – нормально.
Красивые девушки должны опаздывать на свидания.
Даже если они известные всей Федерации телеведущие.
В этом случае – тем более должны.
Впрочем, сама Скворцова так, к счастью, не считала. И голос ее в телефонной трубке был очень виноватым.
И, совсем капельку, усталым.
Запыхавшаяся Ленка сообщала, что в настоящий момент только бежит к машине.
Главный задержал.
Устроил полувыволочку-полублагодарность за сюжет с бензиновыми присадками и замгенпрокурора. Глебу за сюжет пообещал премию и, по возвращении из командировки (какой еще, кстати, Глебушка, командировки? Ладно, потом расскажешь…), место ведущего дневного выпуска, на которое его усиленно рекомендует шеф информации.
Так что, любимый, закажи, пожалуйста, усталой девушке венский шницель со свежевыжатым морковным соком (да, попроси еще сливок обязательно, без них каротин, ради которого этот гадский сок и пьется, организмом почему-то не усваивается).
И подожди немного.
Я-то, типа, тебя всю жизнь ждала.
Глеб расхохотался, передал принесшей кофе официантке Ленкин заказ и приготовился ждать. Ну, а чтоб время не совсем уж попусту утекало в песок, решил позвонить пока что Князю.
На тот самый мобильный, знанием которого, по словам дяди Федора, не многие похвастать могут.
А фигли нам, красивым бабам…
В конце концов, не Князь Глебу нужен, а он, Глеб, – Князю.
А это, как говорят в славном «нэзалэжном» городе Одессе, – две бо-о-ольшие разницы…
После пары длинных гудков в трубке раздалось:
– Да, я вас слушаю…
Глеб понял, что голос таинственного Князя ему нравится.
Он вообще довольно часто составлял впечатление о человеке по модуляциям его голоса. Этот был бархатист, но без барства, интеллигентен, но без услужливости. Стальные властные нотки порыкивали где-то на периферии, но чувствовалось, что в определенной ситуации вполне могут перейти и на передний план.
Глеб представился.
В трубке
– Да, рад вас слышать, Глеб. Спасибо, что позвонили. Вам уже передали суть нашей совместной работы? В общих чертах. Тогда нам надо бы обязательно переговорить. Ч-ч-черт…
В трубке неожиданно растерянно замолчали. Глеб тоже помолчал, потом не выдержал:
– Извините?
– Да-да, Глеб, простите, задумался… Дело в том, что я завтра утром улетаю. В Рим. А поговорить бы нам надо, и не по телефону…
– А во сколько вы улетаете?
– В восемь с копейками. Соответственно, в шесть должен быть в «Шарике»… Послушайте, Глеб, мне жутко неудобно, но не могли бы мы с вами встретиться там, под табло? Я все понимаю, и мне правда жутко неудобно, но сейчас я не могу – еду на важную встречу, которая неизвестно во сколько закончится. Короче, если приедете, буду вам чертовски признателен. Могу прислать за вами машину…
Глеб мысленно чертыхнулся.
– Спасибо, Дмитрий. Если выберусь, доплетусь на своей. Но, знаете, шесть часов утра, вообще-то, время не очень удачное…
В трубке хохотнули.
– Особенно для человека телевизионного. Понимаю. Знакомо. Я ведь и сам, Глеб, из этих же конюшен. Только, в отличие от вас, – газетчик, а не телевизионщик. Все понимаю. И пойму, если не приедете. Но все-таки был бы просто чертовски признателен. Да, и если соберетесь, перезвоните мне на эту же трубку. В любое удобное для вас время. А сейчас – извините. У меня встреча начинается. Всего доброго.
И – прерывистые короткие гудки.
Вот и поговорили.
М-да-а-а…
Глеб махнул рукой официантке, заказал виски.
Стоило немного подумать.
Надо ли ему это, в конце-то концов?..
…От размышлений его оторвала появившаяся наконец-то Скворцова.
Бог его знает, как женщины добиваются подобного эффекта, но Ленка была свежа, хороша, радостна и – в совершенно другом наряде.
Где она умудрилась переодеться, понять было просто невозможно.
В них, в женщинах, вообще много загадочного.
Темные узкие джинсы, темно-серый, якобы скромный, свитерок (Глеб, сам любивший и умевший одеваться со вкусом, приблизительно представлял, сколько может стоить эта напускная скромность), свежая кожа лица, чуть-чуть подчеркнутая капризная нижняя губка и обалденная каштановая грива.
Нда…
А ведь прав дядя Федор, еще неизвестно кто кому «Равняйсь! Смирно!» командовать будет…
Ленка деловито убрала сумку, выложив из нее навороченную трубку мобильника, тряхнула головой, откидывая непокорные пряди, и нетерпеливо махнула рукой мгновенно подлетевшей официантке.
Уточнив заказ (девушке захотелось темного пива), повернулась к Глебу, сверкнув лукавыми и (похоже, что не показалось) счастливыми глазами:
– Ну, рассказывай…
Глеб отхлебнул вискаря, пожал плечами.