Командиры крылатых линкоров (Записки морского летчика)
Шрифт:
Смотрю на Наддуева — сидит бледный, отрешенный от всего...
Решаю повторить недавний трюк. Иду к посадочной полосе, тщательно следя за положением относительно точки выравнивания. На повышенной скорости, с работающими моторами аккуратно подвожу самолет к земле, плавно опускаю его на одно колесо. Удар мягкий. Но этого достаточно. Вторая стойка по инерции выходит вперед, становится на замок, загорается контрольная лампочка. Уверенно ухожу на второй круг...
После посадки к самолету сбежался весь свободный технический состав. Неполадку долго искать не пришлось:
— Спасибо, командир, — подошел виноватый Наддуев.
— Тебе, брат, спасибо!..
— А что? — подхватывает кто-то. — После войны — кусок хлеба. В кино можете сниматься с этим трюком, лейтенант!
— Доживешь с вами до кино...
* * *
Во второй половине дня всем экипажем перелетели в Геленджик. На аэродроме нас встретили подполковник Канарев, замкомполка майор Корнилов, инженер Шандура, Саликов, Аглотков. Приветствия, расспросы...
Виктор Павлович пригласил всех купаться. Попрыгали в кузов полуторки, поехали к бухте. По дороге — опять новости. Подполковник Канарев уезжает от нас — учиться. Вместо него назначили майора Георгия Павловича Поплавского. Замполитом на место погибшего Забежанского прислан майор Иван Григорьевич Шевченко. Начальника штаба майора Колесина перевели в другую часть, его обязанности пока исполняет майор Горда. Нашим комэском стал капитан Николай Дмитриевич Саликов, бывший заместитель командира третьей эскадрильи.
На аэродроме все та же симфония. Обстрел ведется [334] методически. Были потери. Весь летный состав из поселка переведен в землянки...
На новом местожительстве со мной в первую же ночь случилась неприятность. Во сне вдруг почувствовал боль в спине — будто штыком кольнуло. Мгновенно вскочил, разбудил Диму Бабия.
— Ну-ка посмотри, что у меня там?
Димка спросонья ничего не понимал. Наконец зажег коптилку, поднял на мне рубашку.
— Ого! Так это ж тебя скорпион...
— Да ты что!
— Ей богу!
Осмотрели постель, в самом деле нашли придавленного скорпиона.
— Что же делать?
— Давай яд выдавлю...
Дима начал усиленно давить вспухшую здоровенную шишку. Я терпел. Затем был пущен в ход спирт из фляжки. Сначала на место укуса, потом...
Утром врач сделал мне укол.
— Надо было обратиться сразу, — добавил довольно мрачно.
— А теперь что? Умру?
Доктор склонился ко мне, как к самом деле к покойнику.
— — Вряд ли, — принюхавшись, заключил. — Похоже, вы с Бабием приняли радикальные меры...
Рейд к горе Черной
Наш экипаж сразу включился в напряженную боевую работу. Задания следовали одно за другим. После очередного вылета на минные постановки меня рано утром вызвали в штаб полка. Помначштаба майор Горда выглядел озабоченным.
— Минаков, вам задание сверху... [335]
На мой вопросительный взгляд развел руками:
— Сам ничего не знаю. Только что поступило приказание: вашему экипажу в первой половине дня прибыть на своем самолете в Адлер. Задачу поставят в штабе флота.
Досконально выспросив, в каком
— Через час вылет!
— Есть! Разрешите идти?
Майор помедлил, испытующе поглядел мне в глаза.
— Думаю, задание очень ответственное, лейтенант...
— Постараемся оправдать доверие!
На аэродроме Адлер ждал По-2. На нем меня доставили в штаб флота недалеко от Макопсе. Встретивший офицер проводил к заместителю начальника разведотдела штаба флота — капитану 1 ранга.
Тот поставил задачу.
— Вам предстоит доставить в Крым, в район горы Черной, двух наших разведчиков...
Разъяснив все в подробностях и вручив мне крупномасштабную карту указанного района, доверительно щурясь, добавил:
— Постарайтесь сбросить поточнее. Мы многое возложили на них и с нетерпением будем ждать результата.
Что ж, все просто. Ночью взлететь с пустого аэродрома, скрытно доставить парашютистов в Крым, точно их выбросить. Я даже был несколько разочарован.
Вернувшись на аэродром, принялся с Прилуцким разрабатывать маршрут. Солнце, еще утреннее, жгло немилосердно, столбик термометра подбирался к тридцати. Не сулил прохлады и ветер-суховей. Гнал по пустынному полю вихри пыли, посвистывал в обшивке нашего видавшего виды самолета.
— Черт, и спрятаться негде, — ругался Прилуцкий, — Провялит тут, как воблу... [336]
Но, оказалось, о нас заботились. Только Жуковец принялся разворачивать пакет с сухим пайком, подкатила машина.
— Товарищ лейтенант, приказано доставить вас с экипажем в штабную столовую!
Отдохнув после обеда в предоставленном нам помещении не то штабной гостиницы, не то пустующей казармы, вернулись на аэродром. Жара спала, ветер утих. Вскоре на дороге появилась легковая машина, за ней катил автобус. Из легковушки проворно выпрыгнул стройный, подвижный полковник. Я доложил о готовности экипажа к вылету.
— Молодцы! — авансом похвалил он, с улыбкой оглядев нас. — Начальник разведотдела штаба флота полковник Намгаладзе.
Эту фамилию мы слышали не раз. Живые карие глаза полковника обратились к автобусу. Из него вышли двое в маскировочных комбинезонах.
— А вот и ваши пассажиры, знакомьтесь!
— Соня, — прозвучал мелодичный приветливый голосок.
Вот те раз! Девушка...
— Иван, — басовито буркнул ее товарищ.
Мы, разумеется, смотрели не на Ивана. Разведчица была очень молоденькой, очень симпатичной и очень миниатюрной в своем комбинезончике. Здоровенный Иван, как мы поняли, был ее проводником.
— С чего начнем? — обернулся полковник к старшему лейтенанту, вышедшему из автобуса вслед за парашютистами.
— Пусть ребята отдохнут с дороги, познакомятся с экипажем, освоятся с самолетом.
— Согласен, — начальник отошел к своей машине.
Мы оживленной толпой направились к самолету.
— Женщина на борту, командир! — со страшными глазами шепнул мне Жуковец. [337]
И тут же, должно быть желая задобрить судьбу, подхватил Соню под локоток.
— Вы, главное, не волнуйтесь! Доставим вас прямо в гости к фюреру...